Страница 84 из 90
У меня глаза на лоб лезли, я одновременно с дикой силой хотела поверить ему без малейших сомнений, и изо всех сил себя сдерживала, потому что не верила, что так вообще бывает.
– Так бывает, принцесса. Этот мир находится к такой части Сферы, нестабильной, там пульсирующие порталы, и время по очень странной траектории плавно синхронизируется то с одним Миром, то с другим, в зависимости от фазы мерцания порталов. Эта фазы просчитаны, эльфы уже тыщу лет назад всю эту сферическую математику раскусили, потому они и вечные. Они бродят по Мирам и временам, иногда даже сами с собой пересекаясь. Потому у них и реликтовые животные бывают в фамильярах, и давно утраченные знания всегда где-то в закромах заначены, и артефакты древние выглядят как новенькие. Эльфы не просто долгоживущие, они реально без начала и конца, для них время – путь, а не константа. И я на этом пути нашёл закоулок покоя, куда пристроил твою коняку. Он ровно такой же, каким ты его видела в крайний раз, может быть, немного растолстел, в допустимых рамках, но и всё. Он тебя вспомнит. Хочешь, прямо сейчас пойдём туда?
У меня голова кругом шла, я минуту назад была уверена, что всё, что мне осталось от Юри – это прядь из гривы и воспоминания, а Алан взял и вытащил из небытия всего Юри целиком, это было слишком, я не привыкла к таким эмоциям, я их не выдерживала, внешний мир темнел от бури, которая бушевала внутри, меня на это всё не хватало.
– Лея?
Алана я слышала, только его, но его хватало. Он стал осью, вокруг которой кипело безумие, но в центре была точка опоры, позволяющая не потеряться. Он обнял меня, я это поняла не сразу, мы простояли довольно долго, когда я смогла открыть глаза и вспомнить, где нахожусь и что происходит. Это тоже было неожиданно и неловко, но это всё-таки было реально, я могла это осознать и была к этому готова. Алан держал меня за плечи, гладил по спине и звал меня шёпотом по имени, я ответила как только смогла:
– Я тебя слышу.
– Прости, надо было как-то по-другому это сказать. Я забыл, что тебе сильные эмоции противопоказаны. Прости.
Я молчала, слушала свою бурю внутри, которая постепенно стихала. Алан мягко предложил:
– Так что, хочешь? Можем выбрать дату и сходить туда. А можно вообще его забрать оттуда, я его не продавал, просто оставил на время. Будет тут жить, ты сейчас можешь себе позволить его содержать, особенно если кредиты переоформишь.
– Отцепись от моих кредитов.
– Лея, блин... – он мрачно рассмеялся, обнял меня сильнее и глубоко вдохнул, очень медленно выдохнул и отодвинулся. – Тебе лучше?
– Да.
– Идём к Юри?
– Нет, не надо. Я выберу время, потом. Пойдём на площадь, – я взяла его за руку и пошла дальше по бульвару, к площади, куда стекался народ.
Там гремела музыка, пахло дымом от множества мангалов, на которых готовили еду, у Алана загорелись глаза, я сомневалась, что смогу проглотить хоть крошку, но ходила следом за ним и одобряла всё, что он выбирал. Он опять набрал десяток пакетов, потащил меня к прилавкам с воздушными фонариками, мы купили два, Алан загадывал желания очень долго, я делала вид, что тоже загадываю, но желаний у меня не было, я просто отпустила фонарик в небо и всё, меня устраивало то, что он просто летит и светит. У прилавка с водными фонариками я впервые улыбнулась, шутливо указав Алану на лотки с продукцией его фирмы, Алан улыбнулся, но подходить не стал, а шутливо задрал нос и похлопал себя по карману:
– У меня с собой.
Мы перешли мост и медленно пошли вдоль набережной подальше от шума, оба молчали, меня всё ещё качало от внутренней бури, Алан наоборот был полностью направлен вовне, изучал всё вокруг и особенно меня, но ни о чём не спрашивал. Мы дошли до конца тротуара, дальше шёл дендропарк, его окружала новая ограда, высокая и красивая, с каменным бордюром внизу, массивными столбами и секциями между ними, состоящими из прутьев, на которых крепились кованые и литые украшения. Я посмотрела на эти прутья и украшения, ища место, где помещусь, Алан уверенно пошёл куда-то в кусты, где кто-то очень предусмотрительный выломал один прут, я надеялась, что это был не Алан.
Тропинка от выломанного прута была ещё молодая, но уже нахоженная, она вливалась в старую широкую тропинку, дальше всё шло по-старому, дендропарк выглядел так, как будто этих четырнадцати лет не было. Мы прошли к тому же самому рыбацкому гнёздышку, где лежало то же самое ошкуренное бревно, чуть более сухое, но достаточно крепкое, чтобы пролежать так ещё сто лет. Алан прислонил к бревну свои пакеты с едой, достал фонарик и показал мне:
– Оранжевый, не вашим и не нашим.
Я улыбнулась и промолчала – да конечно.
Он собрал фонарик, установил свечу и достал зажигалку, нервно зажёг и потушил огонь несколько раз, выглянул вверх по течению, где фонариков ещё не наблюдалось – мы быстро дошли. Сел рядом со мной и стал крутить фонарик в руках, я смотрела на этот фонарик и его руки, пока он не начал меня бесить своими дёрганьями, тогда я положила руку поверх его руки, он перестал.
В тишине стало слышно шорох листьев где-то высоко, сухой шелест камыша и плеск воды. Алан не шевелился, но нервничал, я изобразила тяжкий вздох и объявила:
– Я покажу тебе кота.
Он стал тихо смеяться, я достала из сумки телефон и открыла галерею, отвернув экран от Алана – там были материалы по работе, иногда коллеги присылали мне фото с операций, это было зрелище исключительно для специалистов. Долистав до своего крайнего визита к Улли, я открыла фотографии её котов во весь экран и стала показывать:
– Это Пельмень, его так назвали потому, что он в уксус упал. Это Антресолька, она любит залезать на шкаф и сидеть там орать, пока её не снимут. Это Лапшонок, у него хвост не действует, просто по полу таскается, травма была. Это Мистер Пропер, он облизывает стёкла. Это Толик... – я быстро пролистала фото лося, с ним не было связано смешных историй, он был вообще самым серьёзным в этой семье. – Это хомяк Сатана, он Библию съел. Это бельчонок Орландо, у него уши разные, а это Диего, он Орландо ухо отгрыз, их вместе нашли. Это Бартоломей, он сарай спалил. Это собака Трояновна, изначально это был толстый пёс Троян, но потом он родил восьмерых щенков и похудел до Трояновны. Хотя я сомневаюсь, что это собака – она по деревьям скачет как обезьяна, и по стенам, я не представляю, как они будут её кому-то отдавать, она просто по крышам обратно прибежит, как Человек-Паук.
– Это не собака, – сквозь смех ответил Алан, – это реликтовый прадельфин из Мира демонов, я поговорю с Юлькой про него, устроим репатриацию. Где она его взяла?
– Они к ней сами приходят. Пельменя они купили на рынке вместе с шашлыком, у нас гномы продают уже замаринованный, вместе с кастрюлей и сумкой. Роман пошёл его покупать, всё проверил, принёс домой, а из сумки с шашлыком вылез Пельмень. И ходил за этой сумкой весь пикник, а когда шашлык съели, кот попытался в кастрюлю от шашлыка нырнуть, там маринад оставался. Улли его решила помыть, не выгонять же его ароматным, он в дикой природе станет уязвим. Потом решила высушить – замёрзнет. Потом он понял, как это работает, и полез в кастрюлю с супом нырять, он упорный. Так и остался у них. Сейчас Мафусаила найду, где-то тут был, – я стала листать быстрее, нашла и показала: – Мафусаил.
– Я уже предвкушаю охренительную историю, – Алан посмотрел на кота, потом на меня, я поняла, что мы как-то очень близко сидим, раньше сидели дальше. Я не совсем понимала, нравится мне это или нет, Алан улыбнулся шире и придвинулся ещё ближе, как будто помогая мне определиться. Я всё ещё не понимала. Он опёрся рукой на бревно за моей спиной, и положил подбородок мне на плечо, делая вид, что смотрит в экран. – Итак, Мафусаил?
– Его назвали в честь библейского долгожителя. Этому коту по паспорту пятьдесят шесть лет. Уллины дети взяли его из приюта, он был там не в первый раз, у него есть магическая метка этого приюта, которой больше сорока лет. Его прошлой хозяйкой была профессор Академии, которая писала диссертацию по геронтологии и долгожительству, и она ставила на своих животных эксперименты. Если в паспорте и печати приюта нет ошибки, то это официально самый старый кот в Содружестве. При этом, он активен и здоров, и безмерно нагл.