Хищные гены

Глава 30

КАЖДОЙ ТВАРИ ПО ПАРЕ

Конечно, обиталище Апостолов падало не прямо на нас. Но из-за своих циклопических размеров и окружавшего его ореола пламени создавалось именно такое ощущение.

В любом случае, эта громадина должна была вот-вот врезаться в планету, а где находится ближайшее бомбоубежище я просто не знал. Да и не уверен, что оно спасло бы. Всё-таки невероятная масса, помноженная на немаленькую скорость даст просто чудовищный эффект. И взрыв будет равен по мощности…вот честно, даже не знаю сколько ядерных бомб понадобится, чтобы сравняться с грядущим апокалипсисом.

Мои приготовления к приближающейся смерти прервала Эль Ен, которая, быстро наговаривая в свой комм, одновременно чуть ли не силком куда-то всех потащила.

— Быстрее, быстрее! У нас ещё есть несколько минут до столкновения. Точка касания примерно в двадцати километрах от нас. Световая волна будет первой, так что до ударной мы можем и успеть, — кричала она, переходя на бег и увлекая нас за собой.

Всё ещё не понимая, чего она хочет, мы бросились за ней. И уже через минуту услышали гул двигателей космоджета.

Обдав нас потоком раскалённых газов из сопел, он на форсаже описал плавную дугу и приземлился в полусотне метров от дома Найта.

Все сразу же поняли задумку Хрустального Лотуса. Это единственный шанс на спасение.

Перебирая ногами изо всех сил, мы промчались остаток пути на одном дыхании.

Запрыгнули внутрь и сразу же упали на пол. Пилот не пожалел нас и стартанул на максимальном ускорении. Меня буквально вдавило в прорезиненное покрытие пола. Дышать стало трудно, а в глазах потемнело. Я не мог пошевелиться и только слышал, как натужно ревут двигатели корабля.

Внезапно этот звук перекрыл низкий рокот, что заставлял вибрировать каждую клеточку моего тела.

Инстинктивно пытаясь свернуться в клубок, я почувствовал, как мелко затрясся космоджет.

А потом пришёл удар.

Словно тряпичных кукол, нас стало бросать от потолка к полу, нещадно вбивая друг в друга.

После очередного такого столкновения у меня в голове что-то лопнуло, и перед глазами растеклась красная пелена. Потоки крови заливали лицо, но сил вытереться у меня просто не было. Я кое-как пытался сгруппироваться, но беспощадные хаотичные рывки разбивали мою «защиту» вновь и вновь.

В какой-то момент, я хорошенько приложился о стальной угол кормовой переборки, и милосердная тьма накрыла меня.

…

Возвращаться в реальность было больно. Я вдруг разом почувствовал все отбитые, вывихнутые и треснувшие части своего тела. Наверное, где-то были и переломы, но пока я просто радовался, что остался жив.

Рядом застонал отец. Я узнал его по голосу. Чуть дальше бесформенной грудой лежал дед.

Кое-как поднявшись на четвереньки, я, всё ещё пытаясь перебороть адскую боль, огляделся.

В конце коридора уже пришла в себя Эль Ен. Опираясь о стену, она пыталась подняться и так же оглядывала нашу порядком побитую компанию.

Мама и жена Найта, как и он сам, всё ещё лежали без сознания.

Неприятный холодок засвербил внутри. Я боялся признаться себе, что они могли не перенести такой смертельной карусели.

— Помоги…сын, — сплёвывая кровью, протянул мне руку папа.

Через минуту мы, опираясь друг на друга, с трудом приняли вертикальное положение.

Ан сразу шагнул к маме, а я направился к деду.

Осторожно перевернув его на спину, я увидел, как медленно вздымается его грудь.

Жив!

С облегчением выдохнув, я перевёл внимание на Рысь. Жена деда была в более плачевном состоянии. Изогнутые под чудовищными углами конечности прямо говорили, что она пострадала больше всех.

Решив её не трогать, я сосредоточился на Найте.

По внешнему виду особых повреждений не было, но я знал (как минимум, по себе), что, скорее всего, основные травмы внутри.

Мне на плечо опустилась рука, подошла Эль Ен.

— Корабль идёт на автопилоте. Похоже, пилоту тоже не поздоровилось. В моей каюте есть универсальный медбот. Найди его и включи, а я в рубку управления, — с трудом шевеля разбитыми губами, произнесла она.

Кивнув и почувствовав, как у меня хрустнули шейные позвонки, я отправился в её покои.

И хотя каюта была совсем рядом, но когда я вошёл внутрь перед глазами снова плавали красные круги, а по коже стекали ручьи пота. Переведя дыхание и поморщившись от боли в рёбрах, я ещё минут пять искал этого проклятого медбота.

Проклиная себя за медлительность и нерасторопность, я всё-таки нашёл «кибер-врача». Активировав аппарат и дождавшись пока он примет человекообразную форму, дал ему указания и, прихрамывая, отправился вслед за ним.

По дороге меня перехватил голос архимандритиссы, что раздался по корабельной связи. Она просила меня срочно явиться в пилотскую кабину.

Взглянув по пути, как медбот принялся за дело, и моя помощь здесь не нужна, я поковылял к носу корабля.

— Всё плохо. Очень плохо, — с порога «обрадовала» меня Эль Ен.

— А поконкретней? — спросил я, подходя ближе.

Она молча показала на обзорный экран космоджета. Там в режиме «картинка в картинке» показывался общий вид Земли, крупный план с пролетающих мимо спутников и несколько окон поменьше, где мелькали какие-то цифры и графики.

Я долго смотрел и пытался понять, что всё это значит. То ли головой ударился сильнее, чем думал, то ли не хотел признаваться самому себе в ужасе, что предстал передо мной.

Клубящееся облако раскалённого газа, что когда-то было Великим Екатеринбургом и его окрестностями, вот, что я увидел сначала. Потом в этот образ вклинился вид сверху и только тогда ко мне пришло осознание всего масштаба трагедии.

Чуть ли не треть Евразийского материка просто перестала существовать. Гигантские высокотемпературные смерчи свободно гуляли по кратеру невероятных размеров, в центре которого всё ещё шла какая-то безумная цепная реакция. Багровые трещины продолжали расползаться во все стороны, отрывая куски литосферной плиты и выпуская наружу кипящую магму.

Это конец, это конец…билось в моей голове пульсирующей болью.

Все мои друзья, Светик, Бронзовый, Дэй, уже мертвы. Рассыпались пеплом, так не успев ничего понять.

Я не смог их спасти. Даже не попытался. Мне оказалась дорога только моя шкура.

Где-то внутри треснуло и рассыпалось то, что я не знал, как назвать. И тянущее чувство вины навечно поселилось в моей душе.