Страница 57 из 78
Мирон подобрался. Через несколько секунд лифт прибудет на место, и… кто знает, что ждет их за его дверью?
Пространство было тесным, гораздо теснее, чем в предыдущих лифтах. Люди стояли плотной сплоченной группой, исключая возможность манёвра.
Мирон незаметно оглядел потолок: вдруг получится выбраться через люк? Но традиционного люка в крыше лифта попросту не было. Только неяркий плафон, переговорное устройство и панель с сенсорными кнопками.
Да и что толку? Даже если они смогут добраться до окна и выпрыгнуть… Дроны их собьют, как парочку ворон. Они и двух секунд не продержатся в воздухе.
— Успокойся, — голос Платона прозвучал настолько неожиданно, что Мирон вздрогнул. Задел локтем стоящего рядом молодого человека, повернул голову, чтобы извиниться, но парень, насколько это позволяла теснота, униженно поклонился сам.
— Простите, сэнсэй, впредь я буду осторожнее, — произнес он по-японски.
Мирону оставалось только кивнуть… Он чувствовал, как по спине, несмотря на все чудесные препараты, течет пот.
— Успокойся, — повторил голос в голове. — Нет причин для паники. Господин Лазаревич пока ни о чем не подозревает. А если и подозревает — у него нет доказательств.
Мирону дико хотелось спросить, какого хрена братец делает в его голове, но боялся пошевелить и мускулом. Если он вдруг начнёт бормотать себе под нос, вся их конспирация рухнет, как экономика Гватемалы. Единственное, что он мог себе позволить — мысленно скрежетать зубами, призывая на голову братца все казни Египетские. Скопом и по отдельности.
Почему ему никто не сказал, что Платон может поддерживать прямую связь? Впрочем, Мышонок ведь говорил о каких-то патчах, и не его вина, что Мирон не поинтересовался: каких именно…
Наконец спустя несколько, растянувшихся на целую вечность минут, их лифт замедлил ход, остановился и приготовился раскрыть двери.
Мирон подобрался. Если там вновь окажется робот, он одним махом бросит Мелету на пол и ляжет сам. Дальше… Дальше война план покажет.
Но обошлось. Когда двери медленно разошлись в разные стороны, в коридоре обнаружился только покаянно склонивший голову начальник СБ.
Позади него толпились еще несколько человек, приготовив заискивающие, благообразные улыбки…
Штатские, — сказал голос Платона у него в голове. — Ничего опасного. Просто начальство решило лично загладить вину подчиненного.
— Нижайше прошу простить моё поведение… — начал Михаил, как только двери раскрылись настолько, чтобы выпустить людей. — Я совершил ошибку. Мне нет оправдания.
Кобаяши хотел что-то сказать, но тут вперед вышел один из тех, что стоял у Михаила за спиной.
— Юрист, — подсказал голос Платона. — Константин Симонов. Обслуживает все ключевые договора компании.
Мирон беззвучно выругался. Уж лучше бы сведения давались в текстовом режиме, как раньше.
— Наш сотрудник понесёт заслуженное наказание, — сказал юрист, перегибаясь в талии и наклоняя прямую, как палка, спину. Сначала — в сторону Кобаяши, затем — Амели. — Не могу выразить, насколько мы все огорчены…
И тут Мелета упала. Когда она делала шаг из кабины лифта в коридор, каблук её сапога зацепился за крошечную ступеньку и девушка, взмахнув руками, полетела вперед. Всё произошло очень быстро и настолько естественно, что Мирон не понял: она делает это специально, или же на самом деле споткнулась.
Впрочем, через долю секунды он оказался рядом — жестами и грозными взглядами отгоняя тех, кто в инстинктивном порыве ринулся помочь.
Присев перед ней на колени, с тревогой склонил голову. Мелета, выронив очки, чуть приподнялась на руках, но бессильно рухнула обратно на ковёр.
К ним подошел господин Кобаяши. Посмотрел на Ясунаро… И когда тот коротко кивнул, присел рядом в такой же позе — на колени. Нисколько не заботясь о своих дорогущих брюках с идеальными стрелками. Наклонил седую голову с идеальным пробором…
Мелета, сделав над собой усилие, приподнялась ему на встречу и прошептала несколько слов по французски. Мирон расслышал «усталость», «казино» и «слишком долгая ночь».
Коротко кивнув, Кобаяши поднялся и повернулся к Симонову.
— Мадемуазель Амели просит прощения за проявление слабости, — сказал он по-русски. — Перелет из Токио был слишком утомительным, она никак не может преодолеть джет-лаг. Боюсь, мадемуазель Амели не сможет участвовать в переговорах.
К тому времени, как он закончил говорить, Мелета — с помощью Мирона — встала на шаткие каблуки. Неверным движением нашарив очки, она водрузила их обратно на нос, поправила волосы и с независимым видом сунула руки в карманы.
— Мы очень сожалеем о состоянии мадемуазель Карамазовой, — Симонов кланялся, как болванчик, не переставая. Но в глазах мужчин, стоящих за его спиной, читалась едва заметная усмешка.
«Все мы знаем, где эта чертовка провела ночь, — было в них. — И что она там творила. Но что поделать? Этикет есть этикет, мы вам подыграем, но и вы, в свою очередь, будете у нас в долгу…»
— Этажом ниже есть замечательные комнаты отдыха, — продолжал говорить Симонов. — Если мадемуазель Карамазова позволит, господин Лазаревич проводит её и вызовет нашего врача…
Мелета яростно затрясла головой и сказала что-то резкое по-французски, обращаясь к Кобаяши. Но имя «Михаэль» все расслышали отчётливо.
— Мадемуазель Амели не нуждается в помощи господина Ла-за-ре-вича, — фамилию японец произнес по слогам, но чисто. — Она всего лишь хочет привести себя в порядок и отправиться в отель.
— Желание мадемуазель Карамазовой — закон, — вновь поклонился Симонов. — Мы покажем ей, где ближайший туалет…
Мелета вновь буркнула что-то неприятное.
— Она сама найдёт дорогу к туалету, — резче обычного ответил Кобаяши. Похоже, роль толмача его порядком напрягала. — Её проводит Ясунаро, разумеется, — кивок в сторону Мирона. — Более никто не должен им докучать.
— Как скажете, — теперь уже поклонились все русские и они, не теряя времени — клон трогательно поддерживал Мелету под локоток — вновь вошли в лифт.
Мирон ткнул не глядя какую-то кнопку, двери закрылись, они остались наедине.
— Не расслабляться, — рявкнул в ухе голос Платона. — В лифте нет слепых зон, камера видит и слышит всё, что вы делаете.