Межсезонье

«С неземной высоты дюны Эфа…»

С неземной высоты дюны Эфа —Слева море, и справа залив.Раскаляет прибрежное эхоЗолотистых песков перелив.Убегающий в небо рисунокДиких роз и кустистой сосны.Здесь в карманы ты скуку засунул,И тропинки тебе не тесны.Тонешь в зыбких балтийских барханах,Отрешённый в неистовый стиль.В волнах плещешься громко и странно,И дрейфуешь, как зреющий криль.Берег пуст, устремлён в авандюну,Отутюжен теченьем косым.Свёрнут пляж в грациозную рунуУ подножия Куршской косы.

Ночной круиз

Мне снился день, и вечер снился,Асфальта мокрого графит.Над опустевшим чёрным пирсомГорел во тьме метеорит.Не то река, не то залив былРасстелен дышащим ковром.У тростника под дивным нимбомКачался сказочный паром.Нас приглашал в круиз паромщик,Маяк светил издалека.Вода плескалась, ветер громчеШумел, сминая облака.И мы пустились в путь неблизкийК невероятным рубежам.Летели чайки следом низко,С причала пёс нас провожал.Вокруг висела ширь глухая,Но в этой смутной пустотеСоната лунная порхалаНа небе бабочкой. МетельСтучала градинами в судно,Ткала узоры на корме,И было жутко нам, и чудноСмотреть вперёд. Как будто смертьВ тревожном омуте витала,И шёл паром наш на маякК земле возвышенной и тайной,К земле, пославшей добрый знакДвум путешественникам храбрым.Мелькнул в лесу надёжный скит,Куда, соря огнём нещадным,Летел шальной метеорит.

Айсберг

Такая ясность в этих льдах,Что белый цвет теряет сущность,И чистым звоном холодаПитают жизнь, как хлеб насущный.Недаром в вечной мерзлотеВсе тайны времени сокрыты.Торосов жесткая постельМягка для странников забытых.Дремуч и долог их ночлег.Найти пытаешься свой айсберг,Ловя украдкой жаркий блескСкульптурных гор, и в этом скарбеЕсть неминуемая жутьОт лобового столкновенья:Под снежным панцырем уснутьВнутри застывшего теченья,Почить на мостике своём,Как капитан большого судна.Уйти в глубины с кораблёмОт суеты на счастье скудной.

«Не словом единым, а ветром сырым…»

Не словом единым, а ветром сырымЖивёшь на откосе у самого моря.Наносит тот ветер спасительный гримНа ветви деревьев в бушующей хвори.Поэт говорил, что у чистой водыЕсть смысл прозябать, если дует в столицах.Под воротом шарф, в дрейфе ломкие льды,Летит над волной быстрокрылая птица,И ты на обочине зимней страны,Слегка запорошенный утренним снегом,Кочуешь по пляжу и тропам лесным,Как парусник беглый под смазанным небом.Где пристань твоя – неизвестно, но здесь,В песках, отшлифованных тщательным штормом,Бываешь ты днём, ночью слушаешь лес,Забытый герой в колдовстве непокорном.

«Ты увидел эту реку…»

Ты увидел эту реку,Шхун рыбацких паруса.В огоньках манящих резкихУ воды читался сад.У воды росла осока,На причале пёс дремал.На утёсе на высокомПостучалась ночь в дома.Постучалась – отворилисьОкна. Двери распахнулСвежий ветер. Обессилев,Он в молчании заснул.Ты стоял на том утёсе.Реку видел, и заливУтопал во сне белёсомВ необузданной дали.Замирали в небе звёзды,Вдруг погас во тьме маяк.Ты вдыхал подвижный воздух,Не спалось тебе никак,Будто грезилось развидетьПерст божественный средь туч.Где-то тут живёт провидец,Наблюдает с дерзких кручЗа рыбацкой старой шхуной,За заливом и рекой.А ты стой под вишней юнойИ маши ему рукой.

«Дальше, всё дальше от стройных берёз…»

Дальше, всё дальше от стройных берёз,От берегов разноцветного детства.Снится тебе тот зелёный утёс,Парус несётся вдоль берега резво.Нет ни начала, не видно концаПлаванью этому, сказке прибоя.Так думал ты, и корабль юнцаПлыл по очерченной трассе покоя.Тот же утёс, чайки юркой вираж.На побережье баркас, вросший в дюны.Видишь нависший над пляжем мираж:Ты – капитан. Непоседливый, юный.