Страница 49 из 83
Глава 13
— Я всё скажу… всё… всё, что спросите… не надо больше… я всё скажу… а-а-а-а-а-а-у-у-у… — Дикий вопль мура закончился истерикой и в очередной раз разбитым им самим собственным затылком.
Мур уже давно колотился этим самым затылком о толстую строевую сосну, к которой его привязали.
— Вот теперь верю, — удовлетворённо кивнул Сенсей. — Но если ты мне соврал, малыш, то я обязательно вернусь, и мы с тобой снова поворкуем. Я ещё столько приколов знаю. К примеру, можно тебе зубы точильным камнем подрезать. Говорят, этот приём снимает даже гипнотический приказ молчать! Хочешь попробовать?
— Нет… не надо… уберите его… я всё скажу… всё… — совсем не по-детски заистерил мур, но Сенсей уже не обращал на него внимания.
— Всё в порядке, Лучник. Мы договорились — клиент будет говорить правду, но если что, зови меня.
Платон оглядел заблёванную Татьяной поляну (она сдуру решила поприсутствовать на первой стадии обработки бывшего наблюдателя Квазимодо) и перевёл взгляд на пленника. Он впервые видел настолько деморализованного человека — мур смотрел на него преданными собачьими глазами. Ну разве что только хвостом не вилял. Да и то только потому, что в хвост ему прямо в мочеиспускательный канал Сенсей воткнул тоненький электрический проводок, прикреплённый к пульту управления беспилотником.
На самом деле это жутчайшая и по своей сути, и по проведению пытка. Сам Платон до такого не додумался, а вот фантазия Сенсея оказалась безграничной, и брезгливости в нём не было ни миллиграмма.
То, что захваченный ими наблюдатель обделался уже далеко не в первый раз, понятно стало всей округе. На запах и вопли мура даже пару раз неиммунные прибегали, но, похоже, в этой части леса их не так уж и много.
Муры повели себя предсказуемо. Можно ведь было сработать оригинальнее, но никто не стал заморачиваться. Наблюдатели Квазимодо расположились во всех более-менее крупных деревнях, заняли ключевые точки и расслабились. Причём в этой деревне в буквальном смысле этого понятия — за окрестностями следили только двое, а четверо пропали с чердака самого высокого в деревне дома, как будто их никогда не было.
Чуть позже двоих засекли шарящимися по деревне, а двое, видимо, завалились спать. Вот с тех двоих, бродящих по деревне, Тигр с Шушей и начали. Вернее, на околице деревни неожиданно для наблюдателей появились Сенсей с Таней. Платон с грысями в скрыте уже добрались до деревни и спрятались в одном из дворов, спокойно подождав муров, подошедших поближе с пневматическими винтовками в руках.
В воздухе висел беспилотник, а снайперов-наблюдателей держали на прицелах своих слонобоев Беата с Тиной. Задачей же самого Платона было взять хотя бы одного пленного. Что он, собственно говоря, и проделал. Правда, получилось не одного мура, а троих. Просто удар в основание черепа у него поставлен ещё в корпусе пластунов, а за последние несколько недель Гость доработал свой спецкоктейль для отключения людей. Так что переход из состояния живого человека в состояние ничего не чувствующего бревна у троих наблюдателей прошёл практически незаметно.
Одного мура зарезал Тигр, а двоих снайперов с винтовками от внешников прибрали Беата с Тиной. Стреляли сестрёнки действительно классно. Вот только людские головы — это совсем не головы массивной элиты. Ох, как Сенсей матерился, когда стаскивал с чердака безголовые трупы муров!
Гость разработал не только препарат, напрочь вырубающий человека, но и мгновенно приводящий такого человека в чувство. Так что экспресс-допрос Платон провёл прямо на месте. После чего, на скорую руку слепив современную инсталляцию из останков пяти муров и прихватив с собой их командира, группа на машине муров отправилась хулиганить дальше.
— И что у нас опять случилось? — фраза, которой не вовремя разбуженный Квазимодо встретил Ганса, звучала намного разнообразнее, но цензурными были только эти четыре слова, одна восклицательная частица и один предлог.
Помятый чрезмерными вчерашними возлияниями Квазимодо выглядел ничуть не лучше вошедшего в дом собственного заместителя. И если прихлёбывающий живец Квазимодо прямо на глазах приходил в себя, то Ганс походил на подранного соперниками мартовского кота. Всё лицо его в мелких царапинах, голова и кисть правой руки обмотаны бинтами, под левым глазом красовался приличных размеров синяк, а понтоватая «горка» порвана и грязна, как будто Ганса волоком тащили за его машиной на верёвке по просёлочной дороге.