Страница 7 из 90
Глава 7 Пророк
Клименто был пророком. Впрочем, сам он предпочитал называть себя учёным, небесным наблюдателем, тем, кто изучает и классифицирует проявления Судьбы. Он занимал свою должность больше шестидесяти лет, с тех самых пор, как сделался учеником прежнего главного пророка островного королевство Элиды, названного в честь древнего героя, который победил ужасное чудовище, которое стремилось захватить эти земли и съесть всех местных обитателей (Небесная пьеса второй категории четвёртого типа).
С тех самых пор Клименто истово записывал всевозможные «сказания», которые имели место в пределах столицы королевства и её окрестностях, занимался классификацией последних, вёл переписку с прочими «пророками» и каждые пять лет посещал симпозиум последних, который проходил в славном городе Дуриане, который был назван в честь великого героя Дуриана, победителя ужасающего демона Лапура, который стремился захватить весь мир.
После своей грандиозной победы (Небесная пьеса первой категории первого типа) герой основал империю, столица которой ныне считалась центром всего мира.
Впрочем, Клименто предпочитал работать именно в пределах родного королевства — здесь было меньше конкуренции. Там, на материке, иные пророки, стоило им только услышать о проявлении возможной истории, немедленно запрягали лошадей и на всех порах бросались на место событий, чтобы провести классификацию и пополнить свою учётную книжку; Клименто же мог позволить себе неторопливое путешествие в карете, с остановками на постоялых дворах, где он закусывал жаренными голубками, и любованием природой.
Путь его лежал из столичной обсерватории в небольшую деревушку, в которой, согласно последним донесениям, слепая девочка (великолепная приманка для судьбы, настолько, что некоторые намеренно слепили своих дочерей) вдруг стала вырезать из каменной глыбу некую статую
— Тип восемь?.. Или тридцать один? — поглаживая бороду и разглядывая чистое голубое небо размышлял седой пророк.
Его профессия состояла в том, чтобы определить тип «пьесы», провести классификация и следить за её развитием.
Иной раз в этом была практическая польза, ибо хотя сам человек ничего не мог сделать перед лицом судьбы, как лодка не могла противиться буре, прочие люди, его ближайшее окружение, могли подготовиться и начать вести себя соответствующим, наиболее безопасным или выгодным образом. Существовала целая гильдия, которая следовала по пятам за героями, подбирала сокровища, которые оставляли после себя убиенные монстры, задирала цены на постоялых дворах и так далее, и тому подобное.
Ремесло это было опасное.
Всегда существовала угроза самому сделаться частью истории.
Если пытаешься ловить рыбу руками, главное не свалиться в реку — иной раз в ней водятся пиранья.
Клименто с презрением относился к таким людям.
Сам он, будучи пророком, разумеется знал, что не стоит даже пытаться играть с судьбой.
Следует держаться от неё в стороне.
Он был не актёром, но зрителем; не тем, кто играет в театре, но тем, кто за ними наблюдает.
Он разделял распространённое среди представителей своей профессии негласное чувство превосходство над судьбой; ибо, зная течения последней, они могли избегать их, как моряки избегают особенно опасных вод.
Именно поэтому старик презрительно усмехнулся, когда, приближаясь к прибрежной деревушке — вот уже ветер стал пронизывать солоноватый запах моря и рыбы — заметил целые караваны людей, которые пытались из неё сбежать. Это было распространённое явление. Многие настолько опасались судьбы, что пытались от неё умчаться. Впрочем, с их стороны это было верно. Они не могли считаться профессионалами своего дела; им действительно следовало держаться на почтительном расстоянии. Осуждение заслуживали те, кто, напротив, бездумно стремился в деревню, надеюсь найти выгоду. Глупцы! Только безумец отправляется в лес на охоту, не имея ни карты, ни понимания, что представляет собой чаща. Здесь нужен лесник.
Вскоре карета остановилась у постоялого двора. Там Клименто неторопливо расположился в своей комнате, — не слишком основательно, так как сильно сомневался, что задержится здесь на продолжительное время, — принял все почести, которые полагались человеку его положения, которые возвышаются над судьбой, и направился в рыбацкую хижину прямо на берегу.
Там его встретили взволнованные родители ребёнка — отец рыбак и мать рыбачка, — поклонились, предложили обед, которым он побрезговал, кроме, разве что, солёной рыбки, и наконец повели по тропинке на зелёный утёс.
Последний, отметил Клименто своим намётанным взглядом, был довольно живописным. Подходящее место, чтобы суженная ожидала возвращения своего любовника, капитана дальнего плавания, который, разумеется, никогда не вернётся, или дочь знатной семьи покончила с жизнью, по причине, опять же, пагубной любви.
На вершине утёса находился валун, возле которого, с маленьким заострённым камешком в руках стояла босоногая девочками с грязными чёрными волосами. Глаза её, белые и поддёрнутые катарактой, смотрели в пустоту.
Родители встали на расстоянии от ребёнка.
Клименто, как заправский врач, внимательно осмотрел всю эту сцену.
В его сознании немедленно нарисовались возможные варианты, что именно это была за история.
Дело явно было в неком пророчестве… значит, тип 8-й.
Вероятно, девочка предрекала явление героя или страшного чудовища…