Книга осенних демонов

– Неправильный ответ, – строго произнес Человек Со Стены. – Ты бредишь, не ведешь разговор. Не думаешь. А мне нужно с тобой поговорить.

Земба некоторое время беспомощно корчился в приступе боли, а потом вдруг проснулся. Он лежал на холодном полу, больной, умирающий, проклятый и оставленный всеми. Перед ним стояло чудовище, и потому весь мир не имел смысла и в нем не было никаких законов или надежды. Его мозг лишь на секунду допустил все это, после чего в нем наступил коллапс. На поле битвы остался только внутренний ребенок, Зембе в этот момент было четыре года. Он свернулся клубочком у стены и, уставив безжизненный взгляд в бумажки и лежащую под кроватью пыль, расплакался.

– Эх, люди-люди, – с жалостью произнес Человек Со Стены. – Если бы в вас было столько силы, сколько помещается страдания, то вы бы были равны богам. Великолепно. Самые прекрасные игрушки, какие только можно себе представить. Столько боли! Вижу, что мы так не договоримся. – Он взмахнул ладонью, и Земба очнулся от забытья так внезапно, словно надувной жилет выбросил его на поверхность действительности. Он перестал плакать, но со свистом вдохнул воздух и начал дергаться.

– Приглашаю, – сказал Человек Со Стены, повернулся, скрипнув каблуками, и толкнул стеклянную дверь в коридор. Земба встал, как зомби, и пошел за ним. Он не знал зачем.

Больничный коридор выглядел странно и незнакомо, несмотря на то что оборудование и все таблички в нем были те же самые. Казалось, они тут одни. Раздавался лишь резкий металлический стук каблуков Человека Со Стены и тяжелое свистящее дыхание Зембы.

В маленькой комнатушке за приоткрытой дверью сидел одинокий санитар, дремавший перед бегущим экраном включенного телевизора. Человек Со Стены остановился, посмотрел на санитара с хищной злой ухмылкой, которая начертала на его лице зубастую «V». Толкнул стеклянную дверь и вошел внутрь. Санитар не отреагировал. Он по-прежнему сидел на неудобном металлическом стуле, далеко вперед вытянув ноги и борясь с падающей назад головой и закатывающимися глазами, сидел и смотрел в свистящий пустотой экран телевизора, который не мог выключить. Земба изо всех сил хотел предупредить его, но у него не было голоса. Мужчина на стуле выглядел как-то неестественно, словно тень или призрак, и трудно было сказать, в чем тут дело.

Человек Со Стены, подобно иллюзионисту, сделал какое-то сложное движение ладонью, и вдруг в его пальцах заблестела бритва цирюльника. Он замахал перед лицом санитара, но тот не отреагировал. По-прежнему боролся с гормоном сна в своей крови. Прошла, может, минута, и вдруг санитар окончательно сдался. Как раз в тот момент, когда он уснул, он сделался отчетливым и реальным, словно плавно прибыл в мир, где пребывали Земба и Человек Со Стены и в котором безлюдная больница плавно плыла в свистящей мерцающей тишине.

И тогда он увидел наклоненное над ним лицо убийцы, светящееся ультрафиолетовыми белками глаз и ледяной чернотой зрачков. Увидел улыбку акулы. Увидел когтистую ладонь с покрытыми лаком ногтями, которая схватила его за волосы, рывком поднимая лицо вверх, увидел лезвие старой бритвы цирюльника, которая растеклась в свете галогеновых лампочек в ртутный месяц и на минуту утонула в его горле. Человек Со Стены отпустил волосы своей жертвы и отскочил в сторону. Фонтан черной крови ударил в горящий серебристым лунным светом свистящий экран небольшого телевизора, на серовато-зеленые масляные панели и потрепанный антиникотиновый плакат. Санитар вскочил, сжимая пальцы на скользком, бьющем кровью краю раны, и издал булькающий свист. Он поскользнулся на собственной крови, рухнул на пол и обмяк.

– Проснулся, – сказал Человек Со Стены, облизывая лезвие. – Жаль.

Санитар опять сидел на стульчике, потряхивая с недоверием головой, и снова стал нереальным.

– Завтра он почувствует себя плохо, – с удовлетворением произнес Человек Со Стены, складывая лезвие бритвы. – Не позднее чем через две недели пойдет к врачу и услышит что-то новенькое. А он был уверен, что с ним этого не случится, потому что он никогда не курил. Что за нахальство! Идем!

Он спрятал бритву и, грохоча каблуками, пошел дальше по коридору, а Земба безвольно поплелся за ним. Он не знал зачем. Должен был идти.

Человек Со Стены толкнул следующую стеклянную дверь, на сей раз на лестницу, и направился вниз. Земба маршировал за ним, стараясь собраться с мыслями.

Они спускались все ниже и ниже, этаж за этажом, проходя мимо стрелок, указывающих на аварийный выход, и примитивного граффити, начертанного на штукатурке толстым фломастером. Где-то в отдалении загромыхал лифт, но, не считая этого звука, царила глухая нереальная тишина. Человек Со Стены толкнул следующую стеклянную дверь и пошел по подвальному коридору с мерзкими белыми кафельными плитками на стенах. У стены стояли металлические каталки, напоминающие столы, или это столы напоминали каталки, под потолком с музыкальным напевным звуком загорелись флуоресцентные лампочки. Где-то за стеной шумело какое-то оборудование. В конце коридора виднелась герметичная металлическая дверь с засовами, но идущий впереди Человек Со Стены не обратил на них никакого внимания Он двигался так, как будто дверь вообще отсутствовала. Раздался лязг, и тяжелая многослойная плита сама выдвинулась на гидравлических шарнирах, после чего мягко отклонилась, выпуская клубы холодного тумана, от которого резко разило чем-то химическим и гниющим.

Они вошли внутрь, прямо в смердящий холод и темноту. Скользкое кафельное покрытие на полу жгло стопы, край металлического стола колол Зембу в бедро, а потом жужжащий ряд флуоресцентных лампочек зажег черточки в остекленевших глазах заполнявших столы посиневших и окоченевших трупов. Сомнения нет. Это был не сон. Человек Со Стены отвернулся и внезапно стукнул ладонью по груди лежащего поблизости трупа. Раздался пустой деревянный звук, и в воздух поднялось облако какой-то пыли.

– Ну что ты такой неподвижный? – весело рявкнул он в сторону Зембы. – Поздоровайся с друзьями!

Земба посмотрел на него отстраненно и презрительно фыркнул. Тот отвернулся и уперся руками в кафельные стены, словно хотел раздвинуть их. Стена треснула по вертикали, вдоль серого цементного шва, разделяющего плитку, впуская в середину полоску ослепляющего мертвенно-бледного света. Трещина расходилась в стороны, обрисовывая форму римской цифры один, а потом части стены развернулись, подобно двустворчатым вратам. Человек Со Стены вошел в освещенную бездну, а Земба, заслоняясь от блеска, безвольно потопал за ним. Свет перестал бить ему в лицо только тогда, когда он оказался на той стороне. На той стороне чего? Стены? Он не знал и уже не задумывался. Возможно, находился по ту сторону света, может, по ту сторону действительности, он знал только, что он на Той Стороне. Всего. Он стоял на каменном полу, окруженный нереальным светящимся туманом, Человек Со Стены куда-то исчез, а Земба впервые смог кое-как собраться с мыслями. Во всяком случае настолько, чтобы попытаться понять и размышлять, игнорируя отсутствие связи того, что он видел, с миром реальным. Туман начинал оседать, клубясь лишь в десяти сантиметрах над полом, но был густой, как молоко.

Вокруг поднимались поросшие сложными узорами колонны, которые где-то высоко встречались и сплетались в перевернутые чаши сводов, похожие на пальмы. Кафедральный собор. Человек Со Стены, громыхая сапогами, маршировал меж рядами каменных скамеек, он казался еще больше и сильнее, чем минуту назад, полы его почерневшего плаща мягко развевались за спиной, словно пелерина. Земба не заметил, откуда взялся это черный плащ. Он бывал в настоящих средневековых соборах и хорошо запомнил атмосферу строгой, почти нечеловеческой мистики, которая присутствовала в них. От каждого орнамента веяло какой-то суровой магией. Отблеск величия висел где-то высоко под потолком. Сейчас он тоже был в соборе, но этот казался отъявленным богохульством. Земба не знал, в чем это выражалось, но почувствовал тотчас же, как только почуял влажный запах гниющих листьев и обугленного испорченного мяса, поднимающийся в воздухе пародией на кадильный дым.