Страница 4 из 62
Действительно, Калинин командовал отменно. К утру 8-го сменили все изорванные паруса, поймали юго-восточный ветер, и «Нева» побежала к берегу. Решили идти прямо в Якутат, посадив людей на голодный водяной рацион.
К полудню ветер снова задул в лицо. Калинин пришел в каюту к Подушкину.
— Господин лейтенант, у нас на борту уже двое больных. Воды — на сегодняшний день. Не добежим до Якутата. Мы вблизи Чучатской губы. Там есть хорошая гавань, запасем воды, отремонтируемся…
— На берегу есть какие-нибудь поселения?
— Нет. Край дик и пустынен.
Подушкин подумал, пожал плечами:
— Командуй. Ты такой же лейтенант, как я.
Голой была чучатская земля. Низкие, кривые деревья цеплялись корнями за скалы. Камни и серый песок на берегу. И серое небо над ними. От одного взгляда на этот пейзаж становилось зябко. Но бухта была хороша — глубока и спокойна, и ветра в ней почти не чувствовалось. «Нева» качалась на невысоких волнах.
Спустили шлюпки с бочонками для воды. Двенадцать промышленников поехали искать реку. Остальные под руководством Калинина начали ремонтировать стеньгу грот-мачты и восстанавливать ванты. Работы продолжались почти неделю.
Когда все было приведено в порядок, Подушкин пригласил Калинина в свою каюту.
— Молодец, лейтенант, доволен твоей службой. Хотел бы услышать, что думаешь делать дальше.
Калинин удивленно взглянул на Подушкина.
— Мы должны продолжить плаванье к Новоархангельску[4].
— Я думаю иное, лейтенант. Корабль стар и ненадежен. Я осмотрел его со всем тщанием. Если мы еще раз попадем в шторм, мы можем потерять все мачты… Ветхость подводной обшивки тоже вызывает опасение. Я обдумал и взвесил все. Мне кажется лучшим выходом из положения, в которое мы попали, — перезимовать здесь, в Чучатской губе. Продуктов у нас в достатке, вода под боком, топлива тоже изрядно на берегу — плавень…
Лицо Калинина сделалось вдруг жестким.
— Зимовать? Здесь? Вы представляете себе, что это такое? Вы плавали только по Средиземному морю, вам совершенно неведом климат здешних земель… Я тоже осмотрел корабль — он не так стар, как вам кажется. Тем более, мы находимся в каких-нибудь тысяче двухстах милях от Якутата…
— Корабль не выдержит, я уверен.
— Простите, лейтенант, я плавал по здешним водам больше вашего! И на более худых кораблях! Зимовать нет смысла.
— Почему?
— Хотите знать точно? Так вот. Здесь невероятно свирепый климат. Bы увидите, что такое зимние ветры. На борту у нас теснота — люди не выдержат семи месяцев в вонючих кубриках… А на берегу не из чего построить изб. Солонина и сухари — пища недостаточная. Скоро начнется цинготная болезнь… Вы тоже не знаете, что это такое. А если цинга истребит у нас большую часть экипажа, то мы вообще не достигнем какого-либо порта, обитаемого русскими… Кроме того, недостаток занятия для промышленников приведет их в пагубную бездеятельность… Вот мои доводы. По сим причинам я думаю, что нам надлежит непременно выйти в море и достичь Новоархангельской крепости на острове Ситха.
«Он посягает на мое право командовать кораблем! — подумал Подушкин. — Вот тебе и штурман Калинин. Попробуем приказать».
— Лейтенант, мне кажется, что вы забыли, что вы всего-навсего мой помощник! Приказываю вам повиноваться!
— Я обязан к повиновению, — ответил штурман, — и повинуюсь вам, как начальнику. Но навряд ли вам повинуются промышленные…
Когда Подушкин вышел на палубу, он увидел, что это действительно так. Видимо, Калинин уже успел рассказать о разговоре с капитаном старшине артели промышленников. Охотники, одетые в толстые ватные куртки, обшитые кожей, собрались в носовой части судна. Увидев Подушкина, они разом двинулись к нему, и бородатый старшина, выступив вперед, спросил:
— Когда отплываем, начальник?
— Не отплываем, а остаемся зимовать здесь! — сухо сказал Подушкин.
Охотники переглянулись.
— Я объясню вам свое решение… начал Подушкин, но ему не дали договорить.
— Корабль исправен, надо выходить в море, — сказал старшина. — Мы не подряжались компании зимовать на островах. Мы — свободные люди.
Только сейчас Подушкин увидел, что у всех промышленников в руках ружья.
«Ого! Уж не бунт ли на корабле?»
— Вы что, бунтовать?! — крикнул он. — Вы знаете, что за это главный правитель вас всех посадит в острог?
— Мы не бунтуем, — закричали промышленники. — Пошто грозишь острогом? Нужно идти в Новоархангельск!
— Я сказал, что мы будем зимовать здесь!
— Не можно зимовать здесь, все перемрем от цинги! — закричали промышленники. — Не хотим холодать и голодать в Чучатке!
Подушкин беспомощно оглянулся и увидел спокойное лицо Калинина. Штурман стоял поодаль от него и посматривал на мостик.
Там, наверху, стоял, кутаясь в меховой плащ, Тертий Степанович Борноволоков. Наблюдал за тем, что происходит на палубе.
«Вот кто решит сомнения!» — ударило в голову.
— Стойте, ребята! — поднял руку Подушкин. — С нами едет новый правитель колоний, господин коллежский советник Тертий Степанович Борноволоков. Пусть он будет судьей в сем многотрудном деле!
— Даешь! — закричали промышленники.
Борноволоков спустился на палубу, махнул рукой промышленникам:
— Разойдитесь, ребята! Дело не решается одним словом. Надо подумать.
Собрались в капитанской каюте — Борноволоков, старшина промышленников, Подушкин и Калинин.
Каждый вкратце изложил свое мнение о дальнейшем плаванье.
Борноволоков выслушал офицеров и старшину. Долго сидел молча.
Наконец заговорил тихо:
— По-моему, господа, нужно продолжать плаванье. Конечно, корабль стар, и опасно пускаться в море в зимние штормы. Можно было бы зимовать здесь. Но прав и господин старшина — на сухарях и солонине долго не проживем, а дичи на берегу нет. За сколько дней мы можем достичь Ситхи? — оборотил он лицо к Калинину.
— При благоприятном ветре за десять дней.
— А если ветры не будут благоприятствовать?
— Тогда по воле провидения…
— Господа, я не хочу, чтобы на борту были раздоры. Мне кажется, что опытность лейтенанта Калинина в плаваниях по холодным морям убеждает принять его план. Поднимем же якоря и — с богом!
На том разошлись.
Вечером Подушкин попросил аудиенции у Борноволокова.
— Ваше превосходительство, — обратился он к правителю, — когда мы выходили из Охотской гавани, я был назначен на «Неву» капитаном. По неопытности плаванья в северных морях я подверг опасности жизни доверенных людей и целостность груза. Прошу вашего соизволения быть штурманом при капитане Калинине…
— Вы отказываетесь от командования кораблем?
— Да.
— Причина?
— Лейтенант Калинин более опытен в этих водах.
— Хорошо. Я принимаю вашу отставку. Прошу — пришлите ко мне лейтенанта Калинина.
…Противные ветры бросали «Неву» назад.
Целый месяц потребовалось на то, чтобы пройти тысячу двести миль.
Калинин направил путь «Невы» к мысу Эджком, лежащему при самом входе в Ситхинский залив, где стояла крепость Новоархангельская. Четвертого декабря с борта увидели высокую гору, венчающую мыс Эджком. Теперь рукой подать было до Ситхи. Утром назначили. вход в гавань. Но ночью рванул ветер с такой силой, что даже в дрейфе «Неву» понесло на запад, отбивая от берегов. Утром не то, что горы, но вообще никакой земли в виду не оказалось. Погода свирепела. Шквалы невиданной силы налетали один за другим. Казалось, весь залив Аляска вздыбился гигантскими водяными валами, которые поглотили землю и сейчас ополчились на крохотную скорлупку, несущую в себе горстку усталых людей.
Две недели бесновался Тихий океан, то удаляя корабль от берегов, то снова вынося его к мысу Эджком, и тогда измотавшиеся вконец люди видели под низким небом вершину горы, которая как маяк указывала путь на недосягаемую Ситху. Наконец «Неву» отнесло так далеко на юго-запад, что Борноволоков велел править к Сандвичевым островам, в пояс теплой погоды и слабых ветров. Собрали совет. Обсудили предложение нового правителя и нашли, что мысль его весьма основательна. Но когда подсчитали запасы воды и продуктов, оказалось, что на переход не хватит…
4
Новоархангельск — столица Компанейских Колоний на Аляске. Находилась вблизи теперешнего города Ситха.