Страница 13 из 79
Вернувшись за свой стол, я поймала неуверенный взгляд Сари и ободряюще улыбнулась, кивая на сумку:
– Я забыла, она вернула.
Сари прищурила один глаз и прошептала:
– Не особенно вы тепло пообщались.
– Как смогли, так пообщались. У неё теперь новые приоритеты, а у меня остались старые, это не особенно сближает.
– Жаль. Мне говорили, у неё голова варит.
– Варит. Когда нет других дел.
– Мне говорили, это она придумала концепцию того фильтра, который сейчас Кори разрабатывает.
Я невесело усмехнулась:
– Придумала она, а делает Кори. Ну, успехов ему.
– Я иногда с ним работаю, по фильтрации. Ты не против?
– Я никогда не против науки.
– А присоединиться не хочешь?
– Ты же ему уже предлагала, он не захотел. Я не против, если дело за мной.
Сари вздохнула и промолчала. Я проверила время и стала собираться, шутливо изобразила наставительный тон:
– Не засиживайся допоздна, береги режим.
– Не могу обещать, – невинно отвела глаза Сари, я изобразила умоляющий шёпот:
– Ну хотя бы попытайся.
Она рассмеялась и отвернулась, указала на остатки моего обеда:
– Можно доесть?
– Забирай. Я с завтрашнего дня начну брать два.
Она захихикала и придвинула к себе контейнер, а я забросила на плечо большую сумку с книгами, взяла в руку маленькую вечернюю, которую принесла Никси, и пошла в общежитие, собираться на Важный Вечер.
***
Во Дворце Спорта профсоюза спасателей я была впервые, он производил ошеломляющее впечатление даже издалека. До реформы религии там был храм одного из Древних Богов, прославившегося тем, что сдвинул с места гору, его статуи украшали Дворец со всех сторон. По бокам от лестницы главного входа стояли гранитные быки, их мощь была прорисована в рельефе напряжённых мускулов, создавая убедительную иллюзию того, что они тащат весь дворец вперёд.
Дальше мощь и мускулистость только нарастали – такого количества изображений обнажённой натуры даже в Парке Скульпторов не было, а он состоял из неё целиком. Но парк был предназначен для прогулок и выставок, там были деревья, клумбы, лавочки, широкие бульвары и фонтаны на площадях, а у храма назначение было только одно – олицетворять мощь бога.
Этот бог и его помощники (последователи, жрецы, ученики – я не в курсе, не изучала Древних настолько подробно) подпирали своим эстетическим совершенством каждый угол, сверкая такими частями тела, которые в Парке Скульпторов обычно драпировали тканью. Здесь не прикрывали ничего, даже листиком, и многие гости от созерцания здешних красот имели весьма румяный цвет лица. Особенно забавно было наблюдать эту румяность в рамках пары – если мужчина осматривался с улыбкой, то смущалась его дама, если дама выражала интерес, багровел от негодования её кавалер. Те семьи, которые привели с собой детей (вопреки настоятельной рекомендации оставить дома тех, кому нет восемнадцати, написанной на пригласительном крупно, с двух сторон), теперь чувствовали себя неловко и громко возмущались царящим вокруг развратом.
Меня встретила у входа тётушка Эмма с семьёй, её сын поздоровался и пошёл к своим друзьям, изучать интерьеры, а мы с тётушкой оставили её мужа на коллег и пошли поговорить о нашем, о женском (на самом деле, тоже изучать интерьеры). Она хихикала и цвела маковым цветом, шёпотом рассказывая, что для этого вечера Дворец не просто арендовали, его купили, чему городская администрация была рада, как внеочередной премии – он был головной болью для чиновников, как раз из-за своих особенностей эстетики, как выразилась тётушка, «ни снести, ни сдать».
Храм был памятником архитектуры, привезённым из другого города по частям и собранным здесь заново, это само по себе было инженерным подвигом и историческим событием. И каждая статуя имела свою историю, причём, такую впечатляющую, что продать скульптуры по отдельности или даже отдать на выездную выставку не разрешил городской музей, к которому они были приписаны, по самой простой причине – ни одна страховая копания Верхнего не желала страховать эти шедевры, потому что их стоимость выходила далеко за пределы финансовых возможностей любой местной страховой компании. А Дворец, представляющий собой классическую гномью «пещеру на поверхности» соответствовал всем требованиям безопасности – у него был только один вход, беспрецедентная толщина стен и самая современная сигнализация, поставленная поверх магической сигнализации Древних.
Я тут же заинтересовалась и стала изучать стены магически, не сразу рассмотрев работу Древних под слоем современных магических воздействий. Но когда рассмотрела, мне стало здесь очень интересно, я готова была задержаться на всю ночь.
Чем мне нравились работы Древних, так это идеальным балансом кажущейся простоты и глубоких, разносторонних знаний. Современная магическая наука (одобренная министерством образования) сохранила большую часть знаний, оставленных Древними, но они были, по большей части, набором теоретических описаний непроверяемых физических явлений, слишком сложных для понимания большей частью современных учёных, поэтому их крайне редко применяли за пределами лабораторий. А здесь на этих знаниях было построено всё.
Я достала телефон и стала делать записи и зарисовки, пополняя свой список того, что нужно поискать в библиотеке и в интернете, и так увлеклась, что реального физического мира почти не видела. Только когда меня отвлекли, я обратила внимание на то, что стою у скульптуры голой валькирии и внимательно смотрю на её грудь. На мраморной девушке был крылатый шлем, прижимающий пышные кудри, и всё – грудь организаторы мероприятия закрыли табличкой с надписью: «"Джи-Лайн" – новый уровень общения». От пояса до колен даму задрапировали белой тканью, издалека было не заметно, а подойдя ближе, я рассмотрела, что это не мрамор. Обернувшись, я обратила внимание на остальные скульптуры – женские были задрапированы или прикрыты рекламой, мужские – нет.
Рядом со мной стояла тётя, которая заметила мой интерес к невидимому (она магом не была) и просто ходила рядом, молча проникаясь эстетикой, и не мешая мне проникаться наукой, пока к нам не подошёл незнакомый мужчина и не завёл с ней обычный светский разговор. Я поздоровалась, тётя нас представила, я вспомнила его имя – оно было на одном из конвертов с «допустимыми» приглашениями, я не ответила на его письмо, я ни на одно не ответила.
Тётушка парой непринуждённых фраз напомнила мне, кто он такой, потом сделала вид, что ей срочно нужно найти мужа, и попросила мужчину проводить меня потом к ней, он пообещал. Оставшись наедине, в стороне от основного потока гостей, он посмотрел на меня чуть менее официально и указал глазами на голую валькирию за моей спиной:
– Интересуетесь скульптурой?
– Интересуюсь, почему женщин задрапировали, а мужчин – нет, – с улыбкой ответила я, он посмотрел на ближайшего полностью голого атланта и с ироничной улыбкой пожал плечами:
– Это искусство.
«Ну ещё бы, мужской член – искусство, а женская грудь – позор, надо прикрыть. Интересно, кто организатор, нужно будет узнать и запомнить.»
Он перестал изучать статую и посмотрел на меня, одобрительно улыбнулся и сказал с долей шутливой обиды:
– Вы не получили моё письмо?
– Получила, ещё не успела ответить.
– Да, вы их, наверное, много получаете, – тихо рассмеялся он, осмотрелся, сделал пару шагов как бы по кругу, в итоге встав ко мне ближе, сказал чуть тише: – Лейли, позвольте, я буду говорить откровенно. Я знаю вашу ситуацию, и я знаю, что у вас не так уж много времени на то, чтобы изображать сомнения. Поэтому, предлагаю пропустить все эти жеманные танцы и перейти к тому, ради чего мы сюда пришли. Я заинтересован в серьёзных отношениях с вами, очень серьёзных. Если мы познакомимся поближе и сойдёмся во взглядах на ключевые моменты сосуществования, я готов сделать вам предложение через неделю, на очень выгодных условиях, с контрактом. Что вы думаете по этому поводу?