Горький вкус предательства

Иду через двор к домику охраны.

– Пацаны, привет!

Здороваемся, пожимаем друг другу руки. Здесь парень работает нормальный, он тоже рукопашник, мы с ним на турнирах пару раз пересекались.

– Саня, выйдем, подышим?

– Ну пошли, Игнасио. Костян, присмотришь? – бросает второму мужику на камеры. Тот кивает.

Выходим.

– Поздравляю! – жмёт мне руку. – Взять призовое в таком крутом турнире! Молоток! Я в инете смотрел.

– Спасибо. Жаль, что не первое.

– В следующий раз!

– Сань, скажи, ты Алиску когда в последний раз видел?

– Так, вчера она мимо проходила. Я её тормознул, такси ей вызвал.

– Такси? В смысле “мимо”?

– Ну так её же дружбан твой выгнал в тот же день, как вернулся. Алиска в слезах убежала. Потом её несколько дней не было видно. А вчера вот она появилась. Но молодой хозяин как раз вернулся, наехал на неё, и я потом от него выхватил, что пустил её. А я её просто погреться пустил, пока она такси ждала. Вид у неё был такой, – кривится. – Болезненный.

– Так Алиса на такси уехала?

– Да.

– Куда?

– Не знаю. В центр куда-то.

– Номер такси помнишь?

– Ну, можно по камерам глянуть, а зачем?

– Не могу Алису найти. Ты посмотри, на всякий случай, и если она опять объявится, сообщи мне. Сделаешь?

– Да не вопрос. Жалко девчонку. Чё за муха Никитоса укусила, не знаешь?

– Не знаю, – цежу сквозь зубы. – Похоже, у него башня окончательно потекла. Ладно, спасибо, поеду я.

Прыгаю в свою тачку, завожу мотор. Уже собираюсь отъезжать, но в окно раздаётся тихий стук. Поворачиваю голову, отпрыгиваю. Ну и рожа.

– Мужик, тебе чего, – открываю слегка окно. Не пойму, бомж какой-то?

– Ты Алису знаешь? – басит мужик. – Девочка, блондинка, жила здесь раньше.

– Та-а-ак, а тебе она зачем? – открываю окно полностью.

– Помочь хочу.

– Ты знаешь, где она?

– Сейчас - нет, но три дня назад я нашёл ее в сугробе почти замёрзшую.

– Как? – холодеет внутри.

Рассматриваю мужика внимательнее. Нет, не бомж, далеко не бомж, одет прилично.

– Короче, садись в машину, поговорим.

Глава 6.

Почти до самого вечера меня никто не трогал в моей темнице, я успела наплакаться, поспать и снова наплакаться. Но сейчас слёз уже не осталось, я очень постаралась взять себя в руки и начать думать, что делать дальше.

Вариант с побегом отметался сразу. Комната располагалась на втором этаже, и спуститься с окна было невозможно, да и смысла не имело. Там высокий забор и охрана. Отмыкать мою комнату тоже никто не торопился. Один раз только служанка принесла обед, и тут же снова заперла дверь. Разговаривать она не стала, притворилась слепой и глухой.

От еды я отказываться не стала, была очень голодна. Конечно, есть вероятность, что мне туда что-то подмешали, но смысла в этом я не видела. Думаю, цель у них какая-то другая, нежели моё бессознательное состояние.

Предположения мои вскоре подтвердились. Ближе к ночи в комнату вплыла Эвелина.

– Ну как тебе отдыхается, дочь? – последнее слово буквально выплёвывает.

– Не очень. А вот ты, я вижу, цветёшь и пахнешь? – тоже язвлю.

– Цвела и пахла я сейчас, если бы ты не подставила меня. И как скажи, стоило оно того? – смеряет меня презрительным взглядом. – Этот щенок ведь выкинул тебя, как я и предупреждала!

– А убить человека ради наследства, как стоило? Как тебе по ночам спится?

– Прекрасно, – усмехается. – Надо было это раньше делать. Ну, ничего, теперь мы имеем то, что имеем. И выбраться из этого дерьма поможешь мне ты! – уверенно указывает на меня пальцем.

– Интересно, каким образом?

– В детали посвящать тебя и не стану, но если кратко, сейчас ты готовишься к свадьбе с Артёмом Волынским, а дальше… Он помогает нам вернуть то, что по твоей дурости мы потеряли.

– Интересно, как он это теперь сделает? Завещание ведь вступило в силу.

– Это не твоё дело. Скажу только, что есть лазейки, в любом случае я не допущу, чтобы этот щенок получил всё, что причиталось нам по праву.

– А может, стоит оставить его в покое? Начать жить самостоятельно? Мне не нужны эти деньги! – категорично заявляю я.

– Ты молодая и глупая, – начинает заводиться мать. – Поэтому на твои мозги ставку никто и не делает.

– А ты не боишься, что в любую минуту сюда ворвутся полицейские и заберут тебя в тюрьму, ты ведь в розыске!

– Да, это усложняет многое, но в тюрьму я точно не собираюсь. Если будешь делать всё правильно, скоро мы с тобой будем загорать на лазурном побережье, – усмехается самодовольно.

– Мы или ты? – прищуриваюсь, глядя с презрением на неё.

– Ну, я-то точно, а где будешь загорать ты, будет решать твой муж. Радуйся, что Артём пока ещё не потерял к тебе интерес.

– Чему радоваться? Да мне блевать от него хочется?

– Дура! Замолчи! Ты будешь принимать с радостью своего жениха, и только попробуй взбрыкнуть, – шипит мне в лицо. – Иначе…

– Что? Подсыплешь мне в кофе яд? Убьёшь ещё и свою дочь?

– Нет, зачем же. Есть наказания и похуже смерти, поверь мне. А я хочу своей дочери только добра, хоть ты этого пока и не понимаешь.

Уходит, а я остаюсь одна в ещё большем отчаянии. Перспектива стать женой Волынского меня и раньше пугала, но сейчас я просто в панике. Этот Артём… Он всегда смотрит на меня так, что хочется прикрыться. Мерзкие мурашки начинают ползать по спине.

В тот вечер, когда я пошла с ним в ресторан, а потом он привёз меня в этот дом… Мне было крайне сложно перебороть себя, вытерпеть его прикосновения и поцелуи, а ещё я боялась, что мой план не удастся и он зайдёт слишком далеко. Я помню эти омерзительные ощущения его рук, языка. Он обнюхивал меня, как собака. Это было слишком противно.

Меня сжирало чувство вины, что я изменяю Никите, но передо мной была цель, и я её достигла. А ещё, похоже, тогда я распалила аппетит хищника и теперь мне от него не сбежать. Причём высоких чувств в Артёме Волынском точно не наблюдается, кажется, что у него на меня какие-то грязные, омерзительные планы и от этого внутри поднимается липкая паника.

Интересно, если они узнают о моей беременности, может быть отстанут от меня? Едва ли. Скорее, не спросив, решат судьбу моего малыша. Поэтому пока я буду молчать.

Утром, вместе с завтраком в комнату входит Волынский.

– Как чувствуешь себя, Алиса? – приторно улыбается он.

– Как узница в тюрьме, то есть отвратительно.

– Всё зависит от тебя. Будешь хорошей девочкой, перестанешь быть узницей.

– Что-то мне слабо в это верится.

– Да, мне тоже, потому что ты подорвала к себе доверие. Но ты можешь исправиться. И возможность у тебя будет прямо сейчас. Собирайся, мы едем выбирать тебе свадебное платье.

– У тебя полчаса на сборы, – сообщает Волынский и покидает мою комнату.

Служанка вносит несколько пакетов с вещами, и оставляет меня одну. Хочется выкинуть это всё вслед моему ненавистному жениху, но понимаю, что я не в том положении, чтобы разбрасываться вещами. В моём нынешнем виде никуда точно не стоит выходить.

Тяжело вздохнув, начинаю разбирать пакеты. Вещи все брендовые, узнаю вкус Эвелины. Сама себе я бы в жизни не набрала таких вульгарных тряпок. За одежду мы с самого детства воевали с матерью, в итоге у меня всегда было разделение, в одной части шкафа лежали мои любимые вещи, которые я носила каждый день, а в другой – то, что выбирала моя мать для всяких “особенных” случаев, чтобы я не выглядела “как простушка”.

Похоже, сегодня один из таких “особенных” случаев, и отвертеться у меня точно не получится.

Надеваю стильное вязаное платье синего цвета с открытыми плечами. Мда. Под него придётся надевать ещё и чулки. Кто придумал зимой носить чулки? Бред! Но выбора у меня нет.

В одном из пакетов нахожу набор косметики. Краситься я не люблю, но кожа на лице в плачевном состоянии, поэтому придётся потрудиться.

Рассматриваю себя в зеркале. Ужас. На лице все ещё видны пятна, а губа распухла от пощёчины матери.