Страница 58 из 59
Я крепко зажмурилась и откинулась на спинку стула, запрокинув голову к потолку и пытаясь это осознать, Алан смеялся. Наклонился ко мне и с бездной гордости заявил:
– Я тебе говорил, принцесса – любовь решает всё. Не бабки, не связи, даже не семья – поверь, его семья охренела, когда он запал на демоницу. Он семь сотен лет всех недовольных вертел на нефритовом жезле, и штамповал детей, которые вырастали настолько одарёнными, что без проблем занимали высокие должности по всему Альянсу, даже без его помощи. Божественно прекрасные светлые эльфы с магической силой невероятной мощи и привлекательностью суккуба – никого не напоминает?
Я коротко посмотрела на него, он рассмеялся и я опять зажмурилась, Алан продолжил забивать гвозди в крышку гроба моей веры в Альянс:
– Их детки повсюду, они быстро заводили друзей и добивались повышений, сейчас они контролируют половину Альянса. Пресветлый и богоподобный будет рвать свою сверкающую задницу, чтобы защитить крепость Габриэля, даже если весь Альянс встанет против него, просто потому, что там родилась и выросла его любовь, которая решает всё, и с которой всё началось. Деньги, связи – это всё со временем приложилось, а любовь – она внутри, её не победить.
Я всё ещё сидела с закрытыми глазами, но слышала глухой звук, с которым Алан похлопал себя ладонью по груди, показывая, где именно любовь, которую не победить. Я посмотрела на него, он поднял руку выше, чтобы расстегнуть пуговицу рубашки, я смотрела на его лицо и вспоминала лицо главы районного представительства министерства образования.
– Вы родственники?
Он усмехнулся:
– У меня везде родственники. Пресветлый и богоподобный – мой предок. А твоя Никси – моя дальняя родственница, потому что он и её предок тоже. Как тебе мои связи в верхушке Альянса?
– Супер, – медленно выдохнула я, он улыбнулся:
– Какие планы, принцесса?
«Сидеть и охреневать, точно как родственники пресветлого и богоподобного.»
Я села ровно и изобразила ироничный медитативный голос:
– Плыть лотосом по поверхности мутных вод реального мира, и пытаться осознать то, что на честность и справедливость здесь всем плевать, даже тем, кто по долгу службы обязан олицетворять эти добродетели.
Алан перестал улыбаться и сказал тихо, но пугающе серьёзно:
– А может, именно этим они и заняты? Олицетворяют?
Я посмотрела на него с сомнением, он изобразил бездну иронии, хотя за ней и просматривалась усталая застарелая боль:
– Что, если предположить, что разумные не выбирают свою расу? И что рождённые отрицательными тоже люди? И что вместо того, чтобы вешать на них ярлык, их нужно просто понять и попытаться помочь?
– Став для них донорами? – мрачно уточнила я, он пожал плечами:
– Ну ты же была донором крови, чем сила хуже?
– Информированным согласием обеих сторон.
Он поморщился и отвёл глаза, как тогда перед судом, когда ему было заранее стыдно за ту несправедливость, которую собирался сотворить Деймон с его попустительства:
– Оно будет. Случай с Никси – исключение. Деймон облажался, я признаю, не меряй по нему всю расу, пожалуйста. На Грани Ис уже давно существуют пункты переливания силы, там всё по обоюдному согласию, иногда за деньги, иногда за услуги, иногда по старой дружбе, всё предельно честно. Приезжай и посмотри, если хочешь, мы не прячемся. Мы не трубим об этом именно из-за таких, как ты, любителей навесить ярлык и вопить: «Демон жрёт мою подругу, казнить его без суда и следствия». Демоны тоже люди, Лея.
Я усмехнулась и вздохнула:
– Хочешь разрушить мой мир окончательно?
Он улыбнулся и прошептал, наклонившись к моему уху:
– Я буду нежным.
– Иди к чёрту, – я перестала улыбаться и отвернулась, потянулась за своей сумкой, поставила её на колени, хотя мне ничего в ней не было нужно. Алан выглядел так, как будто победил, улыбнулся и предложил серьёзно:
– Приезжай на зимнюю практику. Посмотришь всё своими глазами и сделаешь выводы своей головой.
– Я подумаю, – я расстегнула сумку и стала в ней искать повод не поднимать глаза, Алан сидел слишком близко, и причин задерживаться у него больше не было.
– Подумай. И дай знать, когда решишь, – он снял часы и положил на стол передо мной, шутливо мурлыкнул: – Я тебя всегда услышу.
Я коротко глянула на них и ровно сказала:
– Забери.
Он улыбался, но я чуяла в нём обиду и что-то очень странное, похожее на предчувствие плохих времён.
– Не хочешь – не носи.
– Не хочу.
Я говорила намеренно грубо, и перебирала вещи слишком нервно, если бы там было то, что я искала, оно спряталось бы подальше просто на всякий случай. Я была сама себе отвратительна с этими нервными движениями, язвить Ланту было легко, прощаться с Аланом – невыносимо сложно.
Он молча понаблюдал мои раскопки, потом забрал часы и встал, я тоже встала, но когда сделала шаг к двери, чуть не врезалась в резко остановившегося Алана. Он обернулся и сказал намеренно шутливым тоном, но где-то в глубине его голоса я уловила ноту, которую издаёт струна, готовая вот-вот порваться.
– Слушай, я не могу не спросить. Это было или мне снилось?
– Что именно?
– Когда я во сне до тебя дотянулся, и мы как будто... – он изобразил задумчивость, делая вид, что не может вспомнить, неуверенно сказал: – В отеле моём, в том, в котором тогда были, в гамаке сначала, потом на кровати...
– Вот этого точно не было, – качнула головой я, он улыбнулся с победным видом:
– Ага, значит, остальное было. И ты меня подпитывала?
– Да.
– Почему?
Он стоял слишком близко, мне хотелось сделать шаг назад, но почему-то не хотелось давать ему понять, что мне эта близость некомфортна, и я стояла на месте.
– Потому что могу. Ты был почти в дефиците.
– Спасибо. – Его голос звучал как-то так, что я подняла глаза и посмотрела на него, пытаясь понять. Он выглядел спокойнее и самую малость увереннее, чем тогда, когда вставал из-за стола, я не могла понять причины. Он заметил моё непонимание и тихо сказал, немного смущённо, но довольно: – Ты просто не понимаешь, что это значит для отрицательного демона.
– Не понимаю.
Он опустил глаза, поднял, мне казалось, сейчас он скажет что-то очень важное и сложное, может быть, мы даже вернёмся за стол, чтобы это обсудить. Но он не решился и просто сказал:
– Многое.
– Мне было не сложно.
– Всё равно спасибо.
Я кивнула и отвела глаза, стала нервно изучать лакированную столешницу, в которой отражались ветки каштанов за окном. По веткам прыгали птицы, мы с Аланом стояли молча и ждали непонятно чего. Я решилась первой и сделала шаг к двери, Алан тут же поймал меня за локоть и сказал:
– Подожди. – Потом резко убрал руку и поднял ладони, как делал всегда, когда я просила меня не трогать, даже на секунду испугался, но я промолчала. Страх внутри него вспыхнул и потух, но потом стал разгораться с новой силой, он шёпотом сказал, как будто не верил в это: – Неужели мы так и расстанемся? Я не хочу.
«Я тоже не хочу, но что я могу сделать? Выучить за полгода до февраля всю боевую магию в мире, а потом встать на стене рядом с тобой и пресветлым богоподобным, рвать наши сверкающие задницы за крепость Габриэля, потому что там родилась и выросла любовь, которая решает всё? Может быть, она и живёт внутри тебя, но я, в отличие от тебя, думаю головой, и я точно знаю, что одной любовью не победить, здесь нужно что-то покрепче.»
– Я буду слать тебе открытки трижды в год, Алан. На день рождения, Новый Год и праздник бумажных фонарей.
– И всё?
– А чего ты ещё хочешь?
Он молчал и стоял на месте так неуверенно, как будто не мог решить, куда шагнуть, в итоге как-то неловко развернувшись так, чтобы встать между мной и дверью, как будто хотел не дать мне выйти отсюда. Я не поднимала глаз выше его груди, там был мой кулон с деревом, под рубашкой, его было не видно, но очертания угадывались, мне почему-то стало нереально приятно от того, что он его носит. И я сказала: