Страница 54 из 84
Великаны зачихали тоже. Хастад первый делом надел Оле на лицо тряпичную повязку, хоть немного защищающую от пыли.
Когда зажгли лампу, Оля увидела, что воздух выкрасился в серый цвет. Словно на картинку в глазах наложили мутный полупрозрачный слой.
– Что это? – в перерыве между кашлем спросила Оля.
– Грахшефахшу, по-вашему пыльник.
– Это ещё что за..?
Вместо ответа Хастад исчез, а появился спустя пять минут и забрал Олю с собой на Землю.
– Вот, переночуем пока здесь, – сказал он, усаживая Олю на мягкую постель.
– Гостиница?
– Дом, – ответил великан. – Сдаётся в аренду. Сейчас он пустует.
– И надолго это?
– Неделя. Может, две. Мы переждём грахшефахшу здесь.
– Как великаны вообще выживают в твоём мире? – удивилась Оля.
– Выживают и умирают, – неохотно ответил Хастад и сменил тему. – Мы не будем жить там вечно. Обещаю. Засыпай, – и он усыпляюще загудел.
***
Утром Оля проснулась и заплакала. Она смотрела на обманчиво спокойный пейзаж за окном особняка, в который они с Хастадом пробрались, и ощущала себя чуждой всем известным ей мирам.
– Хола? – приподнялся на локте разбуженный тихими Олиными всхлипами великан. – Что с тобой? Тебе плохо?
– Что мы с тобой наделали? – с горечью ответила она. – Мы же беглецы... И ни в одном мире нам нет места... – всхлип, – А я ещё не успела пожить счастливо. Не такой жизни я хотела... – громкий всхлип. – Но я боюсь умирать... Мне так хочется жить...
– Я не отпущу тебя в смерть, – пообещал он.
Хастад прижался к Олиной спине и обнял. Под весом его костлявой, но тяжёлой руки Оля почувствовала себя под защитой и перестала плакать.
Она не питала пустых надежд выжить после рождения ребенка, но забота Хастада хоть немного отпугивала болящую в груди тревогу.
В ванной Оля обнаружила ещё одну странность, когда посмотрела в зеркало:
– Моя кожа стала серой! – ужаснулась она.
– Мелкие частицы забились в поры кожи. Это пройдет со временем, – успокоил её Хастад. – У тебя едва заметный серый оттенок. Когда мы окончательно уйдем из мира шиху, твоя кожа вернёт прежний цвет.
– Но ты ведь целый год прожил в мире людей, а твоя кожа так и осталась серой.
– Хола, мне не стать ни белым, ни человеком. Я такой, – ответил великан.
***
Пустующий дом был хорош всем, только вот в нём было холодно, нельзя было выходить на прогулку и оставлять следы своего пребывания.
Оле наскучило читать книги, лёжа в кровати под мягким вязаным пледом. Внезапно в голову пришла идея:
– Хастад, а ты не мог бы достать мне пряжи и инструментов для вязания? – спросила она, когда великан вернулся с очередной вылазки.
– Я знаю, где лежит целый склад этих ниток, – кивнул он. – Скажи, каких тебе нужно, и я достану.
С этого дня у Оли появилось увлечение. Раньше она уже вязала носки, шапки и шарфы для своих подопечных из детского дома. Кто ж знал, что после увольнения снова придётся взяться за пряжу.
Оля начала с пледа, потом по видео урокам на планшете связала крючком несколько пар пинеток и детский костюмчик. Цвет выбрала зелёный, чтобы подошёл и девочке, и мальчику.
Мальчик? Или девочка? Неужели Оля никогда не увидит своё дитя? Ей хотелось, чтобы ребёнок знал, что его человеческая мама любила его, пока была жива. Может, она превратится в бесплотный дух и будет наблюдать, как живут Хастад и их дитя? Хоть так, но посмотреть…
Вязание здорово помогало успокоить нервы. Петля за петлей, пролетали часы и трансформировались в милые вещицы.
Хоть что-то останется после Олиной смерти.
Ей захотелось связать что-нибудь для Хастада. И она как-то сразу представила великана в свитере, сером, в тон его коже, и обязательно с горловиной. Пусть Хастаду будет тепло, пусть он бережёт себя. Ему ведь придётся нелегко.
Сам Хастад растерялся от радости, когда Оля примерила на него заготовку свитера. Ей даже показалось, что в его глазах блеснули слёзы. Наверное, это всё её фантазии. У великанов не принято плакать.
– Ты будешь его носить? – спросила она.
– Конечно, буду, – он обнял Олю и уткнулся носом в её волосы.
Хастаду никогда никто ничего не дарил. Только если родители и сестра шили ему одежду в далёком детстве. Лет с пяти он мастерил и чинил себе одежду сам.
А теперь Хола сама захотела связать для него свитер. Для него! Он дорог своей женщине! Они прочно связаны, и никакая смерть не в силах забрать у него Холу. Кого угодно, но только не её.
***
На вязание свитера для великана ушло две недели. Работа шла быстро, потому что у Оли почти не было других занятий. А тут хотя бы оставить после себя память.
Она с любовью вплетала в пряжу свои, отросшие до плеч, волосинки. Они всё равно выпадают при расчёсывании. Так хоть с Хастадом останется частичка её.
Изделие было готово примерно на треть, когда у Оли закончились нитки, и она попросила Хастада достать ей ещё.
Точно такой пряжи не нашлось, и великан принёс целый мешок ниток, пестрящий разными оттенками серого цвета.
Чтобы Хола не расстраивалась, Хастад пообещал, что будет носить его всё время, даже если свитер будет с розовыми вставками.
Убеждение сработало. Оля со вздохом полезла в мешок – искать наиболее подходящий оттенок.
Заканчивать вязание пришлось уже в хижине Ашсахи. Во-первых, в дом заявился проверяющий. Во-вторых, грахшефахшу кончился. И хотя холода в великаньем мире ещё и не думали отступать, Хастад и Оля вернулись.
Когда Хастад надел только что завершённый свитер, он готов был расплакаться, как мальчишка, но вместо этого сел рядом с Олей и молчал, не в силах подобрать слов.
Оля смотрела на великана в серой, асимметрично пестроватой обновке и чувствовала себя неловко: вдруг вязаная вещь неприятна к телу? Вдруг где-нибудь жмёт? Вдруг Хастаду на самом деле не нравится, и он будет мучиться, потому что обещал Оле носить?
– Если не нравится, сними. Я попробую связать что-нибудь получше… – нарушила молчание она.
– Нравится, – не очень чётко, зажевав последний слог, ответил Хастад.
Он натянул высокий загнутый ворот себе на нос и глубоко с упоением вздохнул.
– Он него пахнет тобой, твоими руками. Мне… мне очень нравится. Кажется, что ты всё время обнимаешь меня, – наконец, подобрал слова он. – Ты будешь обнимать меня, когда я в этом свитере? Я хочу, чтобы твой запах был всегда со мной.
– Конечно, буду, – просияла она и потянулась обнять Хастада, как… – Ой… Ай! – она схватилась за живот.
– Что с тобой? – испугался великан.
– Как больно… А-а-а… – простонала Оля.
Она села на согнутые колени и упёрлась обеими ладонями в пол перед собой. Так и сидела, крепко зажмурив глаза, пока боль не отступила.
Ребёнок в животе бился так, что, казалось, разорвёт Олин живот изнутри, будто надувной шарик.
Это были уже далеко не первые болезненные ощущения от шевелений ребёнка. Но в этот раз заболело так, что выступили слёзы.
– Хола, хочешь, я тебя усыплю? – предложил Хастад. – Во сне будет не так больно.
– Нет… Вроде затихает, – покачала она головой. – Ещё рано… Рано ему появляться. Не сегодня. Сейчас всё пройдёт. Я не хочу спать.
– Давай просто вместе полежим? – не унимался великан. – Дыши глубоко, вот так. Я помогу тебе лечь…
Он обнял свою женщину сзади и погладил её живот. От прикосновений Оле стало даже приятно. Боль притупилась. И вроде бы можно успокоиться и отвлечься, но и Оля, и Хастад знали, что скоро опасность вернётся и будет терзать с ещё большей силой.
«Что ж, – думала Оля. – Вот и приближается мой конец. Хорошо, что я успела оставить после себя память Хастаду и малышу.»
***
Великан и не думал ставить крест на будущем. Он каждый день исчезал на пару часов, чтобы искать на Земле укромный уголок для их нового дома.
Пару месяцев назад он уже нашёл лесную опушку в нескольких сотнях километров от людей. Однако недавние события отодвинули во времени начало строительства.