Тайный обожатель

– Обыскивать будете? – спросила Ольга, сонно подпирая плечом дверной косяк.

– Нет. На этот раз поверю вам на слово, – Краснов деловито поправил ремень на брюках и, строго глянув на Ольгу а-ля «я вижу тебя насквозь», вышел.

Оля плюхнулась обратно на диван, но уснуть не смогла. Нахлынули воспоминания о вчерашнем дне. Всё было чудесно и непохоже на её прежнюю жизнь. Убеждения, которые Оля пронесла с собой во взрослую жизнь, напрочь раздушил один случайно встреченный ею пришелец. Хастад подарил ей ощущение абсолютного счастья и любви.

Надо же, из дикаря вырастила себе превосходного любовника, заботливого и… Кстати, куда опять делся Хастад?

К счастью, в этот раз великана не пришлось долго ждать. Он проследил, чтобы полицейский подальше удалился от Олиного дома, и вернулся обратно.

– Чего ж ты умотал, не предупредив? – спросила она.

– Полицейский убедился, что Хола спала, – ответил Хастад. – Он поверил.

– Не нравится мне этот мужик, – призналась она. – Мутный какой-то. Мне всегда не по себе, когда его вижу.

– Прости. Я сильно устал вчера и не услышал рыбаков, – повинился он.

– Ладно, проехали. Мне вчера понравилось, – она уже привычно обвилась вокруг шеи сидящего рядом великана и коснулась щекой его щеки.

– Потому что Хола – моя женщина, – довольный своими достижениями в завоевании возлюбленной, сказал Хастад.

Глава 16

Обожаемая работа теперь тяготила Олю, потому что приходилось отрывать своё тело от Хастада. Обнимать великана казалось ей более естественным, чем находиться на расстоянии от него. Внеземное притяжение заработало на полную мощность.

Мир вокруг поблек, и всем, кто повернулся к нему спиной, стоило ждать «сюрпризов».

***

Влечение с каждым днём становилось всё более непреодолимым. Оле хотелось снова и снова ощущать, как сотрясается в экстазе её тело, как шершавые пальцы Хастада ласкают её кожу.

Великан, сам того не осознавая, постигал искусство любви. Он постоянно спрашивал возлюбленную, что ей приятно, а что не нравится, и экспериментировал.

Сначала Оля боялась полного интимного доверия, но день за днём всё больше привыкала к заботе о себе.

Хастаду же было достаточно того, что его женщина счастлива. Стоило ему увидеть её сияющее лицо, как он чувствовал в себе силы свернуть горы. Хотя о горах в те моменты великан думал меньше всего. Все его желания были связаны с одной-единственной женщиной.

***

Великан был безупречно нежен со своей женщиной и, чтобы прижаться щекой к её щеке или по-человечески поцеловать, он обычно вставал на колени. Даже при разговоре с Холой он устраивался так, чтобы их глаза были на одном уровне.

Сначала было больно подолгу не разгибать ноги, но потом он привык.

И вот, когда великан подхватил лёгкую, как пушинка, Олю на руки и попытался выпрямиться в полный рост, его макушка больно стукнулась о потолок.

Это могло значить только одно: за год проживания с Олей Хастад вырос, причём сантиметров на восемь, не меньше.

«О нет, я трахнула ребёнка…» – пронеслось у Оли в голове.

– Хастад… О, господи! Какой ужас! – воскликнула она уже вслух.

Великан испугался, искренне не понимая, что опять сделал не так, и осторожно поставил возлюбленную на пол.

– Почему не сказал, что ты ещё ребёнок?! – громко потребовала Оля.

– Я мужчина, – обиженно буркнул Хастад.

– Тогда почему ты ещё растёшь?

Он пожал плечами, словно его рост не имел ровно никакого значения.

– Я же спрашивала, сколько тебе лет! Да я, наверное, лет на десять тебя старше! – не унималась Оля. – О, нет… Я знала, знала, что слишком хорошо быть не может…

– Я не знаю, сколько мне лет, – ответил он.

– Как я могла не заметить? Ты так сильно изменился за это время…

Хастад виновато склонил голову и насупился.

– Хола? Ты теперь не захочешь меня? – спросил он.

– Не знаю. Не спрашивай меня ни о чём. Дай мне подумать, – отмахнулась она, спешно оделась и вышла прогуляться.

***

Оля брела по тротуару и представляла, как её судят за сексуальную связь с малолетним. Душераздирающие картинки подкидывала гипертрофированная Олина совесть. Бессовестная совесть, которая молчала, когда Оля приняла в свой дом опасного пришельца, молчала, когда они перевели отношения в иную плоскость, и вдруг возопила, когда выяснилось, что великан ещё подросток.

«Может быть, у них годы длятся дольше, чем наши? Или великаны растут на протяжении всей жизни, как кальмары? – рассуждала про себя Оля. – Надо спросить, а то вдруг Хастад вырастет размером с дом? Тогда даже при всём желании не удастся сохранить отношения. Хотя нет, тот, второй, великан был лишь немногим крупнее Хастада… Но почему же этот конспиратор хренов не сказал, сколько ему лет? Неужели и правда не знает? Тогда, если никто не в курсе возраста великана, почему эта тема так волнует меня? Если меня и осудят, то точно не за растление малолетних…»

И Оля, выдержав спор с собственной совестью, вернулась домой, к Хастаду. И вроде бы его внешний вид должен был вселять ужас и страх, но Оля, словно приворожённая, тянулась к своему великану.

Решение ничего не менять было скреплено горячими объятиями и совсем не детскими ласками. Каким бы ни был возраст Хастада, сам великан давно уже перестал быть ребёнком и физически, и психологически.

***

К нечеловеческой внешности пришельца Оля теперь относилась как к данности. Да, кожа цветом, как у слона, да, грубая и шероховатая, да, приплюснутый нос и четыре дыхательных отверстия. Ну и что? Не мешает же. И совсем не мерзко, как казалось вначале.

Зато сложен он прекрасно: любой баскетболист позавидовал бы такой фигуре. А самое главное, Хастад никогда не применял чудовищную силу во вред своей женщине. Обладая исключительными физическими данными, Хастад характером был просто душка… но только до того момента, пока не начнёт ревновать.

***

В то утро Оля вернулась с двух суточных смен и по обыкновению была сграбастана в горячие великаньи объятия. Накануне ночью она грезила о страстном воссоединении в постели и долго не могла уснуть.

Хастад тоже с нетерпением ждал Олиного возвращения.

После того как Оля строго-настрого запретила ему появляться на территории детского дома великан был вынужден наблюдать за своей женщиной издалека, чтобы убедиться, что его любимая в порядке.

Бывало, Хастад отодвигал в сторону свои иномирные и разведывательные дела и следил: вот Хола суетится на кухне, готовя суп, вот она укладывает спать младших, а вот помогает старшим делать уроки… Как же хорошо у неё получалось ладить с детьми. Казалось, она целиком поглощена своей работой и забыла про великана, считающего минуты до её возвращения домой.

Хастад прочитал в книге, что неприятное чувство, когда дорогой сердцу человек уделяет внимание другим, а не тебе, называется ревностью. Он был глуповат, но сообразил, что давить на свою женщину нельзя, иначе легко можно её потерять. Хола не из тех, кем можно управлять. Хола умная и самая красивая.

***

Зато Олино возвращение с работы каждый раз было для великана праздником. Стоило великану обнять её, как она мгновенно воспламенялась, готовая наброситься на него.

– Хола… – возбуждённо прохрипел его голос над ухом.

– Я в душ, жди меня в комнате, – ответила Оля и, бросив сумку на трюмо, побежала в ванную.

Когда она вернулась, Хастад, как обычно, сидел на разложенном диване и смотрел на дверной проём.

От созерцания обнажённых Олиных прелестей он тут же оцепенел и перестал дышать. Серые кожаные штаны всё ещё были на нём, словно он не до конца верил в то, что вот-вот произойдёт.

Оля подошла ближе, легонько провела пальцами по линии его плеч и наклонила голову, чтобы поцеловать великана в губы. Губы были жёсткие, совершенно не человеческие, и Оле это нравилось. Это было её безрассудное тайное пристрастие.