Страница 14 из 84
– Тебе больно? – спросила девушка.
– Нет. Приятно. Мама делала так, – ответил он.
– Она ведь умерла, да? – Оля давно искала повод выудить из великана хоть какую-то информацию о его прошлом.
– Да, – нехотя отозвался Хастад.
– А кто-нибудь ещё из родных у тебя остался?
***
Великан против воли провалился в страшные воспоминания из детства, которые и без того множество раз прокручивались в его снах. Хастад всей душой ненавидел белых великанов, народ, с которым серые великаны вели многовековую войну.
В то утро, когда их семья собиралась завтракать, в хижину ворвались белые воины. Всё случилось мгновенно. Вот Хастад ещё улыбается, глядя, как мама поднимает за хвост жареную крысу и дразнит его; спустя мгновение отец, сидящий ближе всех к выходу, падает замертво с разрубленной надвое головой. Мама, не успев спрятать детей, хватается за горло из которого фонтаном брызжет кровь. Старшая сестра накрывает Хастада одеялом и закрывает собой. Спустя какое-то время всё затихает. Сквозь щель между одеялом и подстилкой, Хастад видит, как шкуры, которыми был выстлан пол в хижине, темнеют, пропитываясь кровью. От дурманящего запаха смерти немеет горло, не получается даже заплакать.
С тех пор Хастад перестал улыбаться. Несколько лет он вообще не разговаривал, чем очень беспокоил Ашсаху, свою старшую сестру.
Жизнь потекла дальше, маленький мальчик вырос и нашёл себе человеческую женщину. Теперь Хола заняла центральное место в судьбе великана, вся его вселенная крутилась вокруг неё. Но прошлое, как Хастад ни пытался его забыть, прочно отпечаталось в памяти.
***
Хастад вернулся в реальность и посмотрел на Холу. Нет, ничего он ей не скажет.
– Хола… – вздохнул великан. – Не сегодня.
– Надеюсь, ты не скрываешь от меня историю о своей кровожадности?
– Нет. Я был маленький. Не хочу говорить.
– Извини, – Оля снова погладила его по голове. – Зато теперь у тебя есть вещи, о которых приятно будет вспоминать.
– М-м-м… – Хастад закрыл глаза от удовольствия.
Так Оля узнала, что Хастад обожает массаж. Да не просто обожает, а впадает от него в дикий экстаз. Когда Олины пальцы щипали и царапали его спину, великан поскуливал от удовольствия и подёргивал ногой, почему-то только правой.
Причуды своего больше чем друга Оля находила забавными. Хастад выглядел каким-то совсем уж домашним, не боялся быть смешным и сам был не прочь посмеяться над собственной неуклюжестью.
Хастад стал для неё личным джинном, отдушиной и просто воплощением всего самого приятного в этой жизни. Оля и не знала, что ей может быть так легко и комфортно с кем-то.
Глава 10
После выздоровления Хастад перестал ходить за Олей по пятам. Он мог думать только о том, что хочет её. В штанах становилось тесно, сердце гулкими мощными толчками колотилось в груди. Еда и занятия с книгами спасали ненадолго, вожделение возвращалось и нарастало с каждым днём.
Её голос, её непослушные вьющиеся локоны, её тонкие, но очень-очень красивые розовые губы… Ох. Как на неё смотреть и оставаться спокойным? В мозгу переклинивает и забываются даже слова из родного языка.
Но нельзя. Нельзя пугать Холу своим видом.
***
Сонный Хастад потянулся, упёршись ногами в одну стену комнаты, а ладонями – в другую. Всё-таки он был не по-человечески огромен. Сие действо сопровождалось похрустыванием косточек и сухожилий.
– Ну Хаста-а-ад... – пожаловалась Оля. – Твои потягушки и покойника разбудят.
Он где-то там на полу повернулся спиной к дивану и сделал вид, что всё ещё спит.
– Ой, да ладно, ты не умеешь притворяться.
Она хотела было подкрасться и прыгнуть на него сверху, но он успел выставить вперёд руки и не дал Оле приблизиться.
– Нет, Хола! – едва ли не взмолился он и тут же исчез. Как оказалось, в ванную.
– И что это такое было? – крикнула вдогонку она.
Но ответа не последовало. Хотя и без слов было понятно, что дело в физиологии: молодому великану нужна женщина, и не какая-нибудь, а вполне конкретная.
Из ванной донеслось недовольное фырканье, видимо, Хастад ругал сам себя.
Оля переместилась на кухню и прождала великана полчаса, а тот вышел, сказал, что сегодня у него дела где-то там, далеко, оделся и испарился.
Оля расстроилась едва ли не до слёз.
«Вот и лечи после этого неблагодарных!» – в сердцах подумала она. На самом деле было ясно, что всё не так, что Хастад не в силах совладать с влечением к женщине, которую ему нельзя желать. Хастад был безмерно благодарен Оле за спасение, за заботу, и отвечал ещё большей взаимностью.
Оля ревниво подумала, что Хастад отправился искать кого-то, чтобы утолить сексуальный голод, так сказать, снять напряжение. От этой мысли в её душе поднялось такое возмущение, что она зарычала, совсем по-звериному, злобно, угрожающе. Она привыкла считать великана своим и ничьим больше.
Потом, здраво поразмыслив, Оля пришла к выводу, что великан – это не домашний питомец, а разумное существо, свободное, но не подходящее ей в качестве мужчины.
Её вполне устраивало, что великан готовит еду и занимается прочими бытовыми делами. Она считала его довольно милым и уже не приходила в ужас при его появлении. С такой внешностью он легко мог стать безжалостным убийцей, а он… печёт по вечерам на кухне пироги.
Жаль было бы отпускать его. Но если уж он решил отдалиться, то как тут удержишь?
О великаньей природе Оля ничего не знала, но ощущала, что с появлением иномирного жильца её жизнь стала полнее.
***
– Ты будешь смотреть со мной фильм? – крикнула Оля. Она с утра не видела Хастада, но знала, что он прячется где-то неподалёку.
Хастад появился в комнате с планшетом в руках, чтобы Оля не подумала, что он нарочно избегает её.
– Сядь рядом, – попросила она.
Он сел, но повернулся к ней спиной.
– В чём дело? Если не хочешь больше здесь жить, тебя никто не держит.
– Нет. Хастад не может быть близко.
– Это ещё почему?
Он рыкнул, не желая отвечать, или, может, не зная, как сформулировать чёткий ответ.
Оля сама подобралась к нему и внимательно посмотрела на него. Хастад прикрыл планшетом область паха и весь напрягся.
– Ты совсем идиот? – побагровела от возмущения Оля, когда поняла, в чём дело. – Даже думать об этом не смей! Проваливай! Видеть тебя не хочу! – она вернулась на своё прежнее место и включила фильм.
Когда фильм начался, Хастад уже испарился.
***
Первые пятнадцать минут Оля негодовала про себя: «Это ж какая наглость – хотеть трахнуть меня!» Но вскоре поняла, что слово «наглость» здесь неуместно, да и Хастад вовсе не домогался её. Великан сам стеснялся своих проявлений.
Оля не запомнила сюжета фильма, но по его окончании сильно жалела, что погорячилась. Она представила, что великан вдруг исчезнет навсегда, а ведь она успела привязаться к нему…
– Хастад? – окликнула она, но никто не отозвался.
«Зря я погорячилась…» – расстроилась она. В носу появилось противное щекотание – предвестник слёз.
Оля чертыхнулась и уткнулась лицом в собственные колени. В её голове роились мысли, что нельзя привязываться к существу, от которого можно ожидать чего угодно, что их общение не может вечно оставаться дружеским, и что влечение к ней Хастада опасно для неё. Ей казалось, что никогда в жизни она так не нервничала.
Засыпала она на мокрой от слёз подушке, внутренне злорадствуя над собственной наивностью.
Хастад сидел на кухне и ждал, пока Оля уснёт. По её дыханию он слышал, что она чем-то расстроена, и думал, что это по его вине. Так он просидел, по меньшей мере, три часа, и только когда Олино дыхание выровнялось и стало медленным, тихонько устроился на полу рядом со спящей девушкой.
Он с волнением наблюдал, как Оля ворочается во сне, а когда из-под одеяла случайно показывалась её голая нога или бедро, Хастад снова чувствовал, что его штаны вот-вот лопнут по швам.