Дважды похищенная

Энни всегда кидалась отцу навстречу, обнимая за шею, когда он возвращался домой или навещал её в пансионе. Девочка любила поухаживать за отцом за общим столом, часто сопровождала его в поездках верхом по поместью, с удовольствием и восторгом обсуждала мелкие деловые вопросы, иногда даже предлагая свои решения.

Для мужчины же, Энни была ребёнком, родившимся в любви и, ещё ничем не омрачённом, семейном счастье, как светлое напоминание о времени, когда были только он и Тамила, когда не существовало мрачной тени третьего лишнего, из-за которой его супружеское счастье с Тамилой постепенно разрушилось, сгнило.

После гибели мужа Тамилы, их старшая дочь Энни была единственным человеком, который глубоко горевал о потере.

Время шло, а Тамила никак не могла успокоить плачущую дочь и, ко всему, та потребовала объяснить причины такой ранней смерти родителя.

— Энни, он… погиб в схватке с оборотнем.

— С оборотнем? С каким именно? Почему на моего папу напал оборотень?

— Энни, господин Шурхэн вошёл к нам в дом. От неожиданности твой отец замахнулся на него тростью, и был сразу убит на месте за попытку нападения на двуликого.

— Папу убил королевский Бета?

— Да-

— Но зачем? Что ему нужно было у нас дома?

— Энни… Он отец Поли. И теперь мой муж.

— Что?! Ты вышла замуж за убийцу моего отца? И Поли родила от него? Поэтому мой папа всегда был таким несчастным с тобой? — Энни уже кричала на мать сквозь рыдания, отскочив от неё подальше.

— Дочка. — Тамила кинулась за ней.

— Ничего не хочу слышать! Уходи! Убирайся вон из моего дома! — Энни изо всех сил оттолкнула от себя мать.

Тамила покачнулась и упала, не устояв на ногах. В тот же миг в дом ворвался Шурхэн. Его руки уже превратились в когтистые лапищи, клыки опасно обнажились и стали гораздо длиннее, на щеках проступила шерсть. Зарина забилась в угол и пыталась сообразить стоит ли ей попытаться сбежать или уже поздно. Тамила мгновенно поняла, что её дочь находится в смертельной опасности. Женщина, не теряя времени, чтобы подняться с пола, рванулась к мужу и успела схватить разъярённого оборотня за ногу. Уцепившись в неподвижную конечность мужчины как клещ, стала быстро подниматься вверх, ловко перебирая руками по штанине.

— Она толкнула тебя, поэтому умрёт, — прорычал Шурхэн, просверливая горящим взглядом перепуганную насмерть Энни.

— Нет! — Тамила уже обвила оборотня руками за пояс, ещё стоя на коленях. — Не трогайте её, господин, прошу, умоляю!

Глава 28

В салоне кареты было тихо. Экипаж размеренным ходом неторопливо направлялся к поместью Беты. Уже стояла глубокая ночь, и проезжая дорога была пуста. Цокот лошадиных копыт по мощенному покрытию гулким эхом отдавался от каменных стен высоких заборов.

Через боковые окошки на дверцах кареты было видно небо, густо усеянное звёздами. Полная луна неверным призрачным светом щедро заливала город. По пешеходным дорожкам изредка неслышно чёрной тенью пробегали огромные волки.

Тамила покорно пыхтела в меховом коконе на руках у Шурхэна, а Зарина тихонько сидела в самом уголке салона, пытаясь казаться как можно меньше и незаметнее.

Девушка невольно задумалась о том, что её непутёвая жизнь снова сделала очередной крутой поворот. Зарина с опаской поглядывала на оборотня. Она находилась под глубоким впечатлением от всех последних событий в Человеческом квартале. Перед глазами девушки до сих пор стояла картина, на которой маленькая отчаянная женщина взобралась по чудовищному монстру, как по кряжистому дереву, и повисла на нём спереди, бесстрашно обхватив мохнатую шею и обвив ногами мужские бёдра.

Зарина покосилась на сильные мужские руки, которые обнимали и удерживали закутанную женщину, и вспомнила, как этот монстр, тянул кривые мохнатые лапы, с выпущенными кривыми когтями к новой жене Михэса.

Как громко тогда Энни завизжала от ужаса! Зарина и сама бы заорала, только дыхание от страха перехватило. В дом в тот же миг вбежал перепуганный Михэс. Недолго думая, мужчина закрыл собой Энни, подставляя оборотню свою спину.

Зарину этот поступок Михэса потряс до глубины души. Был момент, который ей не хотелось бы потом помнить. Тогда в её голове промелькнула нехорошая мысль: «сейчас оборотень раздерёт эту девку и моё место освободится». Однако, после поступка бывшего мужа, который защищал свою Энни, рискуя жизнью, девушке стало стыдно за то, о чём она подумала. «У Михэса в самом деле к ней любовь, а я всего лишь тёпленькое место для спокойной жизни себе подыскиваю. Надо идти искать пристанище где-то в другом месте. Влюблённым нельзя мешать. Если мы все выживем, конечно», — тут же решила Зарина.

— Нет… нет… нет… не надо… — тем временем, лихорадочно шептала Тамила, чувствуя, что оборотень не отталкивает её, и смелея.

Она отпустила его мощную шею и схватилась за лицо или морду, там, где обнажились клыки, закрывая их ладонями. При этом, не в силах удерживаться только ногами, женщина стала падать, отклоняясь назад, и лапы с когтями тут же превратились в руки и надёжно поддержали её за спину. Клыки под ладонями тоже уменьшились и спрятались. Лицо оборотня стало человеческим, но невероятно недовольным.

— Тами! Что ты творишь! Человечка, посмевшая толкнуть жену Беты, умрёт!

— Я сама! Сама упала! Не наказывайте, господин, невинную девочку!

Внезапно Зарина подала голос. Она потом, и сама не поняла, как осмелилась.

— Госпожа сама. сама оступилась и упала. Я видела. Вы, господин, простите, но ошибаетесь, если думаете, что руки Энни толкали госпожу, когда Вы вошли. Она протянула руки, чтобы удержать её, только не успела.

Шурхэн недоверчиво посмотрел на спину мужчины, прочерченную тремя кровавыми полосами от его когтей, виднеющимися сквозь распоротую одежду, потом на перепуганную девушку, выглядывающую из-за его плеча, покосился на Зарину и, наконец, остановил взгляд на Тамиле.

— Ну, допустим, я поверил. Только тебе нужно теперь быть очень послушной, Тами, чтобы моя доверчивость не исчезла. Одевайся. Мы немедленно отправляемся домой. И завяжи потуже тесёмки на шапке. На улице холодно. Ты не должна простудиться.

Зарина вспомнила как лихорадочно быстро одевалась Тамила, стараясь поскорее увести оборотня из дома Энни. Её руки дрожали и Зарина стала помогать ей.

— Госпожа, заберите меня с собой. Здесь я немного мешаю Энни, — прошептала она тихонько.

Шурхэн, заворачивая жену в меховую полость и поднимая на руки, только молча кивнул на робкую просьбу Тамилы о новой личной служанке.

И вот Зарина направляется в дом Беты.

Едва все нежданные гости ушли, Энни суетливо занялась раненым мужем. Она заботливо помогла ему раздеться и трепетно осмотрела три глубокие кровавые полосы на лопатках.

— Я сейчас, милый, посиди так совсем немного! — женщина, сломя голову, сбегала к бараку, в лазарет, за лечебной мазью, благо, что, из-за частых травм на стройках, она всегда имелась в готовом виде.

Аккуратно и нежно касаясь, Энни обработала раны мужа, а затем, вдруг, наклонилась и часто-часто несколько раз легонько исцеловала спину возле царапин, которые оставил оборотень, и тихо прошептала «спасибо».

Михэс молчал, потерявшись от волнения. Энни тоже засмущалась и стала быстро накрывать на стол.

Тишина в доме была полна любви и признательности, когда, подперев кулачком щёку, Энни с задумчивой улыбкой смотрела, как ест её мужчина. Она перебирала в уме события сегодняшнего дня и думала: «Как я могла его бояться? Если бы не Михэс, эти жуткие царапины были бы на моей груди».

Энни невольно запахнула сильнее шаль, закрываясь. Эта шаль была на её маме сегодня. Мысли Энни перескочили на Тамилу.

«И мама… Повисла на оборотне, чуть ли не прямо в пасть ему руки свои положила. И бывшую жену эту, Зарину, забрала с собой, стоило той шепнуть, что она мне мешает. Я слышала. Мамочка, моя! Да и по доброй ли воле она с этим двуликим монстром? И Поли мама могла после изнасилования родить. Мне ли не знать, что этот Шурхэн, да и другие двуликие, делают, что хотят, людей не спрашивая. Мамочка моя, родная, прости! Я, глупая, как про смерть отца услышала, совсем голову потеряла. Таких глупостей тебе наговорила! Обидела», — каялась Энни мысленно.