Анатомия измены

7

Олег в супружескую кровать не пришел. Слышался гул чайника, шаги метаний по гостиной. Звенящая пустота окружила со всех сторон. Внутри что-то треснуло, надломилось. Легче не стало. Просто по-другому все. Я не жду отпущения грехов, не заслуживаю прощения, когда сама себя не простила. Беспокойно ворочаясь, все-таки засыпаю, устав пялиться на дверь, в которую не войдет муж.

— Мам, а где папа? — мой мелкий «будильник» с утра на ногах. Мишутка удивительный ребенок. Конечно, для каждой любящей матери ее ребенок уникален, как отпечатки пальцев… Многих детей не поднимешь в садик, а мой — тут как тут: «Вставай! Мир полон свершений!». Знаю я его мотивацию — смуглая Катя, у которой в карманах всегда есть конфеты и разные вырезки. Мама Кати жаловалась, что малышка увидит что-то красивое и тут же начинает вырезать из бумаги, ткани, полиэтиленовых пакетов. Поэтому мама Кати ничего с принтами из одежды не покупает, вздыхая о шторах, в которых появились дыры вместо бутонов роз.

— Папа, наверное, в магазин ушел, — тяну руку, чтобы погладить светлую голову. Успеваю посмотреть на время. Пятнадцать минут до будильника, и беспокойство в глазах сына передается мне. Неужели ушел?

Резко встаю и начинаю открывать шкафы, где хранится одежда Олега. Так! Две полки пустые и нет сумки спортивной… Плетусь на кухню. Миша хвостиком шлепает за мной босыми ногами. Забирается на табурет и, сложив руки на столе, ждет чай с бутербродом. Щелкаю по кнопке чайника, замечая белый клочок бумаги…

«Поживу пока у матери. Как нагуляешься, позвони».

В этом весь Олег! Ни слова упрека. Ушел переждать бурю к маме. Наверное, так правильно. Нам нужно время, чтобы спокойно понять как жить дальше. В любом случае, я сейчас благодарна мужу за отсутствие конфликта. Меня можно не прощать и больше не любить, но мы должны оставаться людьми в глазах нашего сына. Если на месте Олега был Стас Лютый, то по понятиям, он бы меня просто убил с особой жестокостью…

Завтракаем с Мишей и собираемся, вызвав такси. В раздевалке сын пританцовывает от нетерпения, ждет, когда я наконец уйду и перестану пытать воспитательницу вопросами.

— Мамуль, пока! — быстро чмокает в щеку и с криком «Катя!» влетает в группу с детьми.

Обмениваемся с воспитателем понимающими улыбками и прощаемся до вечера. Сразу предупредила, что Мишутку сегодня забираю я. Теперь можно почувствовать, что делал Титов каждый день. Я благополучно скинула на его плечи хозяйство, заботу о сыне… Пока еду на работу, размышляю об этом. Сколько мне открытий чудных предстоит узнать о себе и муже. Ценила ли я это? Понимала? Возвращаясь в уютное лоно семьи, принимала как должное? Да, черт возьми! Откуда черпал терпение Олег? Сейчас слова Лютого кажутся бредом… Даже если он стоял там и видел хулиганье, провожающее меня, все должно быть объяснимо. Я задам этот вопрос. Потом.

— Что у тебя с нашим новым инвестором? — Белов плюхается на стул в моем кабинете без разрешения, по-деловому сложив руки перед собой.

Александр Сергеевич, как всегда, хорошо выглядит и вкусно пахнет кедром. Бесит своей нахальной улыбкой, так бы и стукнула… Пока придумываю, куда лучше вдарить, любитель офисных эротичных игрищ задает новый вопрос:

— Как дома? Все живы-здоровы?

— Не дождешься! — дергаю подбородком, задирая нос. — У меня все прекрасно. Тебя не научили стучать, Белов? — поднимаю бровь.

— Титова, что ты как не родная? Чай не чужие люди… — наклоняется ближе, сверкая синевой, в которую затянуло не одну глупышку. — Даша, тебе говорили, что у тебя глаза ведьмы? Свела меня с ума и рада… Да, Даш? У меня же постоянный стояк рядом с тобой… — выдает с хрипотцой, от чего мурашки прокатываются по длине рук и забегают по шее до затылка.

Моргаю, соображая, что он такое творит посередине рабочего дня. Белов в два шага оказывается у двери и поворачивает защелку. Проверяет, крутанув круглую ручку, что запер основательно. Лениво и в то же время уверенно приближается, пока я растерянно соображаю что делать…

— Дашуль, у нас всего пятнадцать минут от силы… — щелкает пряжкой ремня.

Смотрю на представление и диву даюсь. Белов себя неуязвимым считает? Я ведь должна была испытывать протест, отторжение. Должна ударить по наглому лицу, когда он впился в губы и терзал жадно, хаотично шаря по телу сильными руками. Посадив на стол, раздвинул ноги и, проведя пальцами по мокрым трусикам, довольно хмыкнул.

— Не здесь, — сил хватило только на это, куснув нижнюю губу, чтобы хоть немного прислушался.

Нехотя отстраняется. Выпустив ноздрями шумно воздух, отступает, обещающе сузив глаза…

Серьезно? Вот так просто можно меня разложить как дешевую шлюху прямо на столе, без прелюдий и ухаживаний… Элементарных комплиментов и красивых слов. Это так работает, да? Пришел. Увидел. «Прикурил»?

Олежка за мной как за принцессой ходил. Лишний раз дышать боялся. Стихи писал о любви, цветы дарил из материного огорода… пионы. Наша скромная свадьба была без особых торжеств. Я просто надела платье с выпускного, которое сшила мне соседка, взамен занятий с ее сыном по математике.

Мы пришли в ЗАГС, держась за руки… Только вдвоем. Дрожащим голосом сказали: «Да».

За десять минут до окончания рабочего дня, цокаю на выход. Несколько раз обернулась, проверяя, не гонится ли любовничек следом.

В такси мне прилетает сообщение: «Танцы на нервах, Даш? Я иду искать…».

8

Игнорирую звонки и сообщения от Белова. Дожилась до преследования, допрыгалась… Может уйти на больничный? Какой диагноз наплету врачу? Пью свой любимый чай и наблюдаю, как Мишутка катает свои машинки по игрушечному автодрому, трюлькая губами.

Сдерживаю желание позвонить мужу и спросить — как дела. «Не нужно быть душнилой, Даша! Дай человеку отойти немного. Это будет похоже на гадину, которая укусила, разодрав плоть до костей, а потом еще и спрашивает: «Больно?». Сука ты, Даша! Главное, что знаешь себе точное определение. Если в первые дни казалось, что не выживу, если потеряю Олега, то сейчас я приняла ситуацию. Права не имею просить о снисхождении. Если захочет развода, то будет прав. Даже пытаться не стану переубеждать. На душе все равно паршиво».

«Что же ты не успокоишься никак?»… Снова входящий от Белова. С психу добавляю его в черный список, скидывая как балласт. Пусть ищет другое развлечение!

Прочитав сыну сказку на ночь, выдыхаю. Не нужно отвечать в десятый раз: «где папа?». Сколько буду так выкручиваться?

Приняв душ, заворачиваюсь в халат до пят и тру уже слипающиеся глаза, второй рукой сушу волосы феном. Звонок в дверь! Отключаю «сушилку» и выхожу из ванны, прислушиваясь. Застываю на месте в коридоре, повернув голову в сторону двери. Титов ключи взял, ему резона нет звонькать. Крадусь буквально на цыпочках и вздрагиваю от очередной трели. Так мне сына разбудят! Припадаю к глазку… Ко мне пришли цветочки — только это видно в обзоре.

— Кто там? — подаю голос, положив руки на дверь, словно пытаюсь сканированием определить, кто там ломится на ночь глядя.

— Доставка цветов! Открывайте, у меня еще другие заказы, нет времени торчать под дверью, — раздается раздраженный мужской голос.

— Забери себе! — решаю держать оборону. Нашли дуру, чтобы я открыла…

— Так Лютому и предать? — раздается смешок.

Разворачиваюсь и прислоняюсь спиной к двери, стукнувшись затылком. Шок! Резко втянув в себя воздух, подавилась слюной. Согнувшись пополам, кашляю до слез и соплей, закрывая рот руками. В жар кинуло от диссонанса происходящего. Где розы, а где Лютый…

— С вами все в порядке? — обеспокоенно спрашивает мужик с той стороны.

— Слушай, — хриплю. Снова кашляю в кулак. — Я тут болею опасным вирусом. Не хочу тебя заразить. Оставь под дверью, заберу, как уйдешь. Ладно?

— Ну, ладно… — тяжелый вздох.

Мужик еще потоптался немного. Гул лифта. Прислушиваюсь к тишине за дверью. Выждав пять минут, трясущимися руками открываю замок. Осторожно выглядываю, осматриваясь по сторонам. Букет сиротливо лежит на холодном полу. Тяну руку и, ухватив за основание, тащу в квартиру. Сразу же захлопываю дверь и проворачиваю замок до конца. Фух!