Страница 26 из 29
Повествуя о христианине-якобите Масавайхе ал-Маридини, враче, практиковавшем в Каире в XI веке, и авторе книг о лекарствах и целебных сиропах, он рассказывает историю про крестьянина, который пришел к нему с жалобой на боль в пенисе. Крестьянин признался, что применял свой мужской член нешаблонным образом, вставляя в задний проход осла. Ал-Маридини грубо ударил мужчину по пенису, заставив извергнуть какую-то странную жидкость, и отправил его домой, облегчив ему боль и предупредив: «Не суй свой член в отверстие собственного зада»245.
Появление столь нескромной истории в биографическом сборнике не было чем-то исключительным. Знаменитый биограф XIII века Ибн Халликан записал шутливый обмен стихами между багдадским врачом – ученым переводчиком и вазиром, состоявшийся ночью, когда последнему пришлось принять слабительное246.
В то же время сочинение «De Viris Illustribus» отмечено следами лет, прожитых Йуханной ал-Асадом в Италии, и показывает, что он рассчитывает на европейскую аудиторию. Так, учителя или ученики его арабских светил упоминаются лишь в нескольких случаях, а полный список приводится только для Ибн Рушда (Аверроэса). Дело в том, что у мусульман такая информация считалась необходимой для подтверждения надежности человека, передающего богословскую, юридическую или философскую традицию. В Северной Африке автор сделал бы все возможное, чтобы узнать или вспомнить иснад ученого, то есть поместить его, по возможности, в цепь передатчиков. В Европе он едва ли давал себе труд составить такую цепь: европейским читателям он мог просто объявить, что ученый был «maximus Philosophus» – великий философ, или «singularissimus» – редчайший – из медиков, или философов, или богословов, а то и «doctus» – сведущий во всех науках247. Далее, среди множества ценных и надежных данных о героях Йуханны ал-Асада встречаются ошибки в датах (всегда приводимых в мусульманской форме), местах, событиях и титулах, или, лучше сказать, это неточности, отступления от тех данных, которые он, вероятно, почерпнул из текстов и устной передачи в Северной Африке. Отчасти такие упущения объяснимы: что-то могло ускользнуть из памяти, а навести справки было негде, ведь арабские биографические словари, в которые он заглянул бы в библиотеке медресе, не удалось бы найти ни в библиотеке Ватикана, ни в собраниях Альберто Пио или Эгидио да Витербо248.
Однако отчасти эти отклонения от истины возникали в результате некоего хранимого в секрете изобретения, к которому не раз прибегал наш странник между мирами. Возьмем, к примеру, то, что он пишет о великом враче и философе Абу Бакре ар-Рази. Некоторые труды ар-Рази по медицине и алхимии стали к тому времени уже доступными в Европе в латинских переводах, но о его жизни было известно очень мало. Йуханна ал-Асад начинает с сообщения о том, что ар-Рази родился в Персии в IX веке, а учился и практиковал в Багдаде, как написано в общепризнанных биографиях Ибн Халликана и других авторов. Но из Багдада Йуханна ал-Асад отправляет ар-Рази в Каир, где внезапно, благодаря своей славе, тот получает приглашение от ал-Мансура, хаджиба (главы государственного аппарата) и фактического правителя Кордовского халифата Омейядов249. Ар-Рази переезжает на запад, чтобы занять видное и выгодное положение в центре мусульманского ал-Андалуса. Там он пишет свой обширный медицинский трактат «Китаб ал-Мансури» («Книга ал-Мансура») и проводит остаток жизни. Ссылаясь на хрониста XI века Ибн Хаййана, Йуханна ал-Асад сообщает об интересном разговоре между ал-Мансуром и ар-Рази: первый считает, будто этот врач воскресил из мертвых одного человека, а ар-Рази объясняет, что совершить такое может только Аллах, а его исцеления происходят благодаря опыту в медицине250.
Ученый из исламского мира был бы удивлен, прочитав это жизнеописание, ибо, согласно существующим биографиям ар-Рази, он никогда не бывал намного западнее Багдада, свою знаменитую книгу посвятил персидскому шаху Мансуру ас-Самани, а умер в своем родном городе Рей. К тому же, когда настоящий ал-Мансур Кордовский находился у власти, ученый врач ар-Рази уже лет пятьдесят лежал в могиле. Зато был еще «западный» ар-Рази – локальный историк, некий Иса ар-Рази, чьей работой было прославлять в своих сочинениях правителя Кордовы; в связи с этим упоминал его Ибн Хаййан. Безусловно, Ибн Халликан задавался вопросом, какому Мансуру посвящена «Книга ал-Мансура», но он выбирал из двоих персидских властителей (Имя ал-Мансур, что означает «победоносный [по милости Божьей]», было принято довольно многими правителями). В итоге Ибн Халликан закончил стандартной исламской формулой, применяемой, когда доказательства сомнительны: «А Аллах лучше знает, какое из этих утверждений истинно»251.
Йуханна ал-Асад никогда не использует такую формулу в своих жизнеописаниях, которые представляет европейским читателям без колебаний по поводу их правильности. В случае с ар-Рази он или многое перезабыл, или изначально обладал скудной информацией, а потому просто свел жизни двух людей в одну интересную биографию и приписал ее настоящему историку. А может быть, если Якоб Мантино рассказывал ему о многочисленных изданиях «Liber Almansoris» – «Книги ал-Мансура», недавно вышедших в Венеции, Болонье и Павии, то Йуханна ал-Асад мог захотеть перенести часть медицинской славы ар-Рази в мусульманский ал-Андалус своих предков252.
Йуханна ал-Асад создавал яркие портреты ученых людей, иногда хорошо обоснованные сведениями, сохраненными в памяти, и теми заметками, которые он привез с собой в Италию, а иногда импровизированные, приблизительные или просто выдуманные. Но хотя в жизнеописаниях смешивались сведения, в которые он верил как в факт, со сведениями, заведомо вымышленными, они открывали европейцам целый мир арабской гуманитарной науки, пополняя их скудные знания, скажем, о философе-богослове ал-Газали и знакомя с неизвестными учеными. Они могли теперь узнать об ат-Туграи, описанном в «Знаменитых мужах» как алхимик, поэт и историк Персии (ум. ок. 515/1121). Они могли прочитать о выдающемся Лисан ад-Дине ибн ал-Хатибе (ум. 776/1374), представленном здесь как историк, поэт, врач, философ и высокопоставленный политический деятель Гранадского эмирата. Письма Ибн ал-Хатиба, написанные рифмованной прозой, славились совершенным стилем и хранились во многих юридических библиотеках в Фесе и других местах253.
Далее, благодаря тому что «Знаменитые мужи» представляли европейским читателям незнакомый им исламский и арабский жанр табакат, вместе с некоторыми, если не со всеми его литературными традициями, они могли видеть, как мусульманские ученые использовали цитаты и знакомились с именами биографов: «Ибн Джулджул, летописец, рассказывал в „Жизнеописаниях философов“, что многие принцы Азии посылали за [ал-Фараби], приглашая его приехать к их дворам, обещая деньги и стипендии»; «Ибн ал-Аббар… историк Испании… говорил, что Аверроэса спросили, как он чувствовал себя в период его преследований. Он ответил, что чувствовал себя вместе и довольным, и презираемым». Конечно, некоторые ссылки у Йуханны ал-Асада являются поддельными. Так, приписанного им Ибн Халликану предания об Авиценне (Ибн Сина), который якобы оправдывался в том, что у его мула серебряная упряжь, а не железная, нет на страницах Ибн Халликана254. Но формы табакат соблюдаются, и европейские читатели могут узнать, как мусульманские ученые записывали разговоры и остроумные высказывания. И, подобно арабско-еврейско-латинскому словарю, жизнеописания были составлены без учета религиозных разногласий, так что мусульмане разных богословских школ, христиане и евреи сосуществовали здесь в единых научных рамках. Экземпляр рукописи, по-видимому, побывал в руках Эгидио да Витербо, и интересно, что думал о ней кардинал255.
244
Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 35v (есть вставка на арабском языке); De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Joha
245
Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 40v–41v. Йуханна ал-Асад называет его именем, принятым в латинском варианте, – Месуа; Масавайх ал-Маридини был известен как Месуа Младший. Йуханна правильно вспомнил, что он практиковал при дворе фатимидского халифа ал-Хакима, но указал в качестве даты смерти 496/1102–1103 год вместо 406/1015 года (Hitti Ph. K. History of the Arabs. P. 311, n. 7). В издании: De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Joha
246
Ibn Khallikan. Biographical Dictionary / Transl. by Mac Guckin de Slane. 4 vols. 1842–1872; repr., New York; London, 1961. Vol. 1. P. 187–189: Исхак ибн Хунайн (IX век). В записи об Ибн Сине (Авиценне) Ибн Халликан откровенно высказывается о его «крайней приверженности к сексуальным наслаждениям», которым тот предавался, даже тяжело болея дизентерией (Ibid. Vol. 1. P. 440–446).
247
Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 33r–33v, 35v, 41v, 47r, 48r–v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Joha
248
В числе многих тому примеров у Йуханны ал-Асада географ ал-Идриси оказался при дворе Рожера I Сицилийского, то есть попал туда на пятьдесят с лишним лет раньше, чем в действительности, когда Рожер II поручил ему составить описание местностей и свойств известного тогда мира (548/1154). Ал-Идриси указал даты в прологе своего географического сочинения – книги, которой Йуханна ал-Асад восхищался и которую тщательно описал. См.: Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 45r–v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Joha
249
Н. Земон Дэвис переводит должность Мухаммада ибн Абдаллаха ибн Аби Амир, позже получившего титул ал-Мансура, как «камергер» (chamberlain). В Омейядском и Аббасидском халифате хаджибы действительно были в первую очередь придворными чинами, заведовавшими церемониалом. Первый министр, глава государственного аппарата, назывался вазир. Однако в Кордовском халифате хаджибы фактически стали первыми министрами, оттеснив на второй план вазиров (Прим. науч. ред.).
250
Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 35v–36v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Joha
251
Ibn Khallikan. Biographical Dictionary. Vol. 3. P. 311–314; Al-Nadim. The Fihrist of al-Nadim: A Tenth-Century Survey of Muslim Culture / Transl. by B. Dodge. 2 vols. New York; London, 1970. P. 701–709, 704, n. 169; Robinson C. F. Islamic Historiography. P. 144. О Мухаммаде ибн Аби Амире ал-Мансуре (ум. 392/1002), хаджибе Кордовы, правившем халифатом Омейядов, и о кордовских историках Исе ибн Ахмаде ар-Рази (ум. 379/989) и Ибн Хаййане (ум. 469/1076) см.: Safran J. M. The Second Umayyad Caliphate, гл. 3, 5. Ибн Хаййан почерпнул многое для своего сочинения из хроники Исы ар-Рази, и эта связь двух имен, наверно, стала причиной фантастического соединения людей у Йуханны ал-Асада.
252
В Каталоге коротких названий Британской библиотеки значатся девять полных или частичных изданий «Liber Almansoris», напечатанных в Венеции с 1476 по 1508 год. Каталог Национальной медицинской библиотеки содержит еще двенадцать изданий либо отдельными книгами, либо в составе сборников медицинских трактатов, выходивших в Италии с 1508 по 1524 год – девять в Венеции, два в Павии и один в Болонье времен Якоба Мантино (A Catalogue of Sixteenth Century Printed Books in the National Library of Medicine / Ed. by R. Durling. Bethesda, 1967. P. 422–430).
253
Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 43v–44v, 62r–63v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Joha
254
Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 35r, 39v, 48r, 51v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Joha
255
Рукописи «De Arte Metrica Liber» (MS Plut. 36.35), «De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes» (Ibid.) и «De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos» (Ibid.) со временем оказались в собственности ученого и библиофила Антонио Петреи (1498–1570). Петреи был близок к кардиналу Никколо Ридольфи, который купил то, что оставалось от библиотеки Эгидио да Витербо после смерти последнего в 1532 году. Следовательно, можно предполагать, что эти рукописи перешли от Эгидио к Ридольфи, а от него к Петреи (Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 181–182).