Страница 16 из 29
Древний замок Святого Ангела веками являлся твердыней Ватикана; его стены и башни недавно были укреплены, а подземелья издавна служили узилищем для различных врагов папства и веры. Ал-Ваззан, наверно, содрогнулся, услышав об ужасной яме, называемой Саммарако или Саммало, в которую спускали и оставляли там самых злосчастных узников, и о сырых камерах без света, глубоко под землей. Всего с год назад в одной из таких камер чахнул Фра Бонавентура, который предрекал смерть Льва X и вторжение турок в Италию, объявил себя «Ангельским папой» и «спасителем мира» и провозгласил короля Франции орудием Господним, призванным обратить турок в христианство139.
До ал-Ваззана, возможно, дошли слухи о пророчествах Бонавентуры, а также о пяти кардиналах, обвиненных в 1517 году в заговоре с целью отравления папы римского. Двое из них и их сообщники были заключены под стражу и подвергнуты суду и пыткам в замке Святого Ангела; головы казненных все еще торчали на замковой стене. Предполагаемого главу заговорщиков, кардинала Петруччи, согласно приказу, задушил прямо в камере шелковым шнурком чернокожий раб-мусульманин – «гигант громадной силы», ведь смерть при народе от рук палача-христианина считалась слишком позорной для князя церкви140.
В замке Святого Ангела находились также роскошные апартаменты, часовни и сокровищницы, предназначенные для папы римского. Лев X иногда обедал и проводил там время, особенно в жаркие летние месяцы, когда он предпочитал замок Ватиканскому дворцу. Из его окон папа римский наблюдал за пышными процессиями; в покоях замка он предлагал вниманию гостей музыкальные спектакли на сцене, спроектированной Рафаэлем; в осушенном рву и под зубчатыми стенами он устраивал игры, скачки и турниры, в том числе во время карнавала перед Великим Постом 1519 года, состоялся турнир по метанию апельсинов141. Ал-Ваззан, сидя в заключении, не мог наблюдать всего этого, но до него вполне могли доходить слухи о подобных увеселениях.
Так или иначе, его не держали ни в яме Саммарако, ни в камере без окон. Бывший дипломат, возможно, имел некоторую свободу передвижения, такую же, какой впоследствии недолго пользовался ювелир Бенвенуто Челлини во время своего заключения в замке Святого Ангела: «Кастелян позволил мне свободно ходить здесь», – писал Челлини, который мог беседовать с охранниками и с другими узниками и даже устроил себе мастерскую142. С ал-Ваззаном обращались настолько хорошо, что через месяц после того как он в 1518 году очутился в тюрьме, ему позволили брать рукописи на арабском языке из библиотеки Ватикана. Ватиканское собрание арабских рукописей, возникшее как результат религиозных и научных интересов папы Николая V в середине XV века, а теперь покровительствуемое Львом X, не было обширным, но в нем хватало рукописей, чтобы ал-Ваззану было чем заняться. В ноябре ему досталось житие сирийского аскета-отшельника, святого Симеона Столпника; в декабре – житие святого Пахомия, египтянина, почитавшего бога Сераписа, а позднее ставшего основателем восточного монашества; рукопись о Святой Троице и других доктринах христианства; опровержение возражений евреев против христианского учения. К весне 1519 года он прочитал о вере восточных христиан (маронитов, яковитов и несториан), о заблуждениях евреев и мусульман, а также сочинение «Намерения философов» («Макасид ал-фаласифа»). Это была ранняя работа великого философа-богослова ал-Газали, посвященная арабскому неоплатонизму. Известная христианским ученым с XII века в сокращенной латинской версии, в Ватикане она была представлена полным текстом, происходящим из Египта, и являлась одной из немногих в папской библиотеке рукописных книг по исламу на арабском языке. Лев X, очевидно, счел, что уже нет ничего страшного в том, чтобы факих читал труды себе подобных143.
В то же время ал-Ваззан, должно быть, совершенствовал те познания в итальянском и латыни, которыми располагал изначально, в разговорах со своими тюремщиками, с солдатами в замке и с другими заключенными (так, известно, что одного обанкротившегося римского финансиста упекли в камеру вскоре после прибытия в замок самого ал-Ваззана)144, с библиотекарем Ватикана и другими церковниками, а также с самим Львом X. Как мы видели, ал-Ваззан, по всей вероятности, с детства владел каким-то из говоров испанского языка, хотя писал на нем, скорее всего, арабскими буквами (альхамьядо), а не латиницей. Вполне возможно, что он немного знал португальский, которому научился у султана Мухаммада ал-Буртукали, а может быть, набрался и немного итальянского в беседах с генуэзцами и с другими купцами из Италии в Фесе и Тунисе. Еще вероятнее, что от этих людей, а также от итальянских дипломатов, которых он мог встречать в Каире, от моряков и пассажиров во время своих средиземноморских плаваний ал-Ваззан усвоил lingua franca, смесь арабских и итальянских слов, на которой изъяснялись на Средиземном море и в портовых городах145.
Итак, мы можем представить себе, как он совершенствует свой итальянский язык в разговорах с пожилым кастеляном – комендантом замка Святого Ангела Джулиано Торнабуони, епископом Салуццо, членом ближнего круга и земляком-флорентийцем папы Льва X. Среди прочего, Торнабуони мог рассказать про посаженных под арест кардиналов, тюремщиком которых он был годом ранее. Кроме того, собеседником ал-Ваззана мог выступать ученый доминиканец Зеноби Аччаюоли, тогдашний библиотекарь Ватикана, который иногда передавал ему рукописи через кастеляна, а иногда доставлял их сам. Это был удобный случай для ал-Ваззана, чтобы улучшить свою латынь, а для Аччаюоли, который интересовался пророческим обновлением христианства, подробно побеседовать с мусульманином. Очевидно, библиотекарь не возражал против того, что факих по-арабски надписывал свое имя на рукописях, прежде чем вернуть их в библиотеку: «Хвала Аллаху, ал-Хасан ибн Мухаммад ал-Фаси, раб Божий, прочитал эту книгу»146.
Самым важным его собеседником был какое-то время Лев X. Их встречи, наверно, производили большое впечатление на ал-Ваззана и приводили его в трепет: он, некогда стоявший в присутствии султана Селима, теперь представал перед духовным повелителем христианского мира. Вероятно, он знал, что папа был сыном богатого и могущественного Лоренцо де Медичи, и имел некоторое представление о щедром покровительстве Льва художникам, ученым и фаворитам, которое обременяло папскую казну. Мусульманский узник, вероятно, не слышал, что осенью 1518 года один из кардиналов Льва побывал на севере, в Аугсбурге, где тщетно пытался убедить некоего Мартина Лютера отказаться от еретических идей147. (Действительно, в то время бунтарство Лютера все еще казалось местной проблемой немцев.)
Однако ал-Ваззан, несомненно, знал об отношении папы римского к исламу. С начала своего правления в 1513 году Лев Х был приверженцем идеи крестового похода против турок и обращения всех мусульман в христианство. В январе 1514 года он служил особые мессы в честь побед короля Португалии Мануэля «над неверными в областях Африки, именуемых Марокко (Marochius)». Два месяца спустя в Рим прибыла из Португалии великолепная процессия, привезшая папе подарки и трофеи завоеваний Мануэля. Птицы и звери «из Ливии, Мавритании, Эфиопии, Аравии, Персии и Индии» двигались по улицам в сопровождении пышно убранных драгоценными камнями португальских посланцев, но настоящей наградой для зрителей, кардиналов и папы римского был белый слон из Индии с серебряной башенкой на спине, приветствующий хоботом толпу по команде двух погонщиков-мусульман, черного «мавра» и «сарацина» по имени ал-Фараб. Ал-Фараб и дальше оставался одним из смотрителей слона, помещенного в здание рядом с папским дворцом и замком Святого Ангела, но в июне 1516 года слон умер, причем его кончину предсказал заключенный в тюрьму прорицатель Бонавентура. Папа римский сочинил эпитафию для его гробницы: «Под этим великим холмом лежу я погребенный, могучий слон, которого король Мануэль, покорив Восток, отправил в неволю к папе Льву X»148.
139
D’Onofrio C. Castel S. Angelo. Rome, 1971. P. 206–209; Cellini B. La vita / A cura di L. Bellotto. Parma, 1996. P. 431–432, 431, n. 22; Idem. Autobiography / Transl. by G. Bull. London, 1998. P. 218–219; Niccoli O. High and Low Prophetic Culture in Rome at the Begi
140
Paolo Giovio. Le Vite di Leon Decimo et d’Adriano Sesto Sommi Pontefici / Trad. di Lodovico Domenichi. Venice, 1557. F. 83r–86v; Winspeare F. La congiura dei cardinali contro Leone X. Florence, 1957. P. 114, 156–158; Rowland I. The Culture of the High Renaissance. Ancients and Moderns in Sixteenth-Century Rome. Cambridge, 1998. P. 240; Gattoni M. Leone X e la Geo-Politica dello Stato Pontificio (1513–1521). Vatican, 2000, гл. 6 (со слов свидетеля убийства: «entrò lo schiavo nero nella camera che era… un gigante di aspetto tremendo e di una forza incredibile», P. 204, n. 66).
141
D’Onofrio C. Castel S. Angelo. P. 213–219, 275ff; Bedini S. A. The Pope’s Elephant. P. 23, 51–53, 89–90, 208.
142
Cellini B. Autobiography. P. 190–192; Idem. La vita. P. 377–381.
143
Levi Della Vida G. Ricerche sulla formazione. P. 29, 50–61, 83, 101–103; Elenco dei manoscritti arabi islamici della Biblioteca Vaticana. Vatican, 1935. P. 36, n. 357; Rauchenberger D. Joha
144
Marino Sanuto. I Diarii. Vol. 26. P. 216–217, 244, 251, 285 (декабрь 1518 года – заключение в замок Святого Ангела обанкротившегося банкира Лоренцо ди Тасси).
145
CGA. F. 128v–129r, 218v, 320v; Ramusio. P. 151, 230, 321; Épaulard. P. 171, 262, 382; Gaignard C. Maures et chrétiens. P. 193–194. О «смешении языков» в итальянских портовых городах см.: Trovato P. Storia della lingua italiana: Il primo Cinquecento. Bologna, 1994. P. 32–35, 61–64; о развитии средиземноморского lingua franca на основе деловых и дипломатических контактов см.: Wansbrough J. E. Lingua Franca in the Mediterranean. Richmond, 1996.
146
Ferrajoli A. Il ruolo della corte di Leone X / A cura di V. de Caprio. Rome, 1984. P. 136, n. 3, 160–169; Levi Della Vida G. Ricerche sulla formazione. P. 100–102 (Аччаюоли заведовал Библиотекой Ватикана с сентября 1518 года до своей смерти в июне 1519 года); Jungić J. Joachimist Prophecies in Sebastiano del Piombo’s Borgherini Chapel and Raphael’s Transfiguration // Prophetic Rome. P. 336; Vat. Ar. 80. F. 2, Biblioteca Apostolica Vaticana. О возможности для узника замка Святого Ангела вести беседы см.: Cellini B. Autobiography. P. 190–192; Idem. La vita. P. 378–380.
147
Oberman H. A. Luther: Man between God and the Devil. New Haven, 1989. P. 14–16. Главной задачей кардинала Каэтана было найти в Германии поддержку для крестового похода против турок; допрос Лютера считался делом сравнительно маловажным.
148
University of Kansas. Department of Special Collections, Spencer Research Library. MS E53; Paride Grassi. Diarium An. 1513 ad 1521. Vol. 2. F. 46v–48r, 73r; Bedini S. A. The Pope’s Elephant. P. 28–29, 46–49, 79, 86, 139–141, 145. Подробное рассмотрение политики Льва X в отношении турок и его замыслов крестового похода см.: Setton K. M. The Papacy and the Levant (1204–1571). 4 vols. Philadelphia, 1976–1984. Vol. 3. P. 142–197.