Месть по наследству

Изящная, с тонкой талией и высокой грудью, она и сейчас была прекрасна. Ему было бы легче, если бы ее красота ушла после четырех беременностей. Тогда он довольствовался бы наложницами, а её отправил в монастырь при храме Асиды и забыл навсегда о своём позоре. Но нет. Даже теперь, когда она смотрит на него потухшими глазами, она все такая же желанная. Он не может с ней расстаться.

Мелиса тихонько высвободила руку.

– Что ты собираешься делать?

– Ну ты ведь понимаешь, что у меня один сын. И именно он должен наследовать все мои владения.

– Ты убьешь Дара? – голос её сел почти до шепота.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Он не ответил.

– Позволь мне уговорить его уехать. Прошу.

– А после моей смерти он как старший вернётся и унаследует всё? – в нём снова начала клокотать ярость. – Нет. Я надеялся, что он сгинет на востоке, но он вернулся. Он мог заработать титул на службе императора, но он позорно провалился и с этим позором явился сюда, чернить мою честь.

– Но ты ведь растил его, он считает тебя отцом, он боготворит тебя, – голос Мелисы звенел, она попыталась подняться, но граф рявкнул:

– Сиди! Сиди и слушай! – он поднялся, опёрся руками на подлокотники её кресла и почти с ненавистью бросил ей в лицо:

– Я не считаю твоего ублюдка своим сыном. И я не желаю все время видеть перед собой лицо его мерзкого отца. Ублюдок похож на него как две капли.

– Но ты же знаешь, это лицо и твоего деда. Ты же не можешь ненавидеть весь свой род.

– Яне хочуненавидеть весь мой род! Но пока жив ублюдок Агвида, мне противно даже вспоминать о деде, на которого они оба похожи. Это порочное семя, оно должно быть уничтожено.

Он схватил жену за плечо и выдернул из кресла. Мелиса вскрикнула. Граф провел рукой по ее лицу, стирая с него слой пудры. Огромный синяк проявился чёрными, синими и фиолетовыми оттенками. Делир наклонился к уху жены и зашипел:

– Не понимаю, почему ты ещё жива. Я не убил тебя тогда, когда узнал об измене. После смерти кузена почти простил, надеялся забыть. Жаль, что ублюдок тогда уже уехал. Иначе я отправил бы его вслед за отцом. Или не отправил бы. Тогда он был ещё не так похож. И да, я тогда ещё помнил, что это я растил его, я учил его драться, стрелять, биться на мечах. А вчера я увидел в нём своего кузена, кровь от крови, плоть от плоти. И я опять не убил тебя. Ты отделалась парой отметин, – он провел подушечкой пальца по ее левой скуле, надавливая, стараясь причинить ей боль. И она застонала.

Граф прислушался к себе, чувствуя, как нарастает возбуждение, желание схватить, смять, опрокинуть эту предательницу прямо на жесткий пол, чтобы она кричала, если не от страсти, то от боли:

– Наверное вот из-за этих твоих стонов. Я болен тобой. Но я не успокоюсь, пока он ходит по земле.

Робкий стук прервал его.

– Да, – хрипло рявкнул граф, – кого там принесло?

В дверь заглянула камеристка графини и, прежде чем Делир взорвался, успела пискнуть:

– Там девушка, ее прислал господин Хрут.

Граф отпустил жену, и она в полуобморочном состоянии стекла в кресло. Надо же, он почти забыл о том, ради чего пришел. Мелиса действует на него, как яд, как морок.

– Пусть зайдет, и ты тоже.

Граф с интересом разглядывал рослую широкоплечую девицу. Он видел её впервые, такую трудно забыть. Ей бы волосы состричь и от гвардейца не отличишь. Изрытое оспинами лицо, выдающаяся нижняя челюсть, грудь… того варианта, что у женщин, просто нет. Даже захотелось заглянуть под юбку, чтобы проверить, не мужика ли часом подсунул Хрут в личные камеристки к его жене.

Больше для порядка спросил:

– Хрут объяснил тебе твои обязанности?

– Да, ваше сиятельство, – ответила девушка громоподобным низким голосом: – Охранять её сиятельство графиню. Быть рядом с ней всегда и везде, пока не найдут убийцу…

– Достаточно, – граф ожёг девицу взглядом.

– Какого убийцу? – графиня взлетела из кресла, откуда только силы взялись.

Граф поморщился, но счёл нужным пояснить.

– Неудавшегося, была попытка нападения.

– На кого?

– Н-на одного из моих военачальников.

Графиня с судорожным вздохом опустилась в кресло, обхватив подлокотники подрагивающими пальцами.

Граф покосился на неё и снова повернулся к девушкам.

– Имя?

– Каиса.

Граф усмехнулся. Он неплохо знал северные языки. Имя девушки гвардейского вида его позабавило. Надо же – Чистота. Сохранить чистоту с такой внешностью несложно, труднее найти того, кто позарится.

– Киа, – он повернулся к камеристке жены, – позаботься о том, чтобы Каисе было удобно. Тебе придется уступить ей свою комнату. Она должна быть всегда рядом с госпожой. Ты можешь остаться и ухаживать за её сиятельством, но при одном условии – ты никуда не уходишь без ведома Каисы, – и добавил чуть мягче: – Это временная необходимость. Тебя могут использовать против госпожи.

– Я скорее умру, ваше сиятельство…

– Не сомневаюсь. Каиса, при любом нарушении сразу сообщать мне. А теперь подите прочь, и не сметь нас беспокоить.

Когда за девушками закрылась дверь, Мелиса сказала с вызовом.

– Вы это делаете, чтобы я не виделась с сыном?

– Верно, чтобы не предупредила.

– А почему бы просто не посадить меня в яму под замок?

Граф подошел к ней и снова за плечо поднял её из кресла, на этот раз менее грубо. И прошипел прямо в лицо:

– Потому что мне будет неудобно навещать мою любимую неверную жену.

Он впился ей в губы, не обращая внимание на сопротивление. Сжал плечи так, что она застонала, распаляя его еще больше. Затрещала одежда.

Унизить, растоптать, отомстить за потухший взгляд, за то, что не любит, за то, что боится. Дорогие тонкие ткани покорно уступили грубой силе. Сорвав с жены всё до последней нитки, Делир бросил ее на ложе и стал раздеваться сам, не отрывая взгляд от сжавшегося в комок тела. Он не спешил, деться ей некуда, она должна прочувствовать своё унижение.

– Не смей от меня закрываться. Я твой муж. Ты принадлежишь мне.

Справившись с одеждой, Делир навис над женой, схватил ее за запястья, плотно прижатые к груди. Легонькая и хрупкая, на что она рассчитывает, сопротивляясь ему. Одним рывком перевернул Мелису на спину, расцепил ее руки и развел их в стороны, посмотрел в глаза, полные слёз, с трудом удержался от пощечины.

– Дрянь!

Она не хотела его никогда. Первые годы брака, он надеялся на ответные чувства, но смирился, решил, что это нормально: мужчина владеет, женщина покоряется. Потом четыре беременности, из которых только две принесли ему сыновей.

Он гордился старшим, похожим на его деда, и обожал младшего похожего на него самого. Жена оставалась всё такой же тонкой и обворожительной как до брака. Он берёг её здоровье, чаще обходился горничными, приходил к ней только тогда, когда не мог справиться со своим желанием и был всегда нежен. А она… Это случилось в день смерти дяди. Главой всего графства стал Агвид. И она выдала себя, рассчитывая на то, что кузен осмелится заявить на неё права. Она предпочитала стать наложницей Агвида статусу законной жены.

Он не мог этого позволить и впервые в жизни поднял на неё руку, думал убьёт, но не смог. Запер её, чтобы никто не увидел побоев и не узнал о его позоре.

Через неделю наглый кузен встревожился, что не видит Мелису. Делир отговорился, соврал, что она уехала к родителям. А Агвид прямо в глаза осмелился потребовать отдать ему Мелису, когда та вернётся. Он-де всегда любил эту женщину, но отец запретил на ней жениться.

Агвид был первым наследником графства Горис, и Мелиса не подходила ему по статусу. А практически безродному Делиру подходила. Граф Горис поспешил выдать девчонку за осиротевшего племянника, который не видел ничего кроме её прекрасных глаз. И он был счастлив, довольствуясь теми крохами, которые получал от неё, пока не узнал о предательстве.

Именно Агвид заявил, что старший сын не от Делира, пообещал признать своего бастарда. Как жаль, что щенок уже два года как уехал на императорскую службу, иначе Делир разделался бы с ним ещё тогда.