Сделка с чудовищем

– Кто раньше времени? – спросила Мари.

– Сейчас увидите, – ответила мама.

Глава 2

Мама открыла дверь, и в дом вошёл незнакомый мужчина в модной рубашке и блестящих чёрных туфлях. Имоджен обратила на них внимание, потому что они попискивали на каждом шагу, словно он наступал на мышей.

– Кэти! Выглядишь божественно! – сказал незнакомец низким голосом и поцеловал мать девочек в щёку, а потом посмотрел на них: – А это, наверное, те самые маленькие принцессы, о которых я так много слышал!

– Я не принцесса, – возразила Имоджен, взглянув на свои доспехи. – Я рыцарь, а это гигантский морской слизень. А вы кто?

– Имоджен! – ахнула мама.

– Всё в порядке. – Мужчина сверху вниз посмотрел на Имоджен и растянул губы в улыбке. – Меня зовут Марк. Я друг вашей мамы.

– Впервые слышу, что у неё есть друг по имени Марк, – заявила Имоджен.

Мужчина покачался взад-вперёд, скрипя туфлями:

– Вот как? Что ж, в мире взрослых всё меняется очень быстро.

Имоджен открыла было рот, но мама не дала ей сказать ни слова:

– Девочки, помогите мне закрыть все окна, пока бабушка не приехала. Погода совсем испортилась. – Мама протянула руку к маленькому окну, выходящему в сад, но вдруг, что-то увидев, в ужасе отпрянула назад.

– Что там? – спросила Имоджен, подбегая к маме.

– Что-то шевелится за занавеской!

В одно мгновение Марк очутился рядом.

– Дай-ка взгляну, – и он отдёрнул занавеску.

Бабочка поползла по портьере к руке Марка. С одной стороны крылышки у неё были серые, с другой – серебристые. Имоджен захотелось получше её рассмотреть.

– Ничего страшного, Кэти, – сказал Марк. – Это мотылёк. Сейчас я от него избавлюсь. – Он сделал движение, как будто хотел раздавить мотылька.

У Имоджен не осталось времени на раздумья: она бросилась к Марку и накрыла насекомое руками. Марк попытался оттолкнуть её, но девочка что было силы топнула ногой – прямо по носу его скрипучих лакированных туфель.

Марк выругался. Мари взвизгнула. Мама приготовилась снова отчитать Имоджен, но та бросилась наутёк. Распахнув локтем заднюю дверь, девочка выскочила прямо под дождь. Бабочка была такой лёгкой, что Имоджен почти не чувствовала её в своих ладонях. Только едва заметное трепетание крылышек щекотало кожу.

Мама что-то сердито закричала, но Имоджен вихрем пронеслась в конец сада и присела под низким кустом. Она даже не заметила, что на бегу растеряла часть своих сверкающих доспехов. Главное – что здесь, среди зелени, мотылёк будет в безопасности.

Имоджен раскрыла ладони, и бабочка переползла на лист. Её серебристо-серые крылышки сливались с сумерками.

– Я назову тебя сумеречной бабочкой, – сказала Имоджен, вытирая со лба капли дождя.

Бабочка, словно в благодарность, трижды взмахнула крылышками.

– Не за что, – улыбнулась Имоджен.

Стоило бабочке расправить крылья – и она становилась размером с ладонь девочки. Когда же она их складывала, то была не толще её ногтя. Спинку мотылька покрывала нежнейшая бархатная шёрстка.

– Я думала, бабочки спят днём, – сказала Имоджен. Мотылёк покачал красивыми усиками, похожими на пушистые пёрышки. – Мне кажется, ты не такая, как все.

Имоджен посмотрела в сторону дома. Мама стояла у задней двери, уперев руки в бока. Имоджен обиженно сощурилась. Нет уж, на этот раз никто не заставит её сказать, что она сожалеет о своём поведении!

Она возвращалась домой так медленно, как только могла.

– Извинись перед Марком, – велела мама. – Нельзя просто так отдавливать людям ноги!

– Просто так убивать живых существ тоже нельзя! – парировала Имоджен. – Почему же ты не скажешь это Марку?

Глава 3

Через пять минут приехала бабушка. Мама с Марком ушли. Имоджен сняла доспехи из фольги и спрятала коллекцию камней под кровать.

– Мама сказала, что ты безобразно себя вела, – сообщила бабушка. – Но мы всё равно поедем в чайную! Было бы несправедливо наказывать Мари за твоё поведение, а оставить семилетнюю девочку одну дома я тоже не могу.

– Мне одиннадцать, – буркнула Имоджен. – И я отлично могу о себе позаботиться.

– Семь, одиннадцать – какая разница? – отмахнулась бабушка. – Марш в машину!

Не успели они тронуться с места, как Мари начала гудеть себе под нос. Это была одна из её самых несносных привычек: напевать мелодии, которые она сочиняла на ходу.

– Может, хватит? – спросила Имоджен.

Мари продолжила, правда очень тихо.

– Прекрати! – заорала Имоджен.

– Довольно! – рявкнула бабушка. – Или вы обе останетесь без пирожных!

На этот раз они обе замолчали. Бабушка слов на ветер не бросает, а если она за рулём, её лучше не сердить. В последний раз, когда сёстры поссорились в машине, бабушка нечаянно сбила белку. Тогда она заставила Имоджен и Мари выйти из машины и произнести слова прощания над тельцем зверька.

– Куда мама уехала? – спросила Имоджен, отыскав бабушкины глаза в зеркале заднего вида.

Бабушка, не отрываясь, смотрела на дорогу:

– Ваша мать пошла в театр.

– Зачем?

– Ей нравится театр.

– Марк ей тоже нравится?

На какую-то долю секунды бабушка поймала её взгляд:

– Разумеется, ей нравится Марк. Они хорошие друзья.

– Друзья, – пробурчала Имоджен, обкатывая это слово во рту, как будто впервые услышала. – Ты уверена, что он не её новый ухажёр?

Они остановились на светофоре, и Имоджен, приблизившись к стеклу, тяжело выдохнула – часть окна запотела. Внезапно что-то мелькнуло на улице, и она быстро протёрла стекло, чтобы выглянуть наружу.

Прямо навстречу машине летела бабочка. Бедняжка с трудом порхала под дождём. «Что за необычное насекомое!» – подумала Имоджен. Бабочка напоминала гонца из старинных времён, готового, не щадя своей жизни, доставить важное послание.

Светофор переключился, машина снова тронулась. Имоджен обернулась посмотреть в заднее стекло, но бабочки уже не было видно. «Наверное, бедняжку сбило дождём, – подумала девочка. – Когда ты такая маленькая, для тебя каждая капля всё равно что ведро воды!»

Глава 4

Чайная была частью большого имения. Точнее, частью того, что некогда было большим имением. В настоящее время особняк Хабердэш стоял закрытым, за исключением одной комнаты, где жила хозяйка со своими собаками.

Миссис Хабердэш управляла чайной, сидя в инвалидном кресле за стойкой. На ней неизменно было выцветшее кружевное платье и тяжёлые старинные серьги, величественно поблёскивающие на фоне медно-коричневой кожи и копны жёстких седых волос.

Сев за столик в углу, Имоджен и Мари ели пирожные и делали наброски в альбомах. Имоджен работала над групповым портретом собак миссис Хабердэш.

Бабушка в это время беседовала с хозяйкой.

– Уиннифред совершила страшную глупость, доверившись мужчине-парикмахеру! – говорила она, перегнувшись через стойку. – Я пыталась отговорить её от этой вздорной затеи – но с тем же успехом можно поручить вашим собакам провести чайную церемонию!

Миссис Хабердэш кивала, постукивая серьгами.

Имоджен попыталась представить собачек этой милой пожилой леди, несущих на подносах чашки и блюдца. Пожалуй, в следующий раз она так их и нарисует, но на сегодня с неё хватит. Она попыталась привлечь внимание бабушки, но та была слишком увлечена беседой.

– Я закончила! – объявила Мари, показывая свой рисунок.

Имоджен сощурилась. Это была почти точная копия её собачьего портрета.

– Бабушка! Мари у меня всё срисовала! – завопила Имоджен.

Бабушка сделала вид, что не слышит, и продолжила оживлённо болтать с миссис Хабердэш:

– Я сказала своему доктору, что уже поговорила с Берни, и Берни сказал, что если я приму парацетамол, то проблема полностью исчезнет…

Имоджен испепелила сестру убийственным взглядом, встала из-за стола и направилась к выходу. Она прошла через парковку, но бабушкина машина оказалась закрыта. Отлично! Значит, она будет дуться снаружи. Если нужно, Имоджен могла дуться все летние каникулы. Хорошо, что дождь прекратился. Девочка поискала глазами местечко, где можно было бы посидеть.