Книга историй

Старуха сказала: «Кодав с овец. Царские сборщики налогов взимают кодав с овец, и, чем дальше, тем с каждым годом все тяжелее становится кодав; и так он возрос, что [даже], продав всех тех овец, не смогли мы уплатить кодав и тем избавиться; взяли денег в долг, уплатили кодав, а потом, изо дня в день продавали скарб свой и имущество и выплачивали: часть [в качестве] кодава, а часть — заимодавцам, и [у нас] не осталось ничего, так как кодав — очень тяжелый налог. Государь и его нахарары не знают всего этого, а пишут [лишь] сумму /175/ кодава и дают в руки воинов, а те приходят и, хотят [крестьяне] или не хотят, силой взыскивают, говоря: «В грамоте дивана так написано, то же и нам приказали, поэтому мы взыскиваем столько [именно], и не меньше, ибо, если мы взыщем меньше, с нас взыщут недостающее, скажут, вы, мол, украли». И по этой причине, как ты увидел, мы обнищали, да и не только мы: так случилось и со многими зажиточными домами, часть коих — из нашего селения, а другие — из иных деревень нашего гавара». И старуха начала называть всех их по именам.

Шах спросил: «Почему же сведущие и красноречивые люди из вашей страны не поедут сообщить [об этом] шаху? Я знаю, если шах узнает об этом, он отменит тяжесть сего налога, ибо шах — миросозидающий государь и не хочет причинять никому лишения». Старуха сказала: «Много раз ходили и шумели, но не смогли вывести из реестров дивана сумму кодава».

Шах остался в доме старухи до утра, а утром в темноте встал и ушел к себе в шатер.

Спустя несколько дней, он послал расследователей в тот край, чтобы они точно выяснили состояние страны. Те поехали, посмотрели и, вернувшись, рассказали шаху, что население той страны по разным причинам, и особенно из-за кодава, находится в чрезвычайно тяжелом [положении]. Тем самым [шаху] стало ясно, что рассказанное старухой — истинная правда. И это стало причиной того, что жалость и милосердие запали в душу царя шаха Аббаса, поэтому он отменил кодав не только в области Казбина, но и во всей стране Арагстан; и ныне по /176/ всей стране, называемой Арагстан, не существует кодава. И еще [шах] послал князей в селение Хоромапат убить людей, не приютивших его, и привести к нему старуху и сына ее Лалу. Князья, отправившись, сделали, как шах приказал: убили трех мужчин из селения и, взяв Лалу и мать его, привезли к шаху. Шах воздал им почести и славу, [пожаловал] государственную власть Лале и назначил его высокочтимым и верным нахараром при дворе своем, и отныне он стал именоваться Лала-беком. Впоследствии и сыновья его были преданными и знатными [вельможами] при дворе царей персидских; а одному из сыновей его, по имени Мамад-Кули-бек, шах пожаловал ханскую власть, назвал его Мамад-Кули-ханом и послал в город Ереван, и тот, поехав туда, несколько лет правил страной.

История этого Лала-бека повествует, как некоторые из вельмож шаха Аббаса из зависти оклеветали Лала-бека перед шахом и шах вознамерился разорить его и низвести к прежней бедности. [Как-то] придя домой к Лала-беку, шах начал сам описывать все имущество, чтобы отобрать его. При описи он увидел закрытый сундук, на котором висел золотой замок; Лала-беку велели открыть [сундук], но он не открыл, а молвил шаху: «Все, что ты описал и что еще должен описать, — все твое, а не мое, и лишь это — мое, ибо я принес это из дома своего. Так прошу, когда возьмешь свое — мое подари мне». Тогда заставили его насильно отпереть сундук и увидели, что там нет ничего, кроме одной лишь пары /177/ изношенных и рассохшихся трехов, то есть чарухов, и старых, разодранных веревок. Все были удивлены и спросили, что это значит. И Лала-бек сказал: «Это те трехи, что носил я в отчем доме, и теперь я положил их сюда, все прихожу сюда, смотрю, вспоминаю и говорю себе: «Ты тот, кто имел лишь это, а шах тебя из такой бедности поднял к такому величию; так будь осторожен, как бы ни закралось в сердце твое коварство по отношению к шаху, не уподобляйся другим клеветникам и не забывай благодеяний его, чтобы все это не обернулось в проклятие против тебя и не опозорился ты перед богом и людьми»». Услышав и увидев это, шах понял, что из зависти оклеветали его; он [не только] не отнял всего его имущества, а еще пожаловал ему из своего и, облагодетельствовав еще большим почетом, возвеличил его и держал во все дни жизни своей превыше всех при дворе как главного своего наперсника.

/178/ ГЛАВА 16

Рассказ о мощах святой девы Рипсимэ[141]: как франки нашли их и достали, как повезли их в город Исфахан

Во времена патриаршества католикоса Мелкисета, после великого сургуна[142], приехали из страны франков в Армению франкские патеры, вступили в Араратский гавар и начали обходить расположенные в гаваре армянские монастыри. Простодушные армяне не понимали, какие у них намерения, они же своим льстивым, угодливым и хитрым нравом угождали всем. Встретившись с католикосом Мелкисетом, они подали ему прошение и золотые монеты, дабы он не любопытствовал и не преследовал их за дела, которые они собирались совершить.

Патеры имели при себе [написанную] на их языке и их же письменами книгу, наподобие географической карты, достоверно и безошибочно показывающую, где в армянских монастырях находятся /179/ могилы и погребения святых, каково строение часовен и с какой стороны находятся дверь и окна. Во время скитаний своих по монастырям они по той книге находили мощи святых, давали кое-что обитателям монастыря и забирали мощи.

И так, скитаясь, прибыли они в селение Каренис, остановились в построенном в ущелье монастыре Апостолов[143] и по той книге нашли голову апостола Андрея. До той поры обитатели монастыря, а также все население гавара даже не знали, где находятся погребения апостолов, лишь сыновья от отцов и предков своих слышали предания о том, что есть там могилы святого евангелиста Матфея и апостола Андрея, но даже не знали, где они находятся. Когда патеры вошли в монастырь и вырыли там небольшую яму под алтарным возвышением, там, где указывала книга их, вот что они увидели: появилась и стала явственно [видна] голова апостола Андрея, [точно так] как это показывала книга; и, когда доставали голову, ужас и трепет объяли патеров. Как только достали голову, тотчас же монастырский епископ выхватил ее из рук патеров, не хотел отдать [им], а их самих выгнал с пустыми [руками] из монастыря. Нынче святая голова апостола Андрея находится в том монастыре, и мы много раз ходили на поклонение, целовали ее.

А патеры после долгих ли, коротких ли скитаний пришли в святой Престол Эчмиадзинский, остановившись там, прожили много дней и, [пустив в ход] льстивые уловки свои, притворились преданными /180/ [обитателям] монастыря и селянам и понравились им. Патеры каждый день ходили в храмы святых дев Гаянэ[144] и Рипсимэ и возвращались; и все эти три храма: Эчмиадзин[145], Гаянэ и Рипсимэ — разоряли, расхищая, разрушая и посрамляя, как «шатер садовника в винограднике и как шалаш в огороде», согласно пророку Исайе[146]. Лишь в Эчмиадзине жили [тогда] несколько членов братии, и те — очень невежественные и грубые. А [храмы] Гаянэ и Рипсимэ были вовсе не обитаемы, [стояли] без ограды. Даже дверей и хоранов не было в церквах, а с внешней стороны вся кровля и наружные стены были разрушены, основание поколеблено и вскопано. Алтарь и пол внутри церкви были изрыты, вся церковь и хораны полны навоза, ибо в летние и зимние дни скот — как волов, так и овец — загоняли в церковь. Вся кровля храма Гаянэ обвалилась, и лишь стены одни стояли, и не было больше ничего.

141

Святая Рипсимэ — по преданию, царская дочь, одна из 50 дев,. спасшихся бегством от преследования императора Диоклетиана. Одна из самых популярных в Армении подвижниц. На месте ее мученической смерти Григором Просветителем была заложена часовня, позднее — храм Рипсимэ, сохранившийся до наших дней. Легенду о ней рассказывает историк IV в. Агафангел.

142

Великий сургун (тур. surgun) — насильственное выселение, изгнание; под таким названием вошло в историю выселение шахом Аббасом жителей ряда районов Армении и Азербайджана в Персию.

143

Монастырь Апостолов—монастырь во имя апостолов Андрея и Матфея, находится в сел. Каренис, в долине р. Раздан. Этот монастырь, согласно преданию, знаменит тем, что там захоронены мощи апостола Андрея.

144

Святая дева Гаянэ — наставница святой Рипсимэ, приехавшая вместе с нею из Рима и разделившая ее участь.

145

Эчмиадзин — резиденция главы армянской церкви, католикоса всех армян, здесь находится храм, построенный, по преданию, сохранившемуся у историка Агафангела, Григором Просветителем на месте, где ему явилось видение, якобы предсказавшее проникновение христианства в Армению. В полукилометре на юг от Эчмиадзина расположен храм ов. Гаянэ, построенный, по преданию, на месте, где была убита Гаянэ. На шоссе, ведущем из Еревана к Эчмиадзину, не доезжая двух километров до него, стоит третий храм — во имя св. Рипсимэ, возведенный в 618 г. католикосом Комитасом.

146

Автор, по всей вероятности, имеет в виду такое место из Библии: "И осталась дщерь Сиона как шатер в винограднике, как шалаш в огороде, как осажденный город" (Исайя, 1.8)