Страница 39 из 55
Отметив, что одна из намеченных мною жертв трижды заходила в город по одному и тому же маршруту, я при свете Луны организовал на том месте простейшую ловушку. Проложив поперек дороги толстую веревку и замаскировав ее сверху всевозможным мусором, включая костяки, я провел в уже проверенный им дом пару обезвреженных ошейниками местных неприкаянных и сам засел в засаду. Ведь кто-то же должен был натягивать эту самую веревку на пути бегуна, когда он начнет героически отступать от очередного «клиента». А кто это мог сделать, если не я? Да никто! Вот и приходилось трудиться исключительно самому.
В принципе, на следующее утро все произошло ровным счетом так, как и было запланировано. Стоило тому же самому ловцу пройти мимо организованной мною засады, как я вывел из дома наружу одного из подконтрольных мне неприкаянных, завел его за угол, чтобы будущая жертва никак не могла приметить того на обратном пути, после чего сорвал с него ошейник и очень тихонько вернулся на собственную позицию.
Ну что я мог сказать, ждать мне пришлось не так уж и долго. Бегун показался в поле моего зрения уже минуты через две, ведя за собой очередной трофей, однако на сей раз его забег не удался от слова совсем. Чему, естественно, немало поспособствовал я сам. Дождавшись приближения молодого паренька к замаскированной веревке, мне только и осталось, что натянуть ту изо всех сил и после слушать, как снаружи полный отчаяния вопль сменяется звуками борьбы – это уже три тела принялись делить меж собой всего одну душу.
Чем было хорошо именно это место для организации подобной бяки, так это наличием мертвой зоны со стороны сторонних наблюдателей, что выступали также силовым прикрытием бегунов. Винтовки в их руках как бы намекали на очень большую вероятность уничтожения неприкаянного, коли у «живой наживки» случались при забеге какие-то форс-мажорные обстоятельства, вроде развязавшегося шнурка или подвернутой ноги. Вот приятно, приятно было наблюдать за работой профессионалов своего дела. Что есть, то есть! Однако, если последний крик своего товарища они еще могли как-то расслышать с расстояния в три сотни метров, то увидеть произошедшее у них уже никак не выходило. Я же, быстренько подскочив к образовавшейся куче мала, накинул на всех троих ошейники, не разбирая, кто их них вернувшийся, после чего увел все три тела обратно в дом. А то мало ли кто еще мог прибежать или же приковылять на разносившиеся по тихим улочкам города-призрака звуки борьбы.
Судя по тому, что было начавшееся в рядах моих назначенных жертв волнение, прекратилось очень быстро, подобный исход не являлся для них чем-то из ряда вон выходящим. Более того, скорее всего, выполнявшие роль наживки молодые парни находились на нижней ступени в иерархии этого отряда, отчего их временная потеря не считалась большой бедой. А то, что потерю они полагали временной, было очевидно по той простой причине, что получившему душу телу было попросту некуда деваться, кроме как выходить к ним. Вот только вряд ли этому самому телу в дальнейшем могло повезти сохранить отвоеванную душу. Ее, несомненно, впоследствии вернули бы прежнему хозяину, единственной утратой которого стала бы память. Хотя и от получения некоторых телесных повреждение ни у кого страховки не имелось. Но, судя по тому, что я уже успел узнать, в новоявленном мире вовсе успели позабыть такое понятие, как сострадание к ближнему своему. Все паразитировали на всех, как только могли. Потому даже самый печальный исход был здесь в порядке вещей и считался нормой, с учетом цены тела свеженького неприкаянного в какие-то пять рублей золотом. Тоже, конечно, финансовые потери, но не сказать, что сильно великие. Таким вот образом мне и пришлось трудиться до конца дня, что подарил мне улов аж в семь вернувшихся, которых приходилось временно распихивать по темным подвалам, выдавая им на первое время чуть-чуть сухарей. Все они, конечно, были полностью растеряны, но вид заваленных человеческими останками улиц заставлял их замолкать и начинать слушать меня очень внимательно.
На штурм же зданий города ловчие пошли, когда от первоначального десятка бегунов остался лишь последний представитель этого, практически исчезнувшего с моей посильно помощью, вида. Выряженные в полноценные закрытые доспехи, разве что выполненные не из стали, а из толстой кожи, три группы по десять человек направили свои стопы к крайним домам южной части города, с хорошо читаемым намерением начать их полную зачистку одного за другим. Видать верили, что бегуны уже привлекли бы к себе внимание больших толп неприкаянных, коли те имелись бы на границах города. Отчего и делали ныне ставку не на скорость отступления, а на неприкосновенность оголенных участков своих тел по причине неимения оных. И это было для меня проблемой! Ведь прежде я планировал вносить в их ряды смуту, подкарауливая кого-нибудь одного с целью сцеживания в себя его души и с последующим выкидыванием опустевшей живой оболочки в объятия его бывших товарищей по ремеслу. Что выглядело в моих мыслях особенно красиво, учитывая специфику сражений внутри зданий. В общем, как это часто случалось, пришлось импровизировать на ходу.
Собрав в одной из комнат дома, по направлению к которому постепенно продвигался подобный отряд кожаных латников, десяток обезвреженных ошейниками неприкаянных, я дождался, когда специально пошумевшие внизу ловцы слегка успокоятся из-за отсутствия привычной реакции их «добычи» и разобьются на пары ради ускорения проверки помещений. И только после этого начал действовать. Снимая со своих «торпед» артефактные нейтрализаторы, я принялся выпихивать их за дверь комнаты одного за другим, пока не закончился весь десяток. К этому времени по всему дому уже слышались звуки борьбы и ругань, что даже привлекли троицу дополнительных бездушных организмов из соседнего строения. Что же касалось моих действий в данной ситуации, то они, естественно, были направлены исключительно на улучшение собственного состояния. Благо доспехи ловцов оказались пошиты не из вареной кожи, а потому довольно легко вскрывались остро заточенным ножом, после чего под вскрытую защиту устремлялась моя рука.
Ну что я мог сказать по итогам уничтожения первой подобной группы? Не следовало им разделяться. Видать, слишком сильно уверовали в себя и расслабились. За что и поплатились, лишившись своих душ, которые я тут же и переливал в имеющиеся под рукой тела местных неприкаянных. Всех прочих же пришлось обезвреживать теми ошейниками, что изначально наличествовали у меня, а также кои обнаружились на поясах незадачливых ловцов, каждый из которых таскал с собой по полдесятка подобных потребных в их промысле артефактов.
На удивление мне даже не пришлось «спускать пружину» основного капкана. Менее чем за три часа, действую подобным образом, я смог полностью уничтожить все три зашедшие в город группы зачистки, после чего только и оставалось, что натравить на оставшихся внутри вагенбурга людей волну неприкаянных. Но прежде я навестил всех четырех рассаженных в засадах солдат и выцедил из них души, которые тут же, не отходя от кассы, и возвращал обратно в их тела. Уж очень не пришлась мне по душе та идея с их личным освобождением, кою меня вынудила озвучить одна ушастая провокаторша. А так, вновь очнувшись с совершенно девственной памятью, они уже не представляли былой угрозы моему благополучию. Хотя, прежде чем вновь собирать их всех вместе, требовалось провести профилактическую беседу с Рыськой, да попенять ей за вынужденное уничтожение мною воспоминаний и кое-как вновь наработанных навыков моих же будущих гвардейцев. И все это ради сохранения ее прекрасного тела от получения не предусмотренных природой дополнительных отверстий. Во всяком случае, для ее ушей предназначалась именно такая версия моих вынужденных действий. Чтобы она четко понимала, кому именно обязана своим дальнейшим спокойным существованием в отряде. А также чтобы понимала наперед, о чем можно рассуждать вслух, а о чем вовсе не следовало распускать свой язык, дабы не подрывать статус командира, то есть меня.