Неприкаянный 1

- Я, между прочим, уже не первое столетие имею честь служить при дворе самого великого князя Савиана Амдиртора! - сказал он так, словно это должно было мне поведать о чем-то значимом. - И дел с плебсом, словно какой-то бродячий знахарь, не имел вовсе! Потому столь омерзительные миазмы уж точно не касались прежде моего чуткого носа! Фи!

- Во-о-он оно как, - протянул я, покачивая головой, едва сдерживаясь от того, чтобы хлопнуть себя по лицу в международном жесте фейспалма. Это надо же было попасть не просто на откровенно надутого индюка, а вдобавок еще на гонористого павлина! - Тогда, вы это, ваше лекарское грандмастерство, постарайтесь не проблеваться. Особенно на меня, - уточнил я немаловажный момент, прежде чем сдвинуть засов и раскрыть дверь камеры нараспашку. Вот где была концентрированная вонь, которую, казалось, можно было резать ножом, столь густо она висела в крохотном замкнутом пространстве!

Конечно же, он не смог удержать в себе, то ли обед, то ли завтрак, то ли ужин. Да и мне, честно говоря, это также не удалось, особенно с учетом позывов доносившихся со стороны мгновенно позеленевшего эльфа. Короче, вывернуло нас обоих наизнанку знатно. Зато издаваемые нашими организмами звуки спугнули стайку крыс, что прежде в открытую пировали подгнивающей требухой. Что интересно, совершенно при этом не стесняясь время от времени посматривать в глаза все еще живой хозяйке этой самой требухи. Правда, их резкий маневр отступления был тут же подмечен, что мною, что лекарем, отчего мы вновь дуэтом принялись звать Ихтиандра, мгновенно осознав, чем это хвостатые там промышляли в наше отсутствие. Сию, открывшуюся нашему взору, тошнотворную картину смело можно было назвать самой натуральной аллегорией бытия нынешнего общества, которое, как я смог понять, откровенно загибалось в плане своей душевной нравственности, а на его гниющих останках вели свой пир во время чумы оставшиеся разумные.

Мягким каким-то я стал в этом мире. В прежние-то времена и не такое приходилось видеть, но организм не подводил и надежно сберегал в себе поглощенные калории. Только одна эта мысль и пришла мне на ум, как только подошли к концу вообще все жидкости, что только могли выйти наружу через глотку. Да и «напарник» тоже успел выдохнуться и полностью излиться. А человек-амфибия так и не явился на наш зов, как бы мы ни старались. Хотя среда обитания для земноводного нашими совместными усилиями была обеспечена знатная. Во всяком случае, под ногами хлюпало изрядно. Прямо как на болоте.

Но, стоило отдать эльфу должное, прежде чем вылететь вон из темницы поближе к свету Солнца и чистому воздуху, слегка подгаженному привычными деревенскими запахами, он выполнил свою работу на ять. Минут десять, меняя цвет лица со светло-зеленого на темно-серый, он что-то шаманил, водя своими руками над телом назначенной пациентки. Правда, если вид его действий не вызывал каких-либо отрицательных эмоций, все же скальпелем и пилой не орудовал, да ребра в разные стороны не раздвигал под смачный такой хруст костей, как это случалось в работе хирургов, то результат магического лечения был откровенно тошнотворен. Хорошо, что к этому моменту уже было попросту нечем фонтанировать, окромя слов восхищения, а то ведь могло попасть и на исцеляемую.

Так прямо на наших глазах через имевшиеся у нее колотые раны и все возможные отверстия полились литры гноя и полезли килограммы прочей подгнившей гадости, выталкиваемые из организма наружу путем сокращения всех имевшихся у тела мышц. В общем, на то «божественное восстановление» с голубоватым сиянием и райскими мелодиями, что можно было наблюдать в отыгранных когда-то РПГ-шках, не походило вовсе. Реальность, как всегда, оказалась куда как грязнее и вонючее. Хотя тело, стоило признать, приобрело не только здоровый цвет, но и цветущий вид. Рыська реально стала, как новенькая. Да, залитая гноем и черной кровью вперемешку со всякими разлагающимися кишками. Однако факт чудесного спасения был налицо.

- Ты меня понимаешь? - смотря на тяжело дышащую эльфийку, предпочел поинтересоваться я издалека, от самой двери, дабы иметь возможность захлопнуть сию преграду, случись у остроухой девахи приступ гастрономического человеколюбия. Звериную-то душу из нее никто не выдирал! - Бросаться с зубами и когтями не будешь?

- Понимаю, - с явным трудом выдохнула та. - Не буду.

- Это хорошо. А то местные хозяева уж больно сильно впечатлились твоим маникюром, способным оставлять чуть ли не рваные прорехи на их прочнейших доспехах, и категорически пообещали тут же прибить тебя, коли рыпнешься куда без их дозволения или же без моего пригляда. - Тут мне даже не потребовалось откровенно врать, поскольку Регин был неумолим в данном вопросе. Мало того, что по его крепости могла начать шастать натуральная машина смерти с, как он выразился, прогнившими мозгами, так еще ему не перепало никаких денег с ее продажи. Последний же факт для жадного гнома был самой настоящей трагедией. Вот и пакостил потихоньку, не облегчая мое существование в его вотчине. - Так что даже в туалет придется тебе ходить под конвоем. Во всяком случае, до тех пор, пока мы гостим в этом замке. Компренде эсто? - похвастал я знанием аж двух испанских слов, на чем, собственно, мои познания этого языка и заканчивались. Хотя еще крутилось где-то на задворках памяти до боли интернациональное «Но пасаран». Впрочем, учитывая наличие на моем запястье браслета-переводчика, попытка изобразить полиглота на минималках пропала втуне, ведь каменному артефакту было все равно, он работал на основе ментальной магии и передавал, скорее, информацию, нежели саму речь.

- Все поняла, - бросила на меня Рыська усталый взгляд. - Отсюда выйти мне можно? - судя по всему, силы начали возвращаться к ней с нехилой такой скоростью, поскольку данные слова дались ей уже совершенно без отдышки, что наблюдалась еще полминуты назад.

- Я бы сказал, даже нужно. А то сие помещение не без твоего посильного участия превратилось в натуральный инкубатор биологического оружия. Как бы тут все теперь выжигать не пришлось ради уничтожения всей вылившейся из тебя заразы. Однако хватит разглагольствовать. Если тебе стало лучше, поднимайся и пойдем отсюда. Ты-то к окружающей тебя вони уже привыкла, а меня от нее до сих пор с ног сшибает, - передернул я плечами от испытываемого отвращения. Мало того, что во рту стоял кислый привкус блевотины, так он еще вдобавок смешивался с тем смрадом, что пер из камеры, создавая совершенно мерзостный коктейль.

- Помочь ты мне, гляжу, не спешишь, - показательно скривила та свое перемазанное всякой гадостью личико, на сей раз смерив меня презрительным взглядом.

- Нет, не спешу, - покачал я головой. - Ибо брезгую! Видела бы ты себя со стороны, самой бы противно стало. И вообще, если не хочешь, чтобы тебя мгновенно начали жечь огнем, как только мы поднимемся наверх, скидывай здесь всё, что осталось от твоей одежды. А если найдешь на ней хоть клочок относительно чистого материала, оботри лицо, что ли. Реально ведь противно на тебя смотреть. Фу! Вях! - показательно скривился я, демонстрируя испытываемое отвращение.

- Ты еще долго будешь сообщать мне, насколько я омерзительна тебе? - собравшись с силами, узница «газовой камеры» сперва перешла из положения лежа в положение сидя, а после и вовсе утвердилась на ногах, отчего с противными шлепками принялись опадать на пол всевозможные прогнившие ошметки плоти из тех, что не сползли с ее тела прежде.

- Ровно до тех пор, пока не отмоешься и вновь не превратишься в красотку, - не счел возможным, скрывать от нее сей очевидный факт. - Мы ведь, мужики, как говорится, любим глазами. А мне сейчас хочется просто-напросто ослепнуть, дабы больше не лицезреть весь этот ужас, - помахал я кистью правой руки в ее сторону, дабы она точно не ошиблась с тем, о ком я веду речь.

- Свинья, - только и смогла, что прошипеть в ответ стиснувшая зубы Рыська, прежде чем действительно начать скидывать с себя пропитавшуюся всякой дрянью одёжу. - И не пялься на меня! - рыкнула она в мою сторону, как только дело дошло до испоганенного по всех смыслах этого слова исподнего. Правда была вынуждена тут же осечься, поскольку мой взор уже давно был уперт в сторону лестницы ведущей наверх из общего коридора, в который выходили двери всех местных камер. Ведь на такое не аппетитное зрелище действительно было невозможно смотреть. Это вам был отнюдь не стриптиз и даже не борьба в грязи! Это выглядело, как нечто очень мерзкое!