Похититель сердец

— Я не хочу отсюда уезжать, — вздыхает Мона, покачивая бедрами. Я разворачиваю ее, зажимая под мышкой, и девушка смеется.

— Это хорошо, потому что я тебя не отпускаю, — бормочу я.

Кэш сидит и смотрит на нас, на его обычно угрюмом лице играет улыбка.

После еще пары песен я замечаю, что на мою милую островитянку подействовал алкоголь. Остекленевшими глазами она смотрит на мои губы и покусывает свои.

— Думаю, наверное, нам стоит уложить тебя в постель, — заявляю я.

Единственное, что мне хочется сделать, это показать ей, что она должна чувствовать, когда ее трахает настоящий мужчина, но еще слишком рано — слишком хреново, когда она пьяна.

— Я и правда чувствую легкое головокружение, — Мона трет пальцами глаза. — Может, просто немного вздремну.

Я подхватываю ее на руки, и она прижимается к моей груди.

— Ты пахнешь летним дождем, — закрыв глаза, выдыхает она.

— Кэш, принеси, пожалуйста, немного воды и две таблетки аспирина.

К тому времени, как я поднимаюсь по лестнице в ее комнату, Мона глубоко дышит, ее глаза закрыты. Я никогда раньше не испытывал такого удовлетворения. Мне не хочется ее отпускать. Это безумие — испытывать такое сильное влечение к кому-то, кого ты только что встретил, но она пробуждает во мне защитника и будоражит внутреннего зверя.

Я кладу ее на кровать, но Мона не убирает своих рук с моей шеи. Когда я опускаю на нее взгляд, она смотрит на меня снизу-вверх.

— Колт…

— В чем дело, островитянка?

— Ты меня поцелуешь?

«Пиздец».

— Всего один раз, — добавляет она, сдвинув брови.

Я высовываю язык, чтобы увлажнить губы.

— Куда мне тебя поцеловать? — спрашиваю я.

— Везде, — вздыхает она.

«Двойной пиздец».

— Но прямо сейчас…, — Мона наклоняется и прижимается своими губами к моим.

Они пухлые и теплые, мягкие по сравнению с моими. Мое тело берет верх над разумом, я скольжу языком, чтобы раздвинуть ее губы, пробуя ее на вкус. С тихим стоном она повторяет мои движения, и я ласкаю каждую частичку ее рта, наши языки танцуют так, как только что внизу двигались под музыку наши тела. Я обхватываю ладонями ее лицо, углубляя наш поцелуй, а затем, тяжело дыша, отстраняюсь.

— А теперь спи, Мона, — говорю я, выходя из комнаты и чуть не сталкиваясь с Кэшем.

— Ты в порядке? — приподнимает бровь он.

— Черт возьми, нет, — выдыхаю я, проводя рукой по волосам. — Мне, блядь, нужен холодный душ.

Губы Кэша изгибаются в понимающей усмешке.

— Она — Райский сад. Один кусочек яблока…

— Отвали, — рычу я.

Мне нужен душ.

17

МОНА

Я просыпаюсь с шумом в голове и такой жаждой, какой никогда раньше не испытывала. Ко мне возвращаются воспоминания о прошлой ночи, и мои щеки заливает жар. Как я плавала с Колтом и Кэшем. Смотрела, как они раздеваются. Напряженные мышцы Колта под татуированной кожей. Весь его торс и руки переплетены прекрасными рисунками. Это завораживает.

У Кэша чистая, гладкая кожа с пирсингом из драгоценных камней в сосках.

Я прикусываю губу, заново переживая это воспоминание. Я мысленно представляю, как танцую с Колтом, у которого только полотенце на бедрах, ощущаю тепло его кожи, крепкую хватку его рук, силу его тела, когда он без усилий отнес меня в эту комнату, а затем поразил меня самым совершенным поцелуем в моей жизни. Какие там бабочки. Внутри меня взлетели птицы. В каждом нервном окончании запульсировало электричество. У меня между ног разливается тепло, отчаянно требуя облегчения. Я переворачиваюсь на живот, мои руки исчезают между бедер, утоляя потребность.

Раскрасневшись и насытившись, я улыбаюсь, глядя в потолок и желая, чтобы это были руки Колта, а не мои.

На прикроватном столике стоит стакан воды, а рядом две белые таблетки и записка.

«Выпей их. Они помогут справиться с головной болью».

Я рассматриваю таблетки, и меня охватывает легкая нервозность. Если бы они хотели накачать меня наркотиками, то давно бы уже это сделали, и, честно говоря, им это и не нужно. Я не хочу покидать это место.

После очень долгого душа я надеваю свежую одежду из гардеробной, мысленно отмечая для себя спросить Колта, кому она принадлежит.

Я иду по тихому дому. Огромные окна вызывают у меня невольный страх от постоянной мысли о том, что сквозь них кто-то за мной наблюдает. По моей спине проносится дрожь, и я ловлю себя на том, что не иду, а сбегаю по лестнице в надежде поскорее оказаться в компании Колта и Кэша.

Когда я добираюсь до нижней ступеньки, до меня доносится запах горячей еды. Мой желудок урчит в ответ. Мне нравится их еда.

Я иду прямиком в столовую, надеясь полакомиться, и останавливаюсь как вкопанная.

Мое сердце колотится о ребра.

— Привет. Я тебя ждал, — заявляет их отец.

— Почему? Что, меня тоже можешь убить? — рявкаю я и, войдя в комнату, осматриваю пространство в поисках оружия, которое могла бы использовать.

— Не сильно драматично? — цокает языком он.

Я бросаюсь к столу, хватаю хлебный нож и направляю в его сторону.

— Что ты собираешься с этим делать, запилить меня до смерти? Он тупой, — издевается он.

— Тогда входить будет еще больнее, не так ли? — возражаю я, подходя на шаг ближе.

Я не собираюсь показывать ему свой страх. У него нет надо мной никакой власти.

Он промокает рот салфеткой и откидывается на спинку кресла, в котором вчера сидел Колт. Где они? Они что, меня подставили? Нет.

— Это пришло мне в голову после того, как прошлой ночью ты ушла из моего клуба, — он наклоняет голову, разглядывая меня.

Сунув руку в карман, он вытаскивает оттуда фотографию.

— Ты похожа на нее. Ты красивее, но сходство есть, — произносит он, подталкивая фото по столу.

Мою голову наполняют грозовые тучи. При виде обнаженного тела моей сестры с окровавленной, вскрытой грудью.

— Ты чудовище! — кричу я, бросившись к нему с ножом.

Он хватает меня за запястье и, прижав его к моей спине, швыряет лицом в стол, от удара моя щека взрывается болью.

Он прижимает меня своим телом, подавляя силой и ростом.

— А ты еще более дерзкая, чем она, — усмехается он.

На лестнице раздаются шаги, и меня резко отпускают. Он вновь занимает свое место за столом как раз в тот момент, когда в комнату входит Колт.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — рычит он отцу, подходя ко мне. — Ты в порядке?

Колт осматривает меня.

Я едва перевела дух, поэтому просто киваю.

— Он прикасался к тебе? — Колт проводит рукой по моей щеке, оставляя после себя покалывание.

Его отец вскидывает руки и пожимает плечами.

— Она набросилась на меня с ножом. Я обезоружил ее, вот и все.

— Я убью тебя на хрен, — рявкает Колт, отодвигая меня себе за спину. Ярость сковывает его позу, в глазах загорается огонь.

— Из-за чего? — рычит его отец, смахивая на пол тарелки. — Из-за очередной шлюшки с острова! Разве эти люди недостаточно у меня отняли?

— Что, черт возьми, происходит? — в комнате объявляется Кэш, его волосы взъерошены, а красивое лицо помято от сна.

— Папа просто был самим собой, проявив себя в своем истинном обличье. Я знал, что ты все еще чертовски зол из-за мамы. Так вот почему ты убил Клару? Чтобы отомстить им?

— Осторожнее, сынок. Те, у кого нечиста совесть, не должны с такой легкостью отправлять на виселицу других, — усмехается он, возвращаясь на свое место.

— Что, черт возьми, это значит? — проходя в комнату, спрашивает Кэш, и его взгляд скользит по беспорядку на полу.

Такая напрасная трата продуктов.

— Ничего. Он просто, как обычно, пытается играть в игры, — защищается Колт, прикрывая меня своей рукой.

— Ты знаешь, где мама? — спрашивает его Кэш, и это, кажется, застает его врасплох.