Иллюзия страха

Ни один не хотел уступать. Сверлили друг друга взглядами, но все же Голицын отпустил Морозова и, развернувшись, пошел прочь.

— Ты был неправ, — бросил едва поспевающий за ним Ворон.

— Может и так, но это не отменяет того, что он говнюк.

— С этим не поспоришь, — усмехнулся Иван. — Бахнем по кофе и дождемся наших. Не парься из-за отморозков, они того не стоят. Ты попал в яблочко. Этот теперь будет крутиться в Правлении и когда-нибудь сядет в кресло отца или рядом.

— Тогда нас ждут тяжёлые времена. Дай дебилу власть, и он разрушит все до основания, — зло выплюнул Марк.

— И с этим не поспоришь, — вздохнул Ворон.

Тем вечером Марк оставил их с Лизой на попечение Софьи Эдуардовны. Эта властная дама провела им экскурсию по особняку, рассказывая об истории семьи и горделиво показывая древние китайские вазы, которые, возможно, видели династию Минь.

Маша с Лизой чинно ходили за ней, кивая и стараясь вести себя как благородные леди, но получалось плохо. Голицына то и дело одаривала их снисходительными взглядами, мол, чего ещё можно ожидать от простых человечек.

Поселили девушек в гостевых комнатах напротив друг друга. Маша долго не могла уснуть, хоть ложе и казалось королевским, белье вкусно пахло, а подушки и одеяла были мягкими и лёгкими. К счастью, в ночи пришел Марк и улёгся рядом, нагло притянув ее к себе. В его крепких объятьях она моментально провалилась в сон. А когда проснулась, его уже и след простыл.

Маша долго лежала в кровати и тупо пялилась на стену напротив. Зачем в гостевой комнате повесили на стену сабли и скрещенные копья, она не знала. Наверняка, это оружие видело царя Дария или Юлия Цезаря.

Наконец, Маше надоело валяться, да и, скорее всего, по мнению Софьи Эдуардовны, это было невежливо. Поэтому приведя себя в порядок, Маша спустилась вниз, где в столовой Лиза уже уплетала оладушки с душистым вареньем, нахваливая мастерство личного повара Голицыных.

Работников у них было достаточно: повар, две горничные, садовник и человек-оркестр, который занимался всем подряд: от замены лампочек до слесарно-столярных работ. Все сотрудники были из слабых акудзин, но, надо отдать должное Голицыной, она не общалась с подчинёнными свысока, напротив, она лучилась неподдельным дружелюбием, общалась исключительно на вы и интересовалась здоровьем и делами подчиненных.

Маша с Лизой чувствовали себя довольно сковано в этом доме, но, к счастью, Софья Эдуардовна предложила им прогуляться по великолепному парку, окружавшему особняк, и они решили воспользоваться этим предложением, чтобы посплетничать.

Гуляли до тех пор, пока не замёрзли. Маше не хотелось снова заходить в особняк. Уютный дом Марка ей нравился куда как больше, но она уже не чувствовала рук и ног. Температура на улице падала с каждым днём всё ниже и ниже.

Так они начали подниматься по ступеням к панорамным стеклянным дверям, за которыми скрывался главный холл особняка. Но когда оставалось преодолеть лишь пару ступеней, Маша подняла глаза и увидела, как через весь холл на огромной скорости к ним летит что-то темное.

Среагировала моментально.

— Осторожно! — вскрикнула Маша и оттолкнула подругу в сторону, сама притом отскочив в другую.

Все происходило словно в замедленной киносъёмке. Темное нечто пробило дверное стекло, которое осыпалось на мраморные плиты перед входом, перелетело через всю лестницу и упало на подъездную дорожку, подняв фонтаны брызг из белого гравия.

Маша с Лизой переглянулись и замерли, глядя на то, как с гравия поднимается, словно восставая из белого пепла Софья Эдуардовна Голицына. Она высоко подняла голову, небрежно отряхнула серый шелковый пиджак и брюки. Провела двумя пальцами по глубокому порезу на щеке, глянула на кровь и сморщилась, словно увидела нечто омерзительное. Тут же повернула голову в сторону холла. Глаза ее сменили человеческое на сущность и теперь горели красным кровожадным огнем.

Она начала подниматься и, проходя мимо девушек, бросила им:

— Бегите.

Женщина вошла в дом через разбитую раму двери, и лишь тогда девушки увидели его.

Это точно был он. Тот же мешковатый балахон, капюшон закрывающий лоб, черный шарф, обмотанный вокруг лица так, что были видны лишь горящие алым глаза.

— Звони Ворону, скажи, что маньяк здесь, — кинула Маша Лизе и бросилась в дом.

А там уже вовсю развернулась битва титанов. Маша не понимала механику действия, но, похоже, при помощи телекинеза акудзины могли изрядно потрепать друг друга. Голицына даже вырвала из потолка хрустальную люстру, и люстра полетела прямо на маньяка, но тому удалось прыгнуть в сторону и поднять противницу в воздух.

Лицо Голицыной исказилось, будто ей стало больно и страшно. Маша поняла, что маньяк начал пить Софью Эдуардовну. Увлеченный схваткой убийца и не заметил человечку, что притаилась в арке, ведущей в столовую. Маше удалось зайти ему за спину и проскочить на лестницу.

Он стоял прямо под балюстрадой второго этажа. Так что Маша схватила китайскую вазу, стоящую тут же на высокой тумбе, и бросила ее вниз. Увы, промахнулась — ваза упала в считанных сантиметрах от ублюдка и разлетелась на мелкие осколки. Но и этого хватило, чтобы маньяк переключил на нее свое внимание.

Маша была уверена, что эта сволочь усмехнулась под шарфом. Тогда она схватила вторую вазу и отправила вслед за первой, но тот взмахом руки отправил ее в стену.

В следующий миг Голицына упала на пол, а неведомая сила стала поднимать Машу в воздух. Но, к счастью, Маша оторвалась от пола меньше чем на метр, когда услышала знакомый голос.

— Тебе конец, сука!

Неведомая сила перестала ее поднимать, и она приземлилась, удержавшись на ногах. В холле появился Марк, Ворон, незнакомый плотный мужчина средних лет и Кирилл. Последний при этом держал в руках тонкое ружье. Кирилл выстрелил. Поздно. Маньяк испарился, а дротик с красным оперением воткнулся в стену за тем местом, где секунду назад стоял убийца.

— Ты в порядке? — спросил Марк, оказавшийся рядом с Машей и обнявший ее за плечи.

— Да, я да, — заторможенно ответила она. — А как… как мама… как твоя мама?

— Все в порядке, все хорошо, — он притянул ее к себе и крепко сжал в объятьях. — Все хорошо, Мари.

Спустя час, когда осколки были сметены в кучу, а дыра в двери закрыта листом фанеры, все собрались в гостиной за чашкой ароматного чая и бокалами не менее ароматного вина, которое принесли для Софьи Эдуардовны и девушек из погреба.

— Тварь, сука, паскуда! Я ему лично хребет сломаю! — ругалась София Эдуардовна, дефилируя с бокалом в руке перед собравшимися.

— Софочка, милая, мы обязательно его поймаем, не переживай, — ласково отозвался Демон-старший, сидящий в кресле.

К ним присоединился Константинов. Этот сидел рядом с хозяином дома и крутил в пальцах дротик, которым выстрелил Кирилл.

— М-да, не успел немного, — покачал головой начальник Седьмого отдела.

— Я виноват, — зло выплюнул Марк. — Не надо было привлекать его внимания.

— Ни в чем ты не виноват. Он мог скинуть Машу со второго этажа и оглянуться не успели бы, — возразил Кирилл.

— Почему дротик? — спросила Лиза, прижимавшаяся к Ворону.

— Потому что. Мы не люди, нас непросто поймать даже с пулей в теле. На поражение стрелять нельзя, а с любым другим ранением мы прыгнем, отлежимся пару дней и все, — Кирилл развел руками. — Так что на месте нас может удержать лишь лошадиная доза снотворного. Две недели в медикаментозной коме лишают сущность сил, и мы просыпаемся голодными, не способными к прыжку дальше, чем на пару метров. Голодные мы слабые. А в Седьмом отделе голодный акудзин не сможет дотянуться до еды.

— Ну зато теперь мы знаем, что он восьмёрка и выше, — обречённо заметил Константинов.

— Зато я теперь не уверена, что я восьмёрка, — огрызнулась на это Софья Эдуардовна и замерла, сжав на груди ворот рубашки. — Он пил меня, и не дай боги никому это испытать.