Злая королева

Ахметова Елена

Злая королева

Пролог

Юнцу в короне было шестнадцать лет, а выглядел он и того младше — угловатый, нескладный, с непропорционально длинными руками и ногами. Положенные случаю парадные одеяния с расшитой золотом мантией только усугубляли впечатление: шились они на куда более крупного мужчину. Но у юного короля не было времени на работу с портными, и он тонул в бархате и золоте, словно мальчишка, укравший отцовскую рубаху.

В народе его так и называли: король-мальчишка. Разумеется, это не могло не повлиять на спешку, с которой организовывалось сегодняшнее заседание Дворянского собрания. Лорды отдаленных провинций даже не успели прибыть в столицу, и отведенный для торжественных мероприятий зал отчасти пустовал — но вокруг тронного возвышения, конечно же, столпились осыпанные золотом и милостями сторонники юного короля.

Меня среди них не было, и это не могло остаться незамеченным.

— Сим повелеваем, — произнес юный король и отыскал меня взглядом, — лишить Марисоль Мединскую королевских титулов и почестей, поскольку она так и не сумела оправдать доверие моего отца, да будет светлым его путь к перерождению.

Дворянское собрание зашелестело, маскируя взволнованные шепотки ритуальной фразой прощания. Я тоже повторила ее, не отводя взгляда от юного короля.

Он с достоинством дождался тишины и продолжил:

— Кроме того, нам стало известно об изменниках, которые хотели бы видеть на престоле королеву Марисоль, — он сделал паузу, едва заметную для непосвящённых, и быстро исправился: — А ныне — леди Марисоль. Разумеется, изменников настигло справедливое возмездие. Каждый из них клялся, что Марисоль Мединская не знала о заговоре, и обыск в ее покоях и городском особняке подтвердил это.

К превеликому горю новых советников, надо полагать. Я с трудом удержалась от покровительственной улыбки и продолжила внимать королю со всем тщанием.

— Однако мы не можем закрыть глаза на эти события, поскольку они могут повториться, пока королевство оправляется от потери, — продолжил Его Величество, изящно уклонившись от формулировки в духе «пока новый король юн и неопытен, а его власть ещё отнюдь не так тверда, как отцовская». — Посему повелеваем: леди Марисоль Мединская должна покинуть Альвеон с утренним приливом и не возвращаться, пока ей не будет даровано наше дозволение.

А оно даровано не будет. Советники за этим проследят.

— Такова наша королевская воля, — произнес юнец.

Голос у него сломался пару лет назад, став до боли похожим на отцовский, и речь звучала ровно так, как подобает речи короля, — только в самом конце Его Величество дрогнул. Но Дворянское собрание предпочло сделать вид, что все прошло как задумано.

Я присоединилась к большинству — невозмутимо поднялась, оттолкнувшись от подлокотников кресла, которое мне больше не принадлежало, и сделала самый низкий реверанс, какой только могла. В моем почтении к юному королю и его воле не должно было быть ни малейшего сомнения.

— Как вам будет угодно, Ваше Величество.

Юный король небрежно взмахнул рукой, слишком тонкой и угловатой для просторного расшитого рукава.

— Ступайте, леди Марисоль.

Я поднялась и, отступив на три шага назад, развернулась к выходу из зала. Там уже поджидал главный казначей в сопровождении двух королевских гвардейцев. В руках он держал алую подушку с золотыми кистями, и только присутствие стражи удерживало его от того, чтобы высказать свое отношение к происходящему вслух.

Я сама сняла с себя малую корону, которую до сих пор должна была надевать на заседания, и без промедления положила на подушку. Пусть перед королем уже выступал следующий оратор, я знала, куда на самом деле обращены все взгляды, и не могла позволить себе ошибку.

Без короны было непривычно легко.

Я сделала книксен перед казначеем, как должна была поступить леди моего происхождения перед герцогом, и вышла с гордо поднятой головой, не обращая внимания на шепотки. Высокие резные двери с грохотом закрылись за моей спиной, заставив юного короля в очередной раз запнуться.

Так и не обернувшись, я пересекла огромный пустой холл и направилась к покоям королевы, которые со дня на день должна была занять другая женщина — несомненно, выдающихся достоинств, выгодных Совету. И немного — самому королю.

— Его Величество всё-таки сделал это, — неверяще ахнула Каталина, стоило мне войти. Ее взгляд был прикован к моей голове.

Менее экзальтированная Ампаро подошла молча и протянула руки к моим плечам — не решаясь, впрочем, ничего делать без моего дозволения.

— Как я и ожидала, — отозвалась я, позволив фрейлине расстегнуть королевскую мантию. Ее следовало оставить здесь, в прилегающей к покоям гардеробной; мне повезло, что юный король всё-таки успел проникнуться почтением к мачехе и не заставил раздеваться прямо при всем Дворянском собрании.

А ведь мог. Никто бы не остановил его. Но он предпочел позволить мне сохранить достоинство.

Жаль, советники едва ли отличались таким же благородством.

— Он приказал мне отплыть с утренним приливом, — поделилась я и с облегчением размяла плечи: мантия тоже весила преизрядно. Должно быть, на случай, если бремени королевской власти кому-то покажется недостаточно. — Нужно отправляться в порт сейчас. Корабль уже ждёт.

— Но ведь ещё есть время до рассвета. Как же... — Каталина беспомощно огляделась.

Ампаро, не дожидаясь указаний, скрылась в гардеробной.

— Это всего лишь вещи, — спокойно отозвалась я. — У меня будут другие.

А вот жизнь всего одна, и Совет едва ли удовлетворило мое изгнание. Вслух я этого, впрочем, говорить не стала. У стен тоже имелись уши, и часть из них, признаться, приделала я сама.

Теперь их можно было использовать в своих интересах. Например, вынудить донести Совету, что королева-мачеха и не думает собираться в дорогу, уверенная в своем влиянии на пасынка, и ее можно застать врасплох...

Пусть попытаются.

Я знала правила игры. И играла куда лучше них.

План был прост как пробка. До утреннего прилива ни один корабль, способный выдержать дальнее плавание, не покинет Зелёную гавань: слишком велик риск сесть на мель. Зато маленькие каботажные судёнышки легко сновали туда-обратно в любое время, и, что особенно приятно, — их было много. Если новые советники примут решение послать по моему следу убийц, им придется преизрядно поломать голову, чтобы выяснить, куда я направилась из королевского замка!

А чтобы сделать их задачу особенно интересной, всегда можно использовать потайной ход — и крошечный залив под естественной каменной аркой, в который рисковали заплывать разве что рыбацкие лодки.

Или не вполне рыбацкие.

— Миледи.

У молодого мужчины в лодке было такое серьезное и вместе с тем растерянное выражение лица, что я с трудом удержалась от улыбки. Сир Родриго явно нервничал — причем не столько из-за того, что бывшая королева-регент прознала о контрабандистском промысле его брата и приказала организовать побег, сколько из-за невозможности соблюсти этикет и оказать все положенные почести. Он даже дернулся было вперед, чтобы хотя бы опуститься на одно колено, но лодка так закачалась, что рыцарю пришлось замереть на середине движения.

Его оруженосец оказался куда сообразительнее (или куда хуже воспитан) и потому просто выпрыгнул на берег, чтобы придержать лодку, пока в нее усаживались дамы. Места едва хватило, и сир Родриго махнул оруженосцу рукой, велев остаться на берегу.

— Если позволите, миледи, — сказал рыцарь и запнулся, приподняв большой кусок парусины.

Каталина оглянулась на меня и в ужасе зажала рукой рот, но я благосклонно кивнула и даже изволила сама помочь сиру Родриго накрыть нас плотной тканью. От нее нестерпимо разило сырой рыбой и чем-то резким, мускусным. Я постаралась не задумываться о природе этого запаха и притихла, одинаково тесно прижимаясь к Ампаро и Каталине.