Отец Пепла

— Неплохая работа за несколько дней, а? — Старый гном гордился собой. — Этого малыша я вырезал своими руками, вложил руны из собственного запаса, теперь он — двигатель, тихий и неутомимый.

— Действительно, малыш.

— Дабы ты знал, юноша, создать гулгома сильным и прочным легко, если он огромен. А вот попробуй наделить этими качествами маленького. Сделаешь его из туфа ради лёгкости, — рассыплется, а из гранита во имя прочности — будет слишком тяжёл. И всё же я выполнил твой приказ, как и Торфур. Он весьма толковый инженер, и наилучшим образом его талант проявился в стеснённых условиях, когда нужно было работать впопыхах с тем, что есть под рукой. Иные ломаются при таком давлении, но некоторые кусочки угля превращаются в алмазы.

— Я обращу на него внимание, когда мы вернёмся с победой. Оно полетит?

— У нас нет времени на пробы и ошибки, только на успех, я донёс это до Торфура. Атанор вырабатывает газ легче воздуха, который поднимет нас в небо, мой гулгом будет работать без устали, чтобы скорее доставить нас в стан врага, но нельзя забывать, что рулей высоты нет, а запас реактивов ограничен. Путь только в одну сторону, а для того, чтобы опуститься, нам придётся стравить газ из баллона, после чего корабль израсходует свой ресурс.

— Я не ослышался, ты сказал «нам»?

— Гулгому нужен мастер, уж прости, но я не мог вкладывать в эту мелочь столько рун, чтобы она понимала команды кого угодно. У меня их с собой столько не было.

— И ты решил рискнуть своими мощами?

— А что мне сделается? Пока жив твой отец, буду жив и я. Давайте, громоздите свои металлические телеса на борт и приготовьтесь к самому неудобному полёту в жизни, потому что скамейки имеют вес, и мы их не сделали!

Воины забрались в гондолу, баллон раздулся от газа и корабль медленно поднялся в небо. Оредин подумал с мрачным весельем, что никогда прежде не осмелился бы рассекать небеса над Хребтом. Насколько же отчаянным оказалось положение, раз он решился на такое?

Гномы правили на, в и под горами, их империя была бесконечно велика и богата, но в небесах над пиками всё принадлежало драконам. Чудовищные змеи могли пропустить мимо себя караван громоздких коробок, ползавших внизу, источая зловонье, но стоило чему-то большому взлететь, как это что-то становилось соперником, посягнувшим на охотничьи угодья. Если бы не драконы, летучие флоты гномов бороздили бы небесный простор.

Инженер Торфур сам встал к атанору, номхэйден рассудил, что раз он придумал этот авантюрный план, то должен был рискнуть тоже. Весьма похвально для худородного. Старый Озрик тем временем кутался в шубу возле своего творения, которое работало рычагами, почти бесшумно заставляя пропеллер крутиться. Корабль плыл по небу.

Сам себе удивляясь, Оредин впервые почувствовал покой с тех пор как на него напал ночной убийца. Именно сейчас, когда он ни на что не мог влиять, был оторван от командования, и корабль сам нёс их к цели, наследник ощутил покой над бездной. Он закрыл глаза и тут же сладко уснул.

///

Оредина разбудили совсем скоро, спустя всего несколько часов полёта. Как всегда бывало после дневного сна, он ощутил себя потерянным, будто пробыл в небытии столетие, но быстро пришёл в полное сознание.

— Мы заходим в долину с северной стороны, господин, — доложил десятник из числа отцовских телохранителей, — пересечём пространство над грядой примерно в том месте, где расположено убежище врага. Инженер сказал, что снижение будет быстрым и неприятным, всем лучше приготовиться.

— Исполняйте.

Внутри к днищу гондолы были прикреплены десятки верёвочных петель, за которые все пассажиры теперь крепко держались. Инженер Торфур потянул за верёвку, шире приоткрывая клапан в кожаном баллоне и горячий газ начал убывать, корабль быстро пошёл вниз, корпус затрясло. Теперь всё зависело от разведчиков, — как бы детально ни было дано описание, сверху никак не удалось бы найти точное место и посадить корабль. Поэтому инженер с рунным мастером то и дело выглядывали за борт с подзорными трубами, пока не раздался взволнованный крик:

— Вижу!

Внизу, среди скалистых гряд заструился чёрный дым, и гномы устремились к его источнику. Они уже не снижались, а почти что падали, но расстояние было очень большим и казалось будто корабль висел без движения; только ветер безумно ревел и тряска нарастала. Торфур смог замедлиться перед самой землёй, но посадка всё равно оказалась жёсткой, днище гондолы застонало и лягнуло воинов, некоторые вылетели наружу, покатились по земле. Из Оредина выбило весь воздух, но он с силой вдохнул, чтобы закричать:

— Встать! Сомкнуть шиты!

Гномы поднимались и сбегались к одному месту, словно капли ртути, создавая круговое построение со стрелками в середине. Вокруг были сплошь извилистые гребни скал, дымная струйка вилась поодаль. Посадка произошла более-менее точно, — большая удача, — но где же сам вход в убежище врага? Известно, что он замаскирован…

— Наверху! — крикнул десятник, указывая на скалу, где появилась шатающаяся фигура.

Это был второй разведчик, он махал рукой и издали доносилось приглушённое «туда». Позади гнома выросла тень с мечом, смерть настигла его в спину, тело сорвалось со скалы, покатилось по склону бесформенным кулем и осыпалось у подножья вместе с мелкими камнями.

— Его жертва не будет напрасной! Туда! Держать строй!

Гномы двинулись. Тем временем на гребнях стали появляться новые фигуры; тренькали тетивы и стрелы со свистом рассекали воздух. Оредин поднял щит, вжал голову в плечи, ожидая, что стальные клювы будут проскальзывать в любую щель, но оказалось, что эти лучники были не такими мастерами, как тот, что выцеливал наследника во время ночного нападения.

— Не задерживаться! Шаг! Шаг! Шаг! Шаг!