Страница 59 из 80
Старик осёкся, стоило мне лишь слегка нахмуриться. Я будто со стороны увидел, как зловещий мрак застилает мой взор. Моя широкая ладонь накрыла дряблую руку директора и без какого-либо ощутимого сопротивления оторвала ее от одежды.
— Еще одно слово, — угрожающе прохрипел я, наклоняясь к лицу пожилого мужчины, — и я испорчу даже не жизнь, а твое посмертие.
Непроглядная тьма потекла от меня, стелясь по земле. Она распростерлась вокруг на несколько десятков метров. Плыла, как утренний туман, и медленно просачивалась вглубь почвы. Я прикладывал достаточно усилий, чтобы некроэфир не касался живых людей. Поэтому они до последнего момента не понимали, что происходит. Полицейские и работники кладбища боязливо заозирались, лишь тогда, когда со всех сторон послышались шорохи, стуки и похрустывания. Когда погребенные заскребли костями по истлевшим доскам своих гробов.
Вот это уже проняло визитеров до самой печенки. По воздуху разлился такой стойкий и леденящий душу ужас, что я легко мог попробовать его на вкус. Бедный старик побледнел так сильно, что я побоялся, как бы он прямо на территории своей вотчины коней не двинул. Но пока вроде держался…
— Всем выйти за ограду, — не терпящим возражений тоном приказал я. — Больше предупреждений делать не буду.
Убедившись, что эмвэдэшники и кладбищенские бюрократы меня услышали, я напряг дар и потянул обратно выпущенный некроэфир. Возвращался он менее охотно, нежели рвался к погребенным здесь телам. Но даже так у меня не возникло с этим особых проблем. К тому моменту, когда люди на подгибающихся ногах добежали до своих автомобилей, я уже поглотил остатки энергии смерти.
Ну вот теперь можно быть уверенным, что нам никто здесь больше не помешает…
Домой я попал только утром следующего… нет, не дня. Понедельника. Все это время мы с Умаром и остальными братьями без устали штурмовали столичные погосты. Воевали с администрациями кладбищ, скалившими зубы похлеще упырей. Договаривались с полицией, которую неизменно на нас спускали. Спорили, угрожали, убеждали. В конечном итоге нам удалось обойти триста двенадцать могил павших инквизиторов. Из которых всего двадцать две отозвались на мой призыв. Сейчас тела этих борцов с нежитью покоились в специально оборудованном помещении. Холодные, бездыханные, объеденные жуками и остальными трупоедами. Но все-таки живые. Дар еще пульсировал в их останках. И он же мог вытащить их из небытия. Единственное, что ему для этого требовалось, это некроэфир. Море некроэфира. Благо, во мне его плескалось столько, что хватит заполнить целый мировой океан. Поэтому я щедро поделился тьмой с погибшими бойцами. А чтобы контролировать их состояние и процесс восстановления тел, приставил к ним в качестве сиделки измененного старшину. И теперь нам оставалось просто ждать…
Где-то в недрах брошенных на спинку стула штанов зазвонил телефон. Но я не сдвинулся с места. И так знаю, что это президент обрывает линию. Слишком сильно его беспокоит обретаемая мной самостоятельность. Вот ей богу, готов поручиться, что не маячь за моими плечами громада всей остальной инквизиции, давно б уже нашли за что меня посадить. Да за того же Колпина хотя бы. Впрочем, этот неприятный день может оказаться гораздо ближе, чем я думаю. Ведь по мере того, как очищалась от нежити Москва, менялось и отношение национального лидера ко мне. Всё меньше и без того наигранной благожелательности звучало в его голосе. Всё чаще он показывал зубы и огрызался. Всё реже стал прислушиваться к моим заявлениям. Скорее всего, посчитал, что пик обострения неживой угрозы пройден. И Факел перестал выглядеть таким уж незаменимым. А зачем я нужен, если теперь любой, по его мнению, справится с поддержанием порядка? Уверен, с негодованием моих братьев он тоже отыщет как справиться. Если раньше даже один день без сил ГУБИ грозил обернуться масштабной катастрофой. То сейчас возникшую брешь на первое время вполне способны прикрыть военные и росгвардия. И это дает национальному лидеру гораздо больший простор для маневра…
Мысленно сплюнув, выражая таким образом всю глубину своего пренебрежения, я отправился в ванную. Смыть с себя мне предстояло пуд грязи и пыли вперемешку с землей. И если быть откровенным, мое тело уже чесалось от предвкушения встречи с горячей водой. В душе я пробыл не меньше часа. Но по личным ощущениям не достиг нужного уровня чистоты. Так что я планировал плескаться еще как минимум столько же. Если бы мое занятие не прервал визг дверного звонка. Эх, похоже, придется идти открывать. А то с президентских фэсэошников станется. Еще новую дверь мне снесут. Это ведь наверняка они по мою душу пожаловали.
Наскоро замотавшись в полотенце, я вышел в коридор, щербатые стены которого все еще носили на себе отметины от пуль, осколков и когтей нежити. Даже и не знаю, дойдут ли руки устранить в квартире последствия покушения хоть когда-нибудь. Впрочем, это дело совсем уж десятой важности. Настолько ничтожное на фоне остальных задач, что о нем даже размышлять необязательно.
Неприветливые слова для незваных визитеров застряли в моем горле, когда я распахнул входную дверь. Потому что вместо дуболомов из ФСО на пороге показалась…
— Юра, добрый вечер… ты не отвечал на звонки, вот я и решила… зайти.
— Здравствуй, Марина, — поприветствовал я гостью, ощущая, как в груди зарождается крохотный огонек тоски и печали.
— Мы могли бы поговорить? — просительно заглянула она в мои глаза.
— О чем?
— О нас…
Посторонившись, я впустил девушку в свою холостяцкую берлогу. Ну как ей отказать в такой мелочи?