Открытое окно

Тем временем мою дорогую маму усадили в кресло. НД отошел к столу, стараясь не смотреть на меня, и встал рядом с полковником.

Майор Ковальский и поручик Емёла стали по левую и по правую сторону кресла, в котором сидела мама. Она, вынув платочек, жалобно всхлипывала.

– Гм, – несколько неуверенно кашлянул полковник. – Как я вижу… это весьма серьезное дело. Товарищи, – обратился он к обоим конвоирам, стоявшим с каменными лицами, – благодарю вас от имени службы. Хотя особа, которую вы задержали, не является кое для кого из офицеров управления неизвестным лицом и можно предполагать, что личные отношения при рассмотрении этого дела будут играть некоторую роль, как сотрудники милиции, вы оказались на высоте! Майор и поручик, прошу доложить. Осветите подробно этот ваш выдающийся успех!

Ковальский начал докладывать:

– Согласно полученным указаниям, данная особа была мною и присутствующим здесь поручиком задержана в кафе в момент совершения нелегальной сделки. Она находилась под нашим наблюдением в течение недели, с момента, когда в Клубе филателистов скупала так называемые белые «Дилижансы», то есть марки, украденные из государственной типографии. Она вошла в контакт со спекулянтом, которому, несмотря на принятые меры, удалось скрыться. А вот улики!

Он подошел к столу и выложил конверт со злосчастными белыми «Дилижансами»!

– Желает ли задержанная сказать что-либо в свое оправдание? – спросил грозным тоном полковник.

Моя мама, всхлипывая, молчала.

– Нет? Жаль. С вами будут разговаривать в прокуратуре! Майор… – Он хотел было обратиться к Ковальскому, но его опередил НД.

– Минуточку, друзья, не спешите, – начал он цедить слова. – А кто сказал, что белые «Дилижансы» должны быть обязательно из государственной типографии, что они были украдены до того, как типографская машина нанесла на них дополнительный фон?

– Тут все ясно! – запальчиво прервал его Ковальский. – Все было тщательно проверено и установлено. Другой возможности вообще нет!

«Неужели кто-то сделал клише и конкурирует с государственной типографией? – мелькнуло у меня в голове. – Ведь если подделывают доллары, то почему нельзя подделывать марки?»

– Так вот, – продолжал НД, – обвинение этой женщины в соучастии в краже или скупке краденого является совершенно ошибочным, поскольку… такой кражи не было! Вот здесь, – он полез в карман, – марка кремового цвета, а здесь, – он вытащил из другого кармана флакончик, – растворитель «Трин»…

НД вытряхнул из плоской коробочки, стоявшей на столе, перья и положил туда кремовую марку.

– Для желаемого эффекта достаточно немного жидкости для выведения пятен. Пузырек в хозяйственном магазине стоит три злотых…

Жидкость, налитая в коробочку, приобрела зеленый оттенок, а кремовый фон на марке исчезал, бумага становилась белой.

НД был чрезвычайно доволен. Мой неоценимый шеф почесывал затылок. Майор Ковальский и поручик Емёла не могли произнести ни слова. Они, впрочем, не имели понятия, что арестованная ими особа носит фамилию их товарища и является его… мамой!

– Значит… – начал полковник, поднимаясь. – Нет! Друзья мои, это невозможно! Это уже перешло всякие границы! Вот уже несколько недель поручик и майор расследуют дело белых марок с дилижансом, и вдруг появляется этот человек, – он вытянул руку в сторону улыбающегося НД, – …и белый «Дилижанс» уехал! Воровства в государственной типографии не было, так как белых «Дилижансов» вообще не было… Попробуйте только мне сказать, что не было и убийств, так как по истечении четырех недель офицеры управления и работники лаборатории придут к выводу, что там тоже… не было никаких марок! Голова идет кругом. Лучшие люди потеряли на почве марок здравый рассудок. Сначала арестовали нашего эксперта, а теперь – мать офицера управления! Нет. Здесь не до смеха. Можно только рыдать от отчаяния…

Полковник был сердит. Он метал громы и молнии на головы стоящих но стойке «смирно» сотрудников, наконец подошел к моей маме и, наклонившись к ней, насколько позволяла его комплекция, попросил извинения.

Я в этом участия не принимал.

– Не говорила ли я тебе, что временами можно и рискнуть по неопытности, – сказала, обращаясь ко мне, мама. – Ты не переживай, эти десять белых «Дилижансов» я купила в кредит!

Я упорно избегал ее взгляда.

– Исправляйте теперь то, что натворили! – приказал полковник обоим офицерам. – Немедленно отвезите гражданку домой. Соберите информацию о спекулянте, который торгует белыми «Дилижансами». Потом явитесь ко мне…

Покидая кабинет полковника, мама дружески болтала со своими конвоирами. В дверях она обернулась, словно ожидая похвалы за свои филателистические успехи.

Я молчал.

Мы остались втроем: полковник, НД и я. Наш разговор после непредвиденного события принял конкретный характер. Вскоре к нам присоединились поручик Емёла и майор Ковальский. Полковник согласился с моим предложением об их участии в последнем акте намеченной операции.

– Итак, – подытоживая, начал полковник, – вопрос ясен и прост. Убийца, собственно, у нас в руках. Мы знаем его фамилию – Мингель. Трахт тоже у нас. Но он не обязательно должен быть в сговоре с первым. Мог действовать самостоятельно. О том, что его знакомый совершил два убийства, он, возможно, не знал. Это выясним на допросах… Что же касается Мингеля, то я согласен, чтобы вечером Глеб с помощью НД арестовал его… Было бы неплохо дать Мингелю проснуться и выйти из отеля в город, что позволило бы нам выявить его связи. Если у него нет связей и если в отеле нет марок, то достаточно и того, что нам уже известно. Он вынужден будет сказать, где спрятал марки, когда узнает, что мы раскрыли его фокусы: и как он выдавал себя за доктора Кригера, и как переписывался с Эрфуртом по поводу «Десяти крон»… Мало-помалу дойдем до орудия убийства – шприца!

Что касается самого Посла-Мингеля – то в отношении него у нас опасений не было.

А Мингель тем временем, как нам стало известно, спал. На случай, если бы он проснулся, в холле ждали агенты управления. Теперь функции агентов должны были взять на себя майор Ковальский и поручик Еме'ла…