Пообещайте мне любовь

Болтали они о страшных происшествиях на курортах, о диких разбойниках, об убийствах и издевательствах над заложниками. Может, они связаны с полицией, и в лицо видели задержанных? Или любительницы "правдивых журналистских расследований"? Может, просто обмолвились, что-то вроде: "А эти пираты не слишком от наших наложников-перестарков отличаются: здоровые, мускулистые, только волосы короткие… вон, как у того, смуглого!"

Не знаю, как все было на самом деле, просто предположила. Вот только я даже предположить не могла, что подобный визит вообще состоится, и я о нем узнаю слишком поздно…

До этого у меня все было хорошо, просто отлично: оба моих приобретения — новенький и еще новее — нормально освоились в гареме, и меня саму они радовали. Иль — он вообще подарок: и развлечь может, и умный, и характер такой, как мне нравится; у Аймира тоже все хорошо, на мой взгляд. Конечно, ему труднее освоиться, но с обитателями гарема он уживается — сам их не провоцирует, а мужчинам сделано строгое внушение; возможно, со временем они подружатся, или, хотя бы, привыкнут друг к другу. Занятие я ему практически придумала — какие-нибудь работы в саду, которые требуют скорее силы, чем квалификации. Что-то мне подсказывает, что страдания по поводу того, что он "наложник, а не спец!" ему чужды, а, наоборот, безделье будет угнетать.

И вот с такими позитивными мыслями я прохожу мимо тренажерного зала, и слышу так какие-то слишком громкие и возбужденные голоса, и звуки, которые могут относиться к тренировкам, а могут и не относиться…

Открываю дверь, заглядываю, и мне в первый момент кажется, что у меня бред и видения: мой отец избивает Аймира, практически впечатывая его в стены, в пол, с такими звуками, как будто он сейчас стену проломит человеческим телом. И я слышу что-то вроде: "Откуда ты? Откуда тебя моя дочь привезла?!", а потом: "Крис, перестань! Успокойся, отпусти его!" — это уже отца пытается оттащить Эмиль.

При этом непохоже, чтобы Айм вообще пытался сопротивляться: он падает на пол и старается защитить голову. В это время Эмилю удается схватить отца за плечи, фиксируя руки, и оттащить от Аймира. Я описываю это гораздо дольше, чем все происходило, потому что в первые секунды у меня вообще было ощущение неконтролируемой потасовки, где даже участников сразу не разглядеть.

Сейчас Аймир, не шевелясь, лежит на полу, Эмиль удерживает отца; все тяжело дышат; тут я, наконец, обретаю силы заговорить:

— Старший! Со мной, живо! — он смотрит на меня диким взглядом, только сейчас замечая мое присутствие. Впрочем, участники этой потасовки меня действительно сразу не заметили, а те, кому не посчастливилось в этот момент заниматься в зале, затихли по углам, и вообще не понимают, как себя вести. На всякий случай они стараются максимально слиться со стенами.

— Эмиль, а ты отведи Аймира в его комнату. Если нужно, вызови лекаря, — продолжаю командовать я.

— Госпожа, но… — Эмиль не знает, за кого ему больше переживать — за друга или за избитого парня. Как я его понимаю — я еще сама не решила, кто же виноват. Но его все же постараюсь успокоить:

— Все нормально будет, я во всеми разберусь. Иди, иди.

— Папа, ну что случилось?

Мы пришли в мою комнату, и, переступив порог и закрыв за собой дверь, мой отец опускается на колени. Все правильно, конечно — он мужчина, хотя и Первый муж Старшей госпожи, а я — женщина и ее наследница. Но никогда в нашей семье мы не доходили до такого ужаса — чтобы муж, отец или брат стояли на коленях и ждали наказания. Да что же могло у них произойти такого, что мой отец потерял над собой контроль?

— Что он сделал? Что-то нарушил? — я даже не знаю, как правильно задать вопрос. — Он же дисциплине обучен!

— Криста, как ты сама? Это правда?

Я никогда не видела отца в таком состоянии, он, похоже, и половины моих вопросов не слышит.

— Пап, скажи мне, пожалуйста, что у вас случилось? Я не понимаю. И что со мною могло случиться, о чем ты спрашиваешь?

Тогда, сразу после увиденного в зале, я шла, кипя от злости и собираясь задать только один вопрос: "Как ты посмел? Кто дал тебе право трогать принадлежащего мне мужчину?"

Именно так и должна разговаривать дочь Старшей госпожи, но… что-то у нас пошло не так. Когда отец встает, и, игнорируя все правила, подходит ко мне и обнимает, ничего подобного я сказать не могу. И никогда бы не смогла.

— Криста, скажи, когда ты на Землю летала, все было нормально?

— Нет, не нормально, — медленно отвечаю я. Я хотела просто не рассказывать о том, что было, но лгать я не буду. — Не нормально. Это он тебе рассказал?

— То есть Аймир все же там был? — уточняет отец.

Кажется, этот клубок начинает распутываться… после того, как все уже целиком запуталось. Придется разматывать вместе.

— Ладно, все расскажу, придется уж…

Но тут отец меня перебивает:

— Скажи, с тобой там ничего не случилось?

— Нет, пап, не успели, полиция приехала раньше. — Я сажусь прямо на ковер, прислоняюсь спиной к дивану, отец садится рядом, снова обнимает меня; я кладу голову ему на грудь и продолжаю:

— Испугалась я, конечно… хотя, нет, не успела еще толком испугаться — и нас спасли. Правда, одного человека точно убили — но это было в самом начале, когда автобус захватили. Вот тогда все испугались и поняли, что они не шутят. А Аймира я оттуда привезла, да. Он меня увел с собой, чтобы у этих отморозков с глаз долой. Там что-то другое придумать было сложно, слишком много вооруженных людей вокруг. Я ему запретила рассказывать, а он, получается, рассказал, да?

— Нет, это не он рассказал. Я случайно услышал разговор, и догадался, а он не отрицал. И не сопротивлялся… — и тут отец понимает, что я пытаюсь сказать: — Он не виноват? Но он же с пиратами был? Или… он из полиции?

— Нет, не из полиции, он именно из этих пиратов. Но, вот поверь мне, он пытался меня спасти! Я практически отобрала его у полиции, потому что не могла там оставить. А он себя уже похоронил, потому что считал, и до сих пор считает, себя виноватым. А виноват он в том, что нас попытались остановить, и Аймир, даже с оружием, не смог бы всех положить, спасти меня, поэтому… Я стараюсь об этом не думать, потому что в итоге все закончилось хорошо! Пап, мне действительно ничего не сделали, я даже испугаться не успела толком! А парня я, получается, подставила, запретив ему рассказывать. Что же у него там в голове делается, если он даже не сопротивлялся…

— Это я виноват, — сделал вдруг свой вывод отец. — Нельзя было тебя отпускать одну, надо было поехать с тобой.

— Нет, не нужно. Тебя бы убили вместе с тем человеком сразу в автобусе, и как бы я жила с этим? Как бы мы все жили? Ничего не случилось, со мной ничего не случилось.

— Выходит, что парень не виноват? Он действительно старался помочь?

— Угу. И, в любом случае, он мне там помог. А здесь у него такая веселая жизнь началась… наверное, все прошлые грехи он точно уже искупил.

— Придется извиниться, — тихо заметил отец. — Этот парень помог моей дочери больше, чем я…

— Папа, не надо извиняться! Все он понимает, и, видимо, ждал чего-то подобного. Я скажу ему, что мы все выяснили, а ты не должен унижаться! Все-таки кто ты, и кто он!

— Спасибо, детка. Но это не унижение, это справедливость.

— Но наказание я заслужил, — невесело усмехнулся отец. — Не разобравшись, чуть парня не покалечил, да ещё и при всех это было. Просто, когда я подумал, что моему ребенку могли причинить вред, и кому! Дочке! Я вообще ничего не соображал…

— Я все поняла, папа… я же тоже хотела, как лучше, а получилось ещё хуже, чем всегда. Если бы кому-то из вас что-то плохое сделали, я бы тоже вначале делала, а потом думала. Но, знаешь, я придумала наказание для нам обоих — рассказать маме. — Тут мы переглянулись, потому что об этом подумать ещё никто не успел. — В общем, когда решишь, что момент подходящий — расскажи, а то вдруг она тоже от посторонних узнает. Ну, и позови меня, подтвержу, что все обошлось.