Выживут сильнейшие

С трудом подавила желание вырвать ладонь.

Я знаю, чего он потребует за помощь. И соглашусь дать ему это. Ведь это цена за мое новое королевство. Он мой самый преданный раб.

Осторожно погладила мужчину по щеке.

Ли Кастильо закинул мою руку себе на плечо, посмотрел тяжёлым, заполненным вожделением взглядом, потянулся и медленно расстегнул верхние пуговицы моего плаща.

23. Фабрицио

Я спокоен, спокоен. Мне вообще похрен на эту девку. Которая — моя жена, так, на секундочку! Да что она себе позволяет?! Свалила в ночь! Разве не должны добропорядочные жены массировать мужу спину, разминать ступни и приносить чай перед сном?!

Порылся в памяти, вроде мать так всегда делала. Что не так с этой Алессой?!

Еще и травануть меня попыталась

Наивный ребенок.

Я засел в кабинете. Закурил сигару, плеснул себе виски. Всё равно не смогу уснуть.

Валериана спрятала Де Энца на нашей схронной точке. Доступ к ней имелся только у самых близких “рубиновых” членов клана.

Разобраться с проблемой надо как можно быстрее. Сестра прислала очередную истеричную записку. Она бесится, но ничего не может сделать.

Утром клан Ви Сент выслал требование выдать Хита Де Энцо для выяснения деталей преступления.

Они клялись, что если Хит окажется невиновен, его отпустят на все четыре стороны.

Если.

Выдать Ви Сентам человека Де Лотов — подписать ему смертный приговор. Единственный плюс: пока у меня в заложниках дочь Максимилиана, есть теоретическая возможность надавить на него. Теоретическая, потому что главный у красноголовых не сильно ценит своих детей.

Пожалуй, стоит завтра лично поприсутствовать на сделке. Моё раздражение требует выхода. Все эти разборки и смена статуса на “женатый” очень напрягают.

Да и Интериуса стоит покормить. Бросил взгляд на неприметную дверь, затонированую под цвет стен. За ней царила тьма. Интериус предпочитал ночь свету. В этой обители не было окон. Комната три на три метра пустовала. Заходя в неё, ничего нельзя увидеть, кроме тумана смерти.

Пересмотрел бумаги ещё раз. Шарль потрудился на славу. Собрал информацию на всех, кто входил/выходил в дом Леона Ви Сента в течение шести месяцев. Плюс досье на соседей и любовников.

Ничего подозрительного, кроме постоянных посыльных, шныряющих по всему городу.

“Поводок Артена” — древний артефакт, говорят, он даже старше самой Богини. Я искал его уже несколько лет. А пару месяцев назад мне сообщили, что товар доставлен в Мортен. Каково же было мое удивление, когда я нашёл исполнителей мертвыми. И без артефакта. Их зарезали.

Кто-то опередил меня.

Видимо, Ви Сенты.

Вспомнилось, как лихо Алесса обращается со своими кинжалами.

Выдвинул верхний ящик стола и достал тонкий изящный стилет. Нет, таких я больше ни у кого не видел. Но ножи Алессандры повторяли его изящные плавные линии. Рука одного мастера.

И, судя по донесениям, посыльный передал для моей жены посылку от Леона накануне его смерти.

Хлопнула входная дверь. Лакей поприветствовал Алессу. Звонкий цокот её каблучков прошелся вверх по лестнице, остановился над головой. Я выпил виски до дна.

Поднялся в спальню и застал жену с задранной юбкой. Она стояла, поставив одну ногу на кровать, чуть выпятив попку, и вынимала ножи из перевези на бедре.

Я же должен ей помочь?

Руки коснулись округлых бёдер. Какая же у неё нежная кожа. Светлая. Словно прозрачная и бархатистая. Ничего приятней не трогал.

Алесса передёрнула плечами, вздрогнула. Моя пугливая бестия.

— Поводок Артена у тебя, — сказал ей на ухо. И жена замерла.

Да, милая. Не стоит иметь много извилин в мозгу, чтобы сложить ваши действия. И если до этого момента я сомневался, тревожное дыхание и широко распахнутые глаза выдали тебя с головой.

Моя жена совершенно не умеет держать лицо.

Это и великая радость, и великое несчастье.

— Не понимаю, о чём ты…

Так приятно видеть её растерянность, беззащитность. Когда она не кидается на меня с ножом и не пытается отравить, Алесса очень красива. Нежный изгиб шеи, вдоль спины струятся мягкие вьющиеся волосы. Если убрать их в сторону, в самом основании шеи — короткие тёмные волоски. Приятно пахнущие её кожей. Сладким опасным запахом. Это какой-то яд. Белладонна?

Но сегодня к нему примешивается что-то дешёвое, лишнее.

— Тебя выдал нож. Да, ты зря оставила его в горле убитого. Таких мастеров на всю Европу один-два. И лучший делает лезвия для вашей семьи.

— Это мог быть любой из Ви Сентов.

Она повернулась ко мне. Гордая, неприступная, наивная.

И на шее у неё горит ярко-красный засос.

— Мог бы. Но это была ты. И мне нужен этот Артефакт. Его привезли в Мортен по моему заказу. Понятия не имею, как ты вынудила исполнителей открыть схрон, но это моя добыча.

Мой голос спокоен, как и я сам.

Мне нужно выяснить, где поводок, а уже потом разберусь с тем гадом, который пометил мою жену. Отрежу ему язык вместе с губами.

И тут голова взорвалась внезапными мыслями:

Сколько её не было?

Ограничились ли они поцелуем?

Что за бред!

Нет, конечно!

Она же Ви Сент! Красноволосая стерва, позволяющая себе шляться по ночам!

Что ещё мне придется ему отрезать?

Всё?

— Сколько у тебя мужиков, Алесса? Думаешь, я буду терпеть, что ты жмешься с ними по углам?

Моя жена удивленно хлопает глазами. Мы же о чём-то другом разговаривали. Неважно.

Я хочу получить ответ.

Она гордо выпрямляется, но всё равно ниже меня на добрый фут. Маленькая ядовитая бестия!

— Он просто друг.

— У тебя не может быть друзей!

Тем более таких близких! Жена должна сидеть дома и штопать мужу носки!

— Что за хрень ты говоришь? Почему это?

— Потому что у тебя есть я.

— Ронан меня поддерживает. А ты постоянно унижаешь и издеваешься!

— Ты спишь с ним!

— Нет!

— Врёшь!

— Я твоя жена. Я не могу спать ни с кем, кроме тебя.

— Докажи!

— Что?

— Что ты — только моя!

24. Алессандра

Резкий поцелуй, он кусает мои губы, мнет, задирает платье. Пытаюсь вырваться. Но руки ослабли. Я ещё не пришла в себя после ранения. Голова кружится. Это водоворот безумия, затягивающий, шквальный. Почему я не могу оттолкнуть этого мужчину? Мои руки обнимают его. Мои губы предательски отвечают на его поцелуи.

Это же Де Лот! Он же презирает меня.

Я тоже ненавижу его с детства. Моё первое желание, загаданное на четырёхлетие: “убить Де Лота”!

Отец впаял в меня эту ненависть. Мы не можем быть вместе. Я должна уничтожить Фабрицио Де Лота! Разорвать на кусочки. Стереть в порошок. Втоптать в пыль под ногами.

Но прижимаюсь к нему плотнее. Риц опрокидывает меня на кровать и тянет платье вверх. Ткань слишком нежная, а он слишком нетерпелив. Треск рвущегося подола похож на разряд молнии, свернувшейся между нами.

Фабрицио на секунду останавливается, смотрит на меня, будто только что пришёл в себя. Глаза совсем чёрные. Зрачок увеличился, и радужки не видно, рот приоткрыт. Губы покраснели. Мои упрямые самовлюбленные губы. Риц больше не пытается сохранить маску на лице. Он взвинчен, взбудоражен, рассержен. Он живой.

И я сама тянусь за новым поцелуем.

К чертям собачьим все эти кланы. Сегодня мы безродные, нищие, одинокие, но свободные. Без оглядки.

Ткань платья рвется до груди.

Риц откидывает края наряда в стороны и обхватывает руками мою грудь. Давит большим пальцем на сосок.

Никогда со мной такого не происходило.

Каждое его касание — подчиняет, ломает, побеждает. В его руках я готова стать вещью. Его вещью.

Он оставляет в покое мои губы и переключается на грудь. Выгибаюсь ему навстречу, словно бегу. Дыхание сбивается, я задыхаюсь. Он берёт в рот верхушечку груди и всасывает. Будто выпивая все соки. И тысяча искр разбегается от этой точки соприкосновения. От груди к бёдрам, в ноги, к пальцам, меня словно охватывает сияние.