Льдинка

– На, – прошептал Антон, протягивая топор Тиме.

– Зачем? – не сводя круглых глаза с люка, спросил Тима.

Внизу все затихло, дверца больше не дергалась.

– Как зачем? Ты сам просил…

– Пусть у тебя будет.

– Нет, – испуганно проговорил Антон, быстро, пока Тима не успел ничего возразить, вложил ему в руки топор и отпрыгнул назад, будто теперь и Тима и топор стали носителями какой-то опасной инфекции.

Повисла напряженная пауза. Дверца под ногами больше не двигалась. Прошло пять минут. Никаких звуков из подвала больше не доносилось, но, как ни странно, это почему-то еще больше тревожило молодых людей – это молчание было похоже на затишье перед бурей. Словно кто-то (или что-то) притаилось внизу и прислушивается к тому, что делается в доме.

– Тимыч, что происходит? – дрогнувшим голосом спросил Антон.

– Там кто-то есть, – ответил напряженно Тима. Он взмахнул топором, наточенное лезвие слабо блеснуло в свете фонаря.

– Это я уже понял… – озираясь по сторонам, произнес Антон.

Лишь сейчас он обратил внимание, что за окнами начался самый настоящий фейерверк. Только совершенно бесшумный. Тима тоже заметил это и спросил:

– Что там было?

– Хрен его знает, – пожал плечами Антон. – Типа, праздничного салюта. Может, это дядя Женя нас ищет? – попытался пошутить он. Затем перевел дух и уже более спокойно поинтересовался: – Ты так и будешь стоять на этом люке всю ночь?

Тима переложил топор в другую руку и взглянул на него. Черты его лица разгладились, но Антон видел, что его друг сам вне себя от страха.

– Я думаю так. Мы поставим сверху кровать, а дверь подопрем комодом. До утра осталось немного, и как рассветет, мы тут же уйдем. У меня нет никакого желания знакомиться с тем, кто там внутри.

– Кто… или что? – шепотом проговорил Антон.

– В смысле? – не понял Тима.

Пыхтя, они передвинули кровать на место люка, ведущего в подвал, и сели сверху.

– А ты уверен… – Антон выдержал паузу и, набравшись смелости, выпалил: – Ты уверен, что там внизу человек?

– Тоха, ты что? Вроде наравне пили, – сказал Тима. Он подбросил топор в воздух и ловко поймал его. – Знаешь, мне вообще начинает казаться, что эта крышка с самого начала была заперта. И на улице карнавал какой-то… Может, это самогон так действует? Ладно, какие будут предложения? – спросил он.

Антон нервно хихикнул.

– Я бы ушел отсюда, – сказал он, с надеждой посмотрев на окно. Радужные краски постепенно исчезали, тая прямо на глазах и сливаясь со свинцовым небом.

Теперь улыбнулся Тима, но улыбка вышла гримасой.

– В четыре утра? И куда, позвольте спросить? Нужно дождаться хотя бы рассвета!

– Куда угодно, – отрезал Антон. Он вспомнил трясущуюся крышку под ногами Тимы, и его снова охватило чувство, будто его внутренности сдавливают ледяные пальцы. Боже, он отдал бы все на свете, чтобы оказаться сейчас на базе!

– Хорошо хоть Яна спит, – произнес Тима, и они одновременно посмотрели друг на друга.

– Тоха, а где Лана? – как можно спокойней поинтересовался Тима, и Антон вздрогнул. Как он мог забыть! Она же все еще там, в лесу!

– Ее нет уже минут десять, – негромко сказал Тима. – Выйди посмотри, не нравится мне это.

Антон направился к выходу, а Тима прильнул к окну. На какое-то мгновение дыхание сперло, и он инстинктивно отпрянул, потер глаза. Затем снова посмотрел. Не может быть!

Где-то в глубине дома послышался мат Антона. Через несколько секунд он влетел в комнату с квадратными глазами:

– Тимыч, дверь заперта! Нас кто-то закрыл снаружи! Я…

– Тихо! Посмотри… да не на меня, а в окно, – сказал Тима, с отвращением чувствуя, что голос его сорвался на фальцет.

– Я тебе говорю, кто-то запер нас снаружи… Если это Ланка, я ей сиськи на спине узлом завяжу, – бормотал Антон, пробираясь к окну. Его реакция была похлеще Тиминой: он так отшатнулся назад, что споткнулся о кровать и неуклюже завалился вниз, ругаясь и барахтаясь. Тима еще раз посмотрел наружу, надеясь, что увиденное им в первый раз ему просто померещилось. Но нет.

Леса снаружи не было. Ни одного деревца, ни елки, ни сосны, ни березки, ни, черт возьми, даже самого поганенького пенька. Вместо этого была какая-то бугристая поверхность, наподобие скалы, по поверхности которой стлался густой туман. Небо стремительно светлело, но даже это не вызвало у него оптимизма. Во имя всего святого, что тут происходит?

– Тоха, иди в другую комнату, – медленно проговорил Тима.

Антон, поднявшийся к тому времени на ноги, уставился на него.

– Зачем? – тупо спросил он. – Я устал и ничего не хочу.

– Посмотри в окно из другой комнаты, – процедил сквозь зубы Тима, хотя в мыслях его неприятно зашевелилось: «Ты что, надеешься увидеть с другой стороны дома Диснейленд, дурилка?».

Антон продолжал стоять истуканом, потирая ушибленный бок, и Тима пошел сам. В комнате, где спала Яна, ощущался стойкий запах перегара, и Тима, невзирая на всю абсурдность ситуации, не смог удержаться от улыбки. Яна, от которой за версту исходил шлейф аристократичности, которая устроила ему скандал только из-за того, что у нее во время «покатулек» на снегоходах сбилась прическа, у которой в беседе на лбу как неоновая вывеска светилось «ДЕВУШКА ИЗ ВЫСШЕГО ОБЩЕСТВА», эта Яна сейчас дрыхла без задних ног, как сапожник-пропойца, раскидав конечности в разные стороны и храпя как паровоз.

Тима без особой надежды взглянул в окно. Те же яйца, только в профиль. Такое ощущение, что их временное пристанище занесло на пик какой-то скалы. Только где?! ГДЕ ОНИ НАХОДЯТСЯ, ЧЕРТ ПОБЕРИ?!!

Он уже собирался сказать Антону, что намеревается топором разнести к чертям дверь, как вдруг застыл как вкопанный. Сквозь туман, обволакивающий дом, медленно вырисовывались контуры человеческих фигур. Три… нет, вон четвертый. Они словно материализовались из воздуха как призраки и теперь направлялись прямо к ним. Рука до боли сжала рукоять топора. Итак, что делать?

Он услышал сзади возню и, обернувшись, увидел, что Антон вновь наполняет фляжку самогоном. Удивительно, но руки его не тряслись, а взгляд был осмыслен и чист, как у хирурга перед сложной операцией, будто Антон истово верил, что, как только он опрокинет стопку, все проблемы растают как сигаретный дым. Или как лес, окружавший их несколько минут назад.

– Хватит бухать, Тоха, – сказал Тима. – Хочу тебя обрадовать. Кажется, у нас скоро будут гости.

Антон отхлебнул из фляжки, даже не поморщившись, и изрек:

– На х… они здесь нужны, гости?

Он что-то еще сказал про непотребные интимные связи родственников гостей, о которых упомянул Тима, но тот уже не слышал друга. Прокравшись к двери, он замер, держа перед собой топор, как священный крест перед вылезшим из гроба Дракулой. Уже отчетливо слышались голоса. Мужские. Кто это, хозяева дома? И какие у них будут намерения, когда они войдут внутрь? Отличная картина – Тима с топором, напивающийся в стельку Тоха и лежащая в отрубе Яна.

Снаружи послышался лязг замка, и Тима прикрыл глаза. Снова этот чертов замок! Их что, действительно заперли снаружи?!

– …всегда удивлялся. И никто мне не мог вразумительно пояснить, откуда да зачем. Сколько себя помню, он всегда тут был, – донесся до него обрывок фразы. Голос был хрипловатый, уверенный, спокойный.

Тима шагнул назад. Дверь распахнулась, и он непроизвольно зажмурился от резанувшей глаза утренней белизны.

– Опаньки, – мягко проговорил все тот же голос с хрипотцой. Казалось, его обладатель даже не удивился, встретив на пороге трясущегося от страха юношу с топором в руках.

– Топорик вниз. Быстренько. Вниз! – повысил голос мужчина, и Тима подчинился. К этому времени глаза его немного привыкли к свету, и он возблагодарил бога за то, что вовремя подчинился приказу: прямо на него циклопьими глазами уставились два ружья.

– Вот и чудненько. Ты кто, пацан? – осведомился мужчина.

Тима наконец смог разглядеть «гостей». Все они были одеты как чукчи, которых он как-то видел в старом отечественном кино, – теплые куртки, смешные конусообразные капюшоны, широкие штаны и мохнатые унты. Трое мужчин и одна женщина. Говоривший с ним мужчина был самым старшим из группы и, как сразу определил Тима, наверняка был их вожаком. У него были непомерно длинные усы, вызвавшие у Тимы ассоциации с кубанскими казаками.