Страница 9 из 28
Пропал он до самого вечера, до ночи даже; Фог пришлось его искать. Впрочем, новости он сообщил хорошие: мол, встретил старого друга, который-де подсказал обратиться к одной глуховатой нелюбопытной вдове на северной окраине города. У неё были свободны целых три комнаты – две на втором этаже и одна под самой крышей, с мансардным окном. Покойный супруг, мастер родом из Шимры, лет двадцать тому назад чем-то не угодил лорге и попал в тюрьму по ложному обвинению, так что доносить на подозрительных гостей вдова бы не стала.
– А ещё, – наставительно воздел палец Сэрим, – она изумительно запекает рыбу, так, что ни одной косточки в тарелке не попадётся. И делает настойки на травах, ух, вкусные… Ну, это так, к слову, – спохватился он. – Главное, что дом вдовы далеко от рынка. При должном везении мы там спокойно переждём три дня, а там уже и Телор прибудет в город.
…План и вправду был хорош, вот только им всё-таки не повезло.
Два дня Фог с компанией провела в доме у вдовы – рыба с пряными травами и впрямь оказалась выше всяких похвал – и на улице не показывалась. Тем временем Сидше и Сэрим постепенно закупили и припасы, и лекарства, и недостающее оснащение для «Штерры» – и втайне переправили на дирижабль. А утром третьего дня, на самом-самом рассвете, когда солнце ещё даже не выглянуло из-за горизонта, в дверь требовательно забарабанили. На пороге стоял дружинник – командир, судя по вышивке на вороте плаща и драгоценному обручу, прижимающему седые кудри к вискам – с двумя помощниками; ещё два десятка воинов окружали дом.
«И это те, кого я вижу, – отстранённо подумала Фогарта, разглядывая их сквозь мансардное окно. – А ведь наверняка есть и бойцы со стреломётами… Сумею ли я всех защитить? И успел ли Сэрим вернуться? А вдруг его схватили?»
Командир, мужчина в летах и, видимо, умудрённый опытом, приказ об атаке отдавать не спешил.
– Орра, госпожа киморт, – произнёс он, сонно глядя из-под тяжёлых век, из-за чего карие его глаза казались ещё темнее. – Я воевода третьей столичной дружины, зовут меня Ирхан. От имени лорги и со всем почтением прошу тебя явиться на суд, ибо есть человек, который утверждает, что ты злоумышляла против него.
Фогарта зябко укуталась в хисту, запахивая её получше – воздух на рассвете был прохладным.
– А что, если я не хочу идти? – ответила она спокойно, глядя не в глаза командиру, а в точку далеко за его плечом – там, где над чёрно-красными горбатыми крышами только-только показался краешек солнца.
– Тогда тебя, госпожа, признают виновной, даже и оправдаться не дадут, – сказал командир Ирхан. И добавил вдруг уже человечнее, чуть улыбнувшись: – Судить будет сам лорга, а он строгий, но справедливый. Пустым наветам он не поверит. И киморту ли бояться человеческого суда?
«Я не за себя боюсь, – подумала Фог мрачно. – А за тех, кого не смогу защитить».
Два десятка морт-мечей нацелились на дом – а такой удар, да ещё с близкого расстояния было бы нелегко отразить даже учителю Алойшу, пожалуй.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Я приду на суд. Но мои спутники тут ни при чём, так что если им навредят…
– Лорга справедлив, вредить невиновным он не станет, – качнул головой командир.
…а Фогарта вспоминала камень, заклятый Лиурой и как-то попавший с далёкого юга аж в столицу севера – и не верила.
Она выторговала час на сборы, надеясь, что Сэрим появится или хотя бы подаст знак, но так и не дождалась; утешало лишь то, что командир дружины никак не намекнул на то, что у него есть заложник. Зато времени хватило не только чтоб переодеться в чистое и нарядное, но и перекусить наскоро – и покормить ребёнка. Идти решили все вместе, не разделяясь: трёх кимортов разом одолеть всё же сложней, чем поодиночке.
– А с сундуком – можно считать, что не троих, а четверых, – добавила Фог.
Лиура с сестрой заулыбались было, но затем увидели, как серьёзно закивал Иаллам, и тоже преисполнились почтения.
Когда настала пора выходить, солнце успело приподняться над горизонтом, позолотить туман на горбатых крышах. Воздух был ещё свежим, прохладным, но уже с примесью дыма из печных труб и запахов готовящейся пищи. А завтракали северяне обильно… Кто побогаче – гуляшом, который выкладывали на свежую лепёшку, маринованными яйцами, лесными ягодами и крепким травяным отваром; кто победнее – кашами, томлёнными в печи, хлебом, пресным сыром, сырым лутом и мочёной ригмой. Орехи же любили все, особенно колотые и прокалённые, и уличные торговки продавали их маленькими кульками прямо с лотков.
Сидше купил сразу несколько таких кульков, угостив и близнецов, и Иаллама; дружинники хоть и косились неодобрительно, но ни слова не сказали.
«Испытывает он их, что ли?»
Встретившись с ней взглядами, Сидше лукаво улыбнулся, точно подтверждая догадку.
Дворец лорги располагался на холме и точно парил над крышами – пожалуй, если б не вечные туманы, то его было бы видно из любого конца немаленького города. Две крепостные стены окружали его: внешняя – из серого камня, а внутренняя – из красного с белыми прожилками; семнадцать оборонительных башен высились по углам, и реяли на шпилях чёрные с золотом стяги… А прямо над воротами, в ветвях старого высокого дерева с пирамидальной кроной, виднелось сквозь бледную, сизоватую листву птичье гнездо.
Когда Фог проходила под ним, то увидела внизу, на дороге, мёртвого птенца.
Каменные ступени и террасы между внешней и внутренней стенами, возможно, хорошо подходили для обороны, однако идти по ним было неудобно. Здесь пахло дымом, а ещё гурнами и звериными шкурами; во дворце запах только усилился, и прибавилась к нему кисловатая, старческая духота, вонь от прелой соломы и затхлых гобеленов. Высокие сводчатые потолки терялись в полумраке; щербатая кладка стен пряталась стыдливо под многочисленными шпалерами, восхваляющими воинскую доблесть. Фогарта принялась сперва считать отрубленные головы и поверженных врагов, но вскоре ей надоело, тем более что других сюжетов почти и не встречалось. И только у самого зала, где должен был состояться суд, висел на стене огромный гобелен, от потолка и до самого пола, где рука неведомого мастера выткала прекрасные зелёные горы, и реки, и города из белого камня, и ясное-ясное синее небо, и жаркое солнце, а под солнцем – ясноокую деву в воинском одеянии, и в левой руке у неё была звезда, а в правой – меч.
– Это Брайна, – негромко подсказал командир дружинников, утирая пот со лба, и лишь тогда Фог осознала, что стоит и смотрит на гобелен уже несколько минут. – Есть легенда, что хоть Брайна и ушла давным-давно, но всё же приглядывает за нами и в час горя и нужды придёт на помощь. Пусть бы и в ином облике, в иное время… Люди-то всё те же.
– Твоя правда, – ответила Фог, заворожённо прикасаясь к краешку гобелена, и ощутила слабый, но живой отклик морт, долгие-долгие века сохраняющей гобелен нетленным. – Люди везде одинаковые. Что ж, идём. Южное гостеприимство и справедливость я уже видела. Посмотрим, как тут у вас, на севере.
По сигналу массивные двери, обитые медью, распахнулись с протяжным скрипом.
Зал суда изрядно напоминал пещеру. Света здесь не хватало, несмотря на стрельчатые витражные окна по правой стене и изобилие свечей и лампад, которые коптили, чадили и добавляли ещё духоты. В дальнем конце зала виднелось возвышение, застеленное звериными шкурами, с единственным креслом по центру – но зато богато украшенным, обитым кожей и серебром. У стен в несколько рядов теснились деревянные лавки – не то для свидетелей, не то для зрителей, как на представлении. Посередине стояли два помоста, на каждом – по деревянному стулу, и на том, что справа, восседал уже знакомый купец в окружении охраны, разодетый с такой пышностью, что от блеска золота и каменьев на кафтан смотреть больно было.
То, что слева, предназначалось для Фог.
– Спутники мои ни при чём, я их только в Бере встретила и взялась до Хродды проводить, – соврала она, не моргнув глазом, обратившись к командиру дружинников. – Пускай они в стороне сядут, тем более что с ними младенец, а дитя уж точно судить не за что.