Пишется история Сибири

Алексей Окладников

Пишется история Сибири

На «диком бреге Иртыша» стоит «объятый думой» суровый воин, закованный в тяжелые бронзовые латы. В руках его боевая секира, на груди распростер широкие крылья двуглавый золотой орел, дар царя. Не о тяжести ли царского дара думает свою думу казачий атаман? И не о том ли, где ждут его дружину, казаков и беглых от боярского гнета холопов, вольная воля, нетронутая плугом земля — мужицкое счастье?

Таким предстает Ермак в бессмертной скульптуре Антокольского и в песне декабриста Рылеева, которую доныне поет вся Сибирь.

Рядом с Ермаком, из глубины минувшего встает и другой образ, изваянный Антокольским, величественный и трагический, до конца еще не понятый историками. Так история словно свела царя — покорителя Астрахани и Сибири, последних гнезд татарского ига на Руси, с предводителем казачьей вольницы.

В песне Рылеева присутствует еще один царь — хозяин Кашлыка, столицы сибирского ханства, шейбанид Кучум. «Презренный царь Сибири…» — сказал о нем поэт-декабрист. Впрочем, Кучума нельзя считать царем Сибири в полном смысле этого слова: он был всего лишь одним из тех хищных степных феодалов, которые сменяли и убивали друг друга в мутном мареве междоусобиц после развала империи Тамерлана. Реальная власть Кучума едва ли распространялась дальше самого Кашлыка. Но Рылеев смотрел на Ермака и Кучума глазами народа, и с тех пор в песне стоят друг против друга молвой неразлучные храбрый воевода и коварный татарский царь.

А тогда, много веков назад, за Иртышом для Ермака еще лежала огромная и неизведанная земля — Сибирь. Необъятные просторы то тайги, то тундры, то степей. Где-то плескались холодные волны Байкала, а совсем далеко гремел прибой Тихого океана…

Все это Ермаку могло рисовать только его воображение. Со своей дружиной он сделал лишь первый шаг в эту страну солнечного восхода. Навстречу солнцу, на «край света», туда, где старинные легенды и хронографы помещали сказочные народы «Гога и Магога», придут уже другие.

Удивительная жизнь и подвиги Ермака стали достоянием легенд вскоре после его гибели в водах Иртыша. Смерть Ермака долго еще не давала покоя его врагам. Татарская легенда, сохраненная сибирским летописцем Ремезовым, передает, как воины Маметкула и Кучума стреляли в мертвое тело атамана из луков. К ужасу татар кровь лилась из него как из живого. Птицы не смели клевать труп и испуганно шарахались в сторону, а ночью над могилой сиял огненный столб. Похоронив Ермака «под кудрявой сосной» на своем Бегишевском кладбище, татары насыпали над ним высокий курган и, чтобы успокоить грозный дух, устроили богатую поминальную тризну: на ней было съедено 30 быков и 10 баранов. Такими поминками жители степей издавна чтили память своих героев.

…Прошло тридцать шесть лет после тризны у Епанчинских юрт, и первый сибирский митрополит Киприан собрал в Тобольске старых казаков, сподвижников Ермака, чтобы записать их рассказы о былых сражениях и походах. С тех пор в соборной церкви в Тобольске пели вечную память павшим в боях за Сибирь, а в сибирских городах завелись собственные сибирские летописи.

История Сибири начиналась, впрочем, не только летописями. Сосланный в Тобольск, Юрий Крижанич впервые назвал свою рукопись о Сибири и ее народах, написанную им на латинском языке, «Историей Сибири». В XVIII веке была. создана первая академическая многотомная «История, Сибири» Г. Ф. Миллера, до сих пор поражающая массой фактов и вложенного в нее труда.

С тех пор прошло много лет. История Сибири, исторические судьбы ее народов неизменно привлекают все большее внимание историков в нашей стране и за ее пределами. В 1963 году, например, вышла в Токио книга Като Кюдзо объемом в 200 страниц иероглифического текста, написанная, кстати, со знанием дела, достаточно объективно и с явной симпатией к новой социалистической Сибири.

Интерес к прошлому Сибири понятен: речь идет об огромной территории в 10 миллионов квадратных километров!

Сибирь поражает воображение не только своими размерами, но и колоссальными ресурсами производительных сил. В ее недрах большая часть разведанных в стране запасов угля, нефти, газа, золота, алмазов, цветных и редких металлов, не говоря уже о традиционном богатстве края — пушнине. «Эти богатства известны всему миру. Безбрежные лесные просторы, каких не знают ни Канада, ни США, и лежащая среди них Братская ГЭС, равной которой нет в мире. Это сочетание природных богатств и индустриальной мощи явилось самым глубоким из первых впечатлений о Советском Союзе», — сказал после посещения Братска один из крупнейших промышленников Японии Асада.

И на этой огромной территории историк сталкивается со множеством самых неожиданных фактов, противоречащих порой «здравому смыслу», иногда так и остающихся загадками или парадоксами. С некоторыми из удивительных загадок истории читатель встретится на страницах этой книжки.

Для археолога и историка Сибирь — бесценная лаборатория, Подумайте, страна (Сибирь без оговорок можно назвать этим титулом!), где даже при сегодняшних достижениях науки и техники жизнь все еще сурова, была заселена в некоторых местах не позже многих более благоприятных районов.

Когда-то великий русский писатель и революционер А. Н. Радищев в «Сокращенном повествовании о приобретении Сибири» впервые четко и определенно поставил перед собой задачу показать историю Сибири уже не как простой перечень событий, относящихся к деятельности русских царей и императоров, а как историю всех населяющих ее народов, притом на всем ее протяжении, начиная с темных глубин каменного века. Сегодня эти народы обрели новую жизнь, создавая свою собственную социалистическую экономику и культуру.

Говоря о народах Сибири, мы нередко применяем термин «коренные народы», подразумевая под этим словом потомков населения Сибири, обитавшего здесь до прихода русских. Разумеется, этот термин условен. За триста лет русские стали таким же коренным населением Сибири, как и все другие ее обитатели, они внесли огромный вклад в жизнь и культуру ранее живших там народов.

Да и те из народов, которых мы называем коренными, одни пришли в Сибирь раньше, другие — позже. Однако, все-таки, перевалив за Урал, русские обнаружили много племен и народностей, живших здесь веками и тысячелетиями. На территории Сибири живут представители различных языковых групп, каждая из которых имела свою историческую судьбу, создала свои культуры. Многочисленные тюркоязычные народности представлены здесь, начиная с потомков Кучумовых татар и кончая самыми северными в мире тюрками — якутами. На побережье арктических морей — финноугры и ненцы, у Байкала и за Байкалом — монголоязычные буряты, в тайге, от Хингана и до Ледовитого океана — многочисленные группы, говорящие на тунгусском языке, в том числе амурские племена, нанайцы и ульчи. Наконец, ученым еще в XVIII веке стали известны загадочные «палеоазиаты», чьи языки не похожи на все другие и вместе с тем резко отличны друг от друга: чукчи, коряки, ительмены и юкагиры на северо-востоке, кеты — на Енисее.

История Сибири, следовательно, есть история не только огромной страны, не только колоссальных ее пространств и их освоения, но и всего этого разноязычного и разнокультурного множества племен и народов, а вместе с тем история их сложных связей и отношений с народами не только соседних, но нередко и весьма отдаленных стран Востока и Запада. Короче, — это неотъемлемая, значительная часть всемирной истории.

Кроме того, эта история — столь же обширна по масштабам, по сложности стоящих перед исследователями проблем, сколь мало изучена и исследована. Во многом еще таинственная и загадочная, она полна «белых пятен», провалов и пробелов, часто на самых интересных, наиболее важных ее страницах.

Если Миллер мог ограничить свои задачи простым описанием хода событий, не пытаясь заглянуть в глубину этого потока исторических фактов, если он имел перед глазами панораму каких-нибудь ближайших двух веков, то в наше время громада проблем сибирской истории усложнилась и выросла неизмеримо.