Куртизанка

— Заходи.

Элена вздохнула и вошла.

В спальне Ливи стоял тяжёлый запах розового масла. Массивные пурпурные шторы, напоминавшие занавес в Оперном зале, даже сейчас, в полдень, почти полностью скрывали окно.

Широкая кровать с витыми ножками из чёрного дерева и изголовьем, украшенным серебром, стояла в самом центре, будто гигантский алтарь, на котором хозяйке комнаты приносили жертвы – или в жертву приносили её.

Элене не нравилось здесь всё. Дурманящий аромат вчерашнего секса, смешанный с запахом цветов, бархатные драпировки и гобелены, изображавшие купающихся античных богов. В этой комнате обитало тление, и она сторонилась его, опасаясь, что однажды оно перекинется и на неё.

— Видела, тебе тоже подарили раба, — произнесла Ливи. Она лежала на постели, закинув руку за голову – то ли ещё не вставала, то ли уже снова легла. – Поздравляю. Выходишь на новый виток.

Элена поморщилась.

— Не подарили, я сама его купила.

— Сама… Или купила Жоэль?

— Тебе не всё равно?

— Всё равно, — Ливи поднялась с кровати и, придерживая у груди шёлковое покрывало, шлейфом тянущееся за ней по полу, побрела к окну.

Элена какое-то время молча смотрела на неё, прежде чем задать вопрос:

— Ты хотела со мной поговорить?

Ливи кивнула и, привалившись виском к стене, посмотрела на неё. Элене показалось, что та приняла что-то – то ли гашиш, то ли алкоголь, слишком нетвёрдо Ливи держалась на ногах.

— Мадлен, о чём вчера с тобой говорил господин Аргайл?

Элена пожала плечами.

— Тебе-то что?

Ливи облизнула губы.

— Скажи, что ты будешь делать, когда тебе здесь… надоест?

Элена пожала плечами.

— То же, что и отец.

Ливи хрипло рассмеялась.

— Ты не сможешь… Ты никогда не сможешь вернуться в Лонг Айленд, — она замолкла, а затем продолжила уже совсем другим голосом: — А впрочем, продолжай верить в это. И оставь Аргайла мне, Мадлен.

Элена подняла бровь. Она спрятала руки в карманы и, чуть расставив ноги, опустила голову, так что теперь смотрела на Ливи изподлобья.

— Странный каприз, — сказала она.

— Элена… Я здесь последний год.

— Меня зовут… — Элена запнулась и, помешкав, спросила: — Что значит – последний год?

Ливи кивнула непонятно чему.

— Так сказала Жоэль.

Элена молча смотрела на неё.

— Всё! – повторила Ливи громче, и в глазах её блеснула злость, — мне двадцать пять лет. Оказывается, это слишком много, чтобы соблазнять мужиков!

— Ливи…

— Пошла ты к чёрту, Мадлен! Никто не разрешал тебе так меня называть!

— Джил, перестань. Ты помиришься с Жоэль, и всё будет хорошо.

Ливи покачала головой.

— Ты знаешь, Элена, отсюда две дороги – в богатый дом или на панель.

— Это и есть панель!

— Ты никогда не торговала собой в порту, да, Мадлен?!

Ливи хотела добавить что-то ещё, но только опустила голову и замолкла.

— Джил, если бы я и хотела… Он даже не помнит, как тебя звать. Он никогда тебя отсюда не заберёт.

— Это ты во всём виновата! – Ливи рванулась вперёд, роняя на пол одеяло, и Элена с трудом успела перехватить её запястья, когда та вскинула руки. – Я видела, как он смотрит на тебя!

— Но я-то тут ни при чём! Я ему так же безразлична, как и ты. Он камень, Джил, камень, как ты и сказала! Он не чувствует ничего! Он презирает всех нас – большего, чем презрение, ты от него не добьёшься!

Теперь, вблизи, запах роз и пота заслонил запах плациуса, который исходил от Ливи. Руки её тряслись.

— Пусти! – выдохнула она.

— Проспись! – резким усилием Элена швырнула её на кровать и, не дожидаясь, пока Ливи поднимется на ноги, вылетела в коридор — ей мучительно требовался кислород. Она боялась, что Ливи погонится за ней, и потому быстро свернула за поворот и скользнула за дверь. Захлопнув её за спиной, она привалилась к стене.

Запах фиалок, стоявший в её собственной спальне, сейчас тоже душил её, и, метнувшись вперёд, Элена распахнула окно. Она глубоко вдохнула пахнущий пережженным плациусом воздух Манахаты, закашлялась и тут же замерла не дыша, увидев в открытом окне второго этажа, оказавшемся к ней под прямым углом, равнодушное и холодное лицо Аргайла.

— Ненавижу тебя, — прошептала она, и то же самое ответили ей глаза шотландца – как и всегда.

Элена отошла от окна и тут же обнаружила перед собой Чезаре.

— Вы примите ванну? – спросил тот. — Всё хорошо?

— Я хочу душ, — стягивая на ходу футболку, Элена шагнула в сторону ванной и замерла, увидев, что ванна, наполненная молоком, уже ждёт её.

— Я знаю эту процедуру, молодая госпожа, — сказал раб, — ваша кожа превосходна. Но вы должны ухаживать за ней каждый день, чтобы она оставалась такой.

Элена закрыла глаза. На секунду она показалась самой себе поездом, несущимся по рельсам – всегда только вперёд. Хочет она того или нет. Вагоны первого класса комфортны и в них всегда тепло, но стоит попытаться свернуть, как ты отправишься за борт – и твой же поезд тебя сметёт.

Она глубоко вдохнула и ровно произнесла:

— Хорошо.

Глава 10

Окунувшись в ванну, Элена довольно быстро стала приходить в себя.

Чезаре, без всякого к тому понукания, пристроился у неё за спиной и принялся массировать виски.

Элена застонала, откинулась назад, полностью доверяясь его рукам.

— Вы плохо спали сегодня, — сказал тот, заметив это движение, — позвольте вам помочь… молодая госпожа.

— Хорошо, — Элена опустила веки и несколько минут просто нежилась в тёплом молоке, а затем открыла глаза, поражённая внезапной идеей: — Чезаре, кто ты такой?

Пальцы Чезаре замедлили движения.

— Я не понимаю вопрос.

— Своего имени ты так и не назвал.

— Вы дали мне имя. Я рад носить его, если это удобно для вас.

— Ты разбираешься в одежде арабов, в благовониях, умеешь согревать постель…

— Вы же искали того, кто обучен служить в хороших домах.

— Да, но ты же… дикарь?

Пальцы Чезаре на секунду сильнее сдавили виски девушки, но тут же ослабили хватку.

— Тебе неприятно, когда я так говорю? – ухватилась за ниточку Элена.

— Полагаю, и вам не доставило бы радости знать, что говорят о вас у нас.

— И что же говорят… о нас?

Чезаре помедлил с ответом. Руки его снова начали размеренные движения, теперь уже больше поглаживая растревоженные места.

— Говорят… Вы чума, которой боги со дна вод наказали нас. Говорят, остров Калсу в небесах – осколок Тсахи, мира, куда после смерти попадают худшие из нас. Многое говорят.

— И ты веришь?

— В каком-то смысле – да.

— Как ты попал к нам?

Чезаре пожал плечами.

— Так же, как все. На мою землю напали и многих увели, превратив в рабов.

— Давно?

— Несколько лет назад. Ваши люди убивают моих людей и сами умирают, чтобы потом, стоя по колено в воде в загнивающих водоёмах, умирая от всех болезней, собирать плесень с речных камней… вы уверены, что это мы дикари?

Элена закрыла глаза. Ей надоел этот рассказ.

— Продолжай… массаж, — негромко сказала она, погружаясь в сонную негу.

Чезаре замолк, и это вполне устроило обоих.

Выбравшись из ванной, Элена долго перебирала ряды платьев, ни одно из которых не подходило для поездки в порт. Помимо длинных платьев и пеньюаров здесь были сари, разноцветные покрывала, старинные камзолы… Даже лёгкий металлический доспех. Но никто из тех, с кем она проводила вечера, никогда не изъявлял желания увидеть обычного человека, девушку из кварталов, где обитает средний класс.

В конце концов, брезгливо поморщившись, она натянула джинсы, в которых когда-то пришла в клуб, и одну из маек, в которых обычно бегала по утрам. Собрала волосы в хвостик, потому что завивать их в такой вечер было бы странно, и, перебрав кончиками пальцев ряды побрякушек на туалетном столике, вставила в правое ухо маленькую золотую серьгу – один из первых подарков, которые получил тут.