Лихоимка

"Вчера трое жандармов изрубили саблями слепого певца за песни возмутительного содержания: "Ой, настанет доброе время, станет труженик есть досыта, а панов – на одну ракиту", автор статьи некто П.Горман.

Следующая, более или менее читаемая статья: «Почти каждый десятый крестьянский ребенок из числа осмотренных являет собой различные признаки умственной недостаточности. Но недостаточность эта не есть только прирожденная. Значительная доля ее проистекает от того, что родители, занятые трудом, не имеют времени хотя бы как-то развивать его». Ну что же, полезная информация.

Ещё: «Сенаторская ревизия петербургского интендантства обнаружила злоупотребления таких громадных размеров, перед которыми бледнеют даже московские. Особенно прибыльны для интендантов были операции по отправке съестных припасов на Дальний Восток».

Прямо новая новость для всех! Гордость за петербургских – даже московских переплюнули. Я повернула следующую страницу. И вот заметка небольшая, первой строчки не видно, начинается со второй: «приехавший с Исетского завода, сам не видел, но мужик Кузьмин рассказывал мне и божился. Прибыли на место и увидели большое скопление народа вокруг деревянного дома. Жандарм Вохашкин завел нас в дом, где, по его словам, было передвижение дров и чугунков в печи, а кувшин оказался приплюснутым внутри умывальника. Хозяйка голосила, у неё была кровь на лбу и рубахе. Детей она выгнала к соседям. Пока мы стояли, с печи сама собой сорвалась заслонка и стукнула меня по колену. Мы вышли на улицу, там старуха начала орать «всем смерть! Лихоимку позвали!». В доме опять послышался шум. Всех свидетелей повели в участок».

Значит, про наше помело ещё в 1914 в газете писали. Надо было поподробнее у старухи поспрашивать, так нет, он её в участок!

Вернулись мои товарищи, я им прочитала заметку, Дениска предположил:

–Может это сам лих… помело собирает о себе вырезки, так сказать приятно, иногда вечерком у камина, почитать о себе прессу.

Он сфотографировал узел со всех ракурсов, а потом сфотографировал остальные наши артефакты. Пора развязывать последний свёрток. В нём было два плоских камня. На них были фрагменты текста с такими же символами, как и на свитке. Обратная сторона одного камня была залита воском с коричневым красителем. Под камнями свернутый вчетверо листок. Мы развернули его. Похоже на карту. На нём снизу шла пунктирная линия до четырех схематично нарисованных домиков, под которыми печатными буквами было написано «один». Дальше пунктирная линия уходила вверх и влево и упиралась в ещё один крестик, под которым надпись «час», потом снова вверх, до места, обозначенного крестиком с подписью «камни», потом опять влево вверх до следующего крестика, без подписи.

–Лед тронулся, господа! – торжественно объявил Илья –Ммне кажется, пора собираться в путь. Дениска, возьми из бардачка номер лесничего и чеши на свою гору, позвони ему и спроси, как нам его найти. Скажи, дело у нас к нему. Срочное.

Дениска вздохнул и пошел.

Я еще раз повертела листок:

– А если это где-нибудь на Камчатке? Может, посмотрим пока по картам?

–Оля, какие карты нам покажут «один» и «час»? Хорошо ещё, если лесник знает это место. Мы можем сначала к Павлу Анатольевичу заехать, спросить у него. А ещё, нам нужно показать наши письмена палеографу.

– Кто такой палеограф?

–Специалист по старинным рукописям, письмовед. Чтобы он не только перевел, что там написано, но и определил время создания рукописи.

–Может, зря беспокоимся, это просто шпион тут свои донесения зашифровал?

– Да, если он жил в каменном веке.

–Нет, серьёзно, а если этими символами пользовались лишь кучка каких-нибудь колдунов или шаманов? Или один колдун зашифровал свои тексты, или заклятия, чтобы любознательные граждане не могли воспользоваться?

–Мне почему-то кажется, что если мы найдем то место на карте, у последнего крестика, у нас будет меньше «А может».

–И где нам найти такого письмоведа?

–На кафедре, в моём родном университете, их там целая команда, а сейчас среди них есть и программисты. Существуют целые методики и для буквенной расшифровки и для слоговой. Они какое-то время там работали над старыми рецептами лекарств. Им много всяких раритетов приносят, у них картотека знаешь какая огромная? Десятки документов на разных старинных языках.

–А ты откуда знаешь?

– Славка, мой одногрупник, у них трудится. Они там все просто фанатики! Последний раз, когда созванивались, он со старомонгольскими текстами работал. Говорит, что если раньше переводчик с одним текстом работал до трёх лет, то сейчас нейросеть справляется за два часа.

–Печально.

–Что печально?

–Скоро люди не будут нужны как работники, если машина делает всё лучше и быстрее.

–Это называется прогресс!

–Это называется отупение человека. Зачем нам думать, если машина всё знает? Машина будет развиваться и дальше, станет абсолютно самодостаточной, а мы на лугу коров пасти будем.

–Так я не понял, мы покажем рукопись Славке или нет?

–Покажем, а он язык за зубами будет держать?

–Нет, он растреплет всем.

–Может, тогда, только камни ему отдадим?

–Нет, знаков мало, не получится.

–Отдадим ему листок, который сами перерисовали со свитка.

–Говорю тебе – даже смотреть не будет. Отдадим рукопись. Всё, вопрос закрыт. И ещё, нам пора вести хронологию всех событий. Летописцем будешь ты. Всё подробно, пошагово начинай записывать, до самых мелочей, даже если считаешь, что это не важно. И опиши все наши артефакты.

–Я думала, что я руководитель экспедиции, а не писарь.

–Уже нет. Ты писарь-спонсор. Я просто чувствую, что мы стоим на пороге великих открытий! И это надо увековечить. Мы найдём этого лихоимку, и раскроем все его страшные секреты!

–Неизвестно ещё, кто кого вперёд найдёт. Мы его или он нас.

Мы собрали все свои трофеи, кроме свитка и пошли к палаткам. Я села возле очага, достала блокнот, ручку и начала описывать все события по порядку. Свой сон тоже решила записать.

Пришёл Денис:

–Лесничий недоступен.

Илья командным тоном:

–Иди обратно, пока не дозвонишься – не возвращайся.

–Можно после обеда?

–Нет!

Я заступилась за Дениску:

–Что зря на горѐ сидеть, всё равно, если поедем к нему, то это будет только завтра. Может, в деревню пока смотаетесь? Хлеба купите, канистра одна уже пустая. К Павлу Анатольевичу зайдёте, карту ему покажете, поспрашиваете его. И Фриду Анатольевну тоже, похоже, она больше чем он знает про деревенских. Или только руководитель у нас имеет право своим крепостным задания раздавать?

–Если умные мысли пришли – пожалуйста, я готов прислушаться.

Дениска засмеялся:

–А что, пока меня не было, папа карьеру сделал?

Я вздохнула:

–Да, головокружительную. Я меня низверг до писаря.

–Ну, хорошо, будешь ты не писарь, а хроникёр. – Милостиво разрешил Илья.

Он забрал у меня листок с самодельной картой и листок с заговором, аккуратно вложил их между страницами журнала «Атлас автомобильных дорог», они сели с Дениской в машину и уехали.

Сон. Продолжение

Дом внутри оказался не домом, а пещерой. Темные, неровные, с блестящими подтёками, стены пещеры уходили, сужаясь, высоко вверх, в непроглядную высоту. Под сводом пещеры гулко и протяжно раздавался то ли смех, то ли лай. Пещера была огромна, но освещалась только высоким костром, обложенным камнями. У костра сидел человек в накинутых не плечи лохматых тёмных шкурах. Он махнул мне рукой, и я подошла, снегурочки рядом со мной уже не было. Я подошла ближе к костру и взглянула ему в лицо. Разные половинки его крупного лица были неоднородны, левая половина лица принадлежала старику и была испещрена глубокими морщинами, правая половина лица – только череп, с жуткими клочьями отслаивающейся кожи. Волосы его были седыми и спутанными. И только живые глаза его, с играющими в них отблесками огня, были цепкими и чёрными, как ночь. Он долго и пристально смотрел на меня, потом спросил: