Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 9 из 15



В Новгороде, в Троицком раскопе (на углу улиц Пролетарской и Мерецкова), была открыта целая усадьба, построенная в 50-х годах XII в. и просуществовавшая до 1194 г. Судя по находкам берестяных грамот и вещевому материалу, она принадлежала зажиточному горожанину – художнику (авторы публикации предполагают, что это был Олисей Петрович Гречин – живописец, принимавший участие в росписи знаменитой церкви Спаса в Нередице под Новгородом). Она была построена целиком из добротных бревен (диаметром 20–26 см) и состояла из пяти построек, окруженных частоколом. Главной из них был жилой дом-пятистенок, площадью около 63 м2 , выходивший торцом на Черницыну улицу, от которой его отделял частокол забора. Это был высокий дом на подклете; вход через сени вел в малое помещение пятистенка, где стояла большая глинобитная печь на срубном подпечье. В большем, обращенном к улице помещении пятистенка печи не было. К нему примыкала небольшая столбовая постройка – сарай, в котором хранилось много охры. Жилой комплекс, таким образом, включал и производственные помещения. У торца, противоположного улице, примыкая к сеням пятистенка, стояло небольшое здание, опиравшееся на мощные деревянные столбы, – как предполагают исследователи, терем, который должен был быть несколько выше основного дома и крыт лемехом, тогда как все остальные постройки имели двухскатные тесовые кровли. К крыльцу терема от ворот усадьбы, выходивших на Пробойную улицу, вела мостовая, как бы делившая двор на две части: «красную» – парадную, где стояли дом с теремом, и обыденную. По другую сторону мостовой, напротив терема, стоял относительно небольшой почти квадратный (площадью 31,3 м2 ) сруб, пол подклета которого был наполовину деревянный, наполовину – кирпичный. Сопоставляя размер плинфы с применявшимися в строительстве церквей XII в., авторы думают, что в этом доме жили какие-то люди, связанные с церковью, которые могли использовать для мощения пола остатки строительных материалов. По их мнению, в доме должна была быть и печь, но следов ее не сохранилось.

Рядом с этим зданием, ближе к воротам, располагалось еще два строения – маленький (3,8Х3,5 м) сруб, уцелевший еще от строительства первой половины XII в. и многократно ремонтировавшийся, и сруб побольше (площадью не меньше 45 м2 ), лишь частично вошедший в раскоп. На основании этих данных Г. В. Бо-рисевичем сделана реконструкция строений двора Олисея Гречи-на, дающая некоторое представление об усадьбе зажиточного новгородца (Рис. 2, 5). Обильные находки вещей свидетельствуют о богатом, разносторонне развитом быте усадьбы – от разнообразной деревянной и керамической посуды до иконок и языческих амулетов, карманных записных книжечек с восковыми «страницами» – цер – и детских игрушек (Колчин, Хорошев, Янин, 1981, с. 59-113).

* * *

Каковы были основные направления развития городского жилища на первом этапе существования русских феодальных городов в IX–первой половине XIII в.? Как уже сказано, возникнув в сельской среде, города поначалу имели тот же тип жилища, что и села в данной местности. В дальнейшем в городе, как и в деревне, возобладал второй тип жилища – наземные срубные дома. К XII–XIII вв. он преобладал почти повсеместно. Может быть, темп его распространения в городах был несколько выше, чем в деревнях. Однако конструкция и планировка жилищ рядовых горожан были такими же, как в крестьянских жилищах. «К сожалению, нет никаких данных для суждения о времени, когда появилась разница между городскими и сельскими жилищами. Неясно также, в чем эта разница выразилась, каковы были первые отличия городских домов от деревенских», – пишет П. А. Раппопорт (1975, с. 161). Думается, что специфика городского дома и даже двора не могла создаться сразу. Ведь рядовым горожанам на протяжении нескольких веков не были чужды и сельскохозяйственные занятия, включая хлебопашество, и двор горожанина включал поэтому, например, такие сельскохозяйственные постройки, как овин и гумно. Все же попытаемся проследить возникновение специфических черт городского жилища. Первую из них отмечает П. А. Раппопорт на той же странице: совмещение функций жилища и мастерской ремесленника. Мы не согласимся с ним только в том, что это не повлияло на развитие плановой структуры дома и в особенности двора. Дело не только в наличии специальных печей (для плавки металлов, для обжига керамики и т. п.), о котором он говорит (с. 161). Добавим от себя, что это могли быть и другие производственные сооружения (например, зольники и чаны для выделки кож). Но дело этим не ограничивалось. На московском материале мы показали, что занятия ремеслами вели к созданию пристроек к дому (сначала более легкой конструкции, например столбовых к срубному дому). Да и во внутренней планировке самой избы место ремесленных занятий обозначается, как мы видели, достаточно четко. Дальнейшее развитие городского жилища связано, по нашему мнению, с теми процессами, которые протекают в городе: усложнением социального состава населения, углублением имущественного неравенства. Часть ремесленников, чья продукция находит лучший сбыт, становится зажиточной и может себе позволить строить более обширные дома. Не так ли появляются уже с X в. пятистенки? Археологически известны случаи, когда можно с достаточной определенностью выявить ремесленные занятия хозяина пятистенка (Рабинович, 1964, с. 84–86, 201) и то, что по крайней мере часть своей работы он производил в избе, хотя на дворе были и специальные производственные сооружения. С появлением зажиточных горожан, принадлежавших к разным социальным категориям, связано, на наш взгляд, и дальнейшее усложнение жилища – трехкамерный и многокомнатный дома, а также повышение этажности – от домов на подклете к двух- и трехэтажным жилым домам. Последнее характерно для жилищ горожан, принадлежавших к господствующим классам. Недаром пока все археологические находки домов усложненного плана и дворцовых зданий относятся только к городам (Раппопорт, 1975, с. 142-143, 112-115).

Теоретически возможны еще открытия подобных домов и в сельских поселениях. В частности, развитие феодальных отношений знаменуется, как известно, возникновением укрепленных замков – резиденций феодалов, позднее известных под названиями сельцо, большой двор, но археологически они исследованы слабо (особенно IX–XIII вв.). Однако, даже если бы на этих памятниках и были обнаружены многокомнатные дома, это мало повлияло бы на наш вывод. Ведь и в XVIII–XIX и даже в XX столетии в помещичьих имениях были дома, резко отличавшиеся от крестьянских, со всеми доступными в данный период удобствами и зачастую с немалыми архитектурными достоинствами. Но никто не относит их к сельской архитектуре, поскольку чаще всего это – произведения зодчих-профессионалов, испытавших чрезвычайно большое влияние города.