Страница 6 из 13
– Какая-то она странная…
– Говорят, она немного того.
– Правда?
Мне плевать на их слова. Сейчас меня волнует другое. Почему я не могу открыть книжицу?! Я понимаю лишь только одно: крепче всего запирают ворота, за которыми скрыта тайна.
Чтобы хоть как-то отвлечься от содержимого клатча, я ухожу с головой в работу. Но мысли постоянно возвращаются к ежедневнику Регины и его содержимому, что не дает мне покоя. Что именно не позволяет открыть его? Создается такое ощущение, что листы сдерживает какой-то невидимый глазу механизм. Они настолько плотно прилегают друг к другу, что не нет возможности сделать что-то, чтобы между ними вошла хотя бы тончайшая металлическая шпилька.
Да, я и это проверила! Задумчиво покрутив невидимку в руках, я ложу ее рядом с деревянным стаканом, в котором находятся канцелярские принадлежности. До конца рабочего дня осталось всего ничего, а дома я найду способ собрать этот кубик Рубика. Интересно, Регина Эдуардовна уже хватилась документов? Если да, то есть ли у нее подозрения, что взяла их именно я? Ведь в кабинете, не считая уборщицы, которая вышла незадолго до моего прихода, последней была как раз я. Конечно, есть шанс, что подумают на нее, но минимальный. Она всегда начинает уборку в дообеденное время, как раз с кабинетов по правую сторону от холла. В конце концов, надо еще доказать, что это моих рук дело. А если что, я имею полное право знать, что там пишет эта дамочка про меня в своем блокноте в обложке из явно змеиной кожи! Но мысли прочь. Работа не ждет.
Спустя пару минут, разобравшись в ужасно сложной для меня программе Excel, я нервно прикусываю зубами карандаш. Подумав, вычеркиваю из графика встреч поставщиков пластиковых окон. Придётся новых искать, потому что эти повысили базовые ставки на целых двадцать процентов. Андрей Владимирович такой новости не обрадуется. Так что, стоит уже подготовить форму договора для новых поставщиков.
Негромкий стук в дверь и – порог приемной переступает Воронов. Дима выглядит смурным. Он тут же принимается внимательно рассматривать стол, за которым я сижу, а когда взгляд серых глаз останавливается на моем удивленном лице, жених заискивающе улыбается.
– Милая, Регина Эдуардовна потеряла кое-что свое. Ты не случайно видела?
Я приподнимаю бровь, отвечая выразительным взглядом. Сердце принимается стучать, как ненормальное.
– О чем ты, Дим? Кое-что – это что?
Почти вербально ощущая, как нервничает молодой человек, я стараюсь придать максимум невинное выражение своему лицу.
– Кольцо? – участливо предлагаю первое, что приходит на ум, делая вид, что смотрю на пол. – А разве она заходила ко мне?
Совсем стушевавшись, Димка что-то невнятно блеет в ответ. На его гладко выбритых щеках вспыхивают ярко-красные пятна то ли смущения, то ли негодования. Ведь он прекрасно знает о том, что я была у Регины. Мало того, так еще и рассказал ей о том, что я пропустила прием лекарств.
– Да нет, не кольцо, – бросив последний взгляд, на стол, Воронов неожиданно переводит его на клатч, что одиноко лежит неподалёку от компьютера. На мониторе открыта вкладка с расписанием нашего директора. Серые глаза сужаются, и молодой человек, проведя пальцами по подбородку тянет:
– Я ждал тебя, Аня. Похоже, ты нашла что-то поинтереснее, чем обед со своим женихом, не так ли?
Едва сдержав ехидную улыбку, я принимаюсь хлопать ресницами.
– Работы столько накопилось, Дим. Я бутерброд взяла с собой. Так что, не волнуйся.
Желваки, ходящие на скулах Воронова, явственно показывают, что его совсем не удовлетворяет мой ответ. В глазах мелькает что-то такое, от чего становится не по себе. Он вдруг напомнил мне хищную птицу, разозлившуюся от того, что глупый мышонок не желает добровольно прыгать к ней в когти.
Глава 7
Анна
Впервые меня посещает мысль о том, что фамилия очень подходит молодому человеку. Взгляд, осанка… Несмотря на то, что внешне Дима является достаточно приятным молодым человеком, в его образе проскальзывает что-то этакое… Я вдруг вспоминаю о какой-то передаче с мистическим уклоном, которую смотрела очень давно. Там рассказывали что-то про древнегреческие сказания. Ворон – птица-падальщик, который играет непосредственную роль между миром живых и миром мертвых. А ведь образ ворона, как злого коварного предсказателя, можно встретить даже и в христианской культуре. Вороны охотно питаются падалью, чем и вызывают ассоциации со смертью и пограничным состоянием.
– Ань?
Сильно вздрогнув от голоса Димы, ощущаю, как мышцы горла сжимает спазм.
Закашлявшись так сильно что из глаз брызгают слезы, я сжимаюсь в беззащитный комочек, ощущая, как ладонь Димы ласково проходится вдоль моей спины. У меня же возникает ощущение, что лопаток касается ледяное замогильное дыхание. Вот что значит богатое живое воображение!
– Ну, что же ты так? Попей водички, Анют. Вот…
В моих руках оказывается пластиковый стаканчик, доверху наполненный чистой водой из кулера. Еле просипев «спасибо», я все же отклоняюсь в сторону от прохладных рук Димы. К моему ужасу, пока я прихожу в себя, Дима берет в руки мой клатч.
– Я раньше не видел у тебя эту сумочку, – задумчиво вертя клатч в тонких изящных, словно у аристократа руках, замечает Воронов.
Мужские пальцы, словно играючи дотрагиваются до бегунка молнии небольшого дамского аксессуара.
Испуганно вскочив на ноги, я, сжимаю зубы, заставляя себя приблизиться к жениху.
– Ерунда. В масс-маркете купила, – настойчиво вытащив сумочку из рук Дмитрия, поясняю я, прикрывая глаза ресницами.
Будет не хорошо, если он заметит обуревающие меня прямо в эту секунду чувства. Главной эмоцией оказывается страх и, может быть, даже паника. Переступив через себя, я легким плавным движением опускаю ладонь на грудь Воронова, другой рукой же бросаю сумочку в крутящееся кресло позади себя. К моему ужасу из клатча, что благодаря моему меткому броску шлепнулся на край сидения стула, прямо на пол выпадает ежедневник Регины Эдуардовны. Понимая, что это единственный выход из сложившейся ситуации, я бросаюсь Дмитрию Воронову на шею, впиваясь крепким поцелуем в удивлённо приоткрытые полные губы.
Воронов, не растерявшись, обнимает меня за талию, буквально вдавливая мое хрупкое тело в свою спортивную фигуру.
Стоически выдержав настойчивый и неожиданно страстный поцелуй, который, впрочем, никакого отклика в моей душе не вызывает, я упираюсь ладонями ему в плечи, чтобы высвободиться из крепких объятий.
– Ань…– хрипло выдыхает Дима, дотрагиваясь до светлого локона, что лежит возле ворота моей блузки. – Когда уже ты меня пригласишь к себе? – на губах мужчины появляется кривоватая улыбка. – Столько встречаемся, а все за ручки ходим. Мужики узнают – засмеют.
Стараясь избегать настойчивого взгляда Димы, я нервно улыбаюсь, пятясь к столу. Все мои мысли только о валяющемся возле стула ежедневнике.
Пока Дима поправляет стильный тонкий галстук, бросая косые взгляды на стену, выложенную зеркальной плиткой, я умудряюсь толкнуть органайзер носком туфли прямо под стол. И только удостоверившись, что компромата не видно, с облеганием выдыхаю. Но, видимо, зря я так рано расслабляюсь.
Воронов, уверившись в своих силах после поцелуя, решает, что самое время вновь повторить свои притязания. Это я понимаю по серым глазам, что буквально обжигают мою виднеющуюся в вырезе грудь. Все же, стоило оставить расстегнутой только одну пуговицу… Проклятый дресс-код!
– Не знал, что ты крещеная, – эти простые слова чуть не выбивают почву у меня из-под ног.
Серые глаза буравят взглядом выглядывающую из-под блузки веревочку из грубого материала.
Я едва инстинктивно не прикасаюсь к тонкому материалу, из которого сшита кофточка. Под ней спрятан от чужих глаз заветный ключик. Ключик, что достался мне от отца…
– Теперь знаешь, – совершенно спокойно отвечаю Диме, внутренне превращаясь в самый настоящий пучок нервов.