Страница 98 из 102
Ждать пришлось долго. И особенно напрягало количество разносортной охраны в этой комнате ожидания. Если, конечно, сорок квадратных метров можно было назвать «комнатой». Люди были на разный лад, что создало впечатление, что у Толстого прием делегации, а не парочки людей, как сообщила охрана.
Я не ошибся. Когда покрытые темным лаком двери распахнулись, наружу поползла вереница людей в форме на разный лад. Не понимая значения погон у этих людей, я обратил внимание на медали и ордена.
Ну, не буду же на обычном совещании носить эти побрякушки, верно?
«Любопытно, на какое это важное мероприятие я попал?»
Когда последний человек, причем, в тюбетейке, вышел, а вслед за ним и последняя пара охраны, меня пригласил лакей в красном костюме. Вполне понятным жестом.
С некоторой долей волнения перед немало важным разговором, для моей жизни, я несколько раз глубоко вздохнул-выдохнул и встал, на ватных ногах.
Под одобрительную улыбку лакея пошел в просторный кабинет. Он был значительно меньше, чем приемный зал, но значительно длиннее. Вот здесь… вот именно здесь был сам шик и показатель богатства этого самого Быкова.
Здесь каждая деталь была продумана до мелочей.
Красивый деревянный стол с лаковым покрытием, украшенный фарфоровыми вазами с живыми цветами, стоял посреди комнаты. За столом находилось кресло с мягкой кожаной обивкой, обеспечивающее комфортное сидение. Вдоль стен размещались полки с книгами, свидетельствующими о широких интересах и образованности Быкова, а возможно, еще, имел «подарочный характер».
И, вот, так скажем, среди всего этого орехового панелирования и золотистых люстр, грациозно прошествовал офицер российской империи. Он был облачен в высокое золотистое офицерское платье, которое словно отражало блики золота, спускавшиеся с потолка. Широкий шпагат, усыпанный бриллиантами, находился у его бока, демонстрируя его высокое положение в военной иерархии.
Быков имел прекрасную осанку, которая прекрасно дополнялась его внешностью — высокие скулы, глубокие глаза и густые брови придавали ему воинственный вид. Каждый его шаг был уверенным и мужественным, словно он был в своей стихии.
Он приблизился ко мне, держа в руках предмет, который, после того как я захлопнул от удивления рот — протянул мне. Без каких-либо слов.
Этим предметом была коробка, украшенная роскошной золотой резьбой. Коробка была особенной, ведь у нее была стеклянная крышка, которая позволяла видеть, что находится внутри. Сияние золота и бриллиантов, отражавшееся от крышки, придавало коробке особую благородность и величие.
Под стеклянной крышкой спокойно лежала медаль за отвагу. Изящно вылитая из серебра, она была украшена эмалевыми вставками и бриллиантами. На медали было выгравировано мое имя и… дата его подвига.
— Эта медаль, — его басистый и грубый голос, отрезвил мою степень удивления, — Говорит о твоей мужестве и преданности Родине. Те, кто получил ее, имеют особый статус у министерства. И говорит о способности владельца преодолевать трудности и служить положенному делу.
Сказать то, что я был в полном шоке — значит не сказать ничего. Получается, у него сегодня был день наград?
«Черт… да о чем это я…»
— Мне приятно, конечно, — я не протянул руку в ответ, чтобы взять коробку, — Но думаю, мои заслуги несколько преувеличены.
На его лице ничего не отразилось, когда он сказал:
— Не прибедняйтесь, Воронцов. С учетом вашего прошлого вы заметно изменились. Поэтому не вижу повода не принять эту награду.
С некоторым трепетом на душе я взял коробку, виновато улыбнулся и спрятал ее в кольцо. Это — не вызвало никакого удивления в лице военного, наоборот, улыбнулся, наконец, и пробасил:
— Кольцо инвентаря прямо в родовом? Любопытно. Редкость, на самом деле. Но это говорит о том, что член рода на хорошем счету у своего Бога.
Он указал рукой на пустые места за столом, дожидаясь, пока я сяду и сел, напротив.
Разговор тоже, начал он.
— Ну, Дмитрий, пожалуй, стоит нам с вами очень многое обсудить.