Накажи себя мной

– Хочешь меня?

– Да, мастер.

– Встань в коленно-локтевую.

– Но я и так…

– Делай, что говорят.

Получив резкий удар по бедру, Тома невольно прогнулась чуть сильнее, и тут же почувствовала, как он раздвигает ее бедра ногой – еще шире. А затем на попу опустилась горячая большая ладонь и крепко сжала – до легкой боли.

– Вот это правильная коленно-локтевая. Когда я говорю – ты прогибаешься подо мной, ясно? До конца, – прошептал он на ухо, наклоняясь так низко, что едва не лег на нее. Тома еле дышала, когда он положил ладонь на затылок и легонько прижал ее голову к ковру. Ее прическа растрепалась: косы теперь развалились окончательно, волосы лезли в лицо.

– Больно? – с садистским любопытством в тоне осведомился он.

– Да, – прошептала она, облизывая пересохшие губы.

– Неудобно?

– Да, мастер. Пожалуйста, можно я немного…

– Нельзя. Боишься меня?

Тома задохнулась и стиснула зубы, но страх и иррациональное удовольствие от этой боязни на этот раз пересилили злость. И ей захотелось подчиниться.

– Немного, – согласилась она, прикрывая глаза.

Сжатие на ягодице превратилось в поглаживание, а затем он снова сжал – и снова ласкал ее, пока его пальцы не коснулись ее киски. Тома издала тихий стон, но стоило лишь начать наслаждаться, как они отдернулись, и вместо нежности она схлопотала звонкий шлепок. Очень болезненный и обидный – такой, что на глазах даже выступили слезы.

– Ай! За что?

– За драку. Я ударю еще пять раз. И каждый следующий будет больнее.

– Ой, нет. Пожалуйста, не… АЙ!

Второй шлепок заставил содрогнуться всем телом – отдача ощущалась даже в макушке. Слезы потекли по щекам.

– Больно?

– Да. Очень. Пожалуйста, не надо сильнее.

– Серьезно?

– Да, – Тома сглотнула слезы и перевела дыхание, когда поняла, что он действительно услышал ее.

– А как же тебя наказать?

– Хочешь, я сделаю минет? Пожалуйста.

– Конечно, хочу.

– Спа…

– Хочу, но это не наказание. Потом отсосешь. Давай-ка все-таки пробку тебе поставим.

– Нет.

– Неужели?

Она готова была поклясться, что расслышала тихий смех из-за спины, но сама не ощущала никакого веселья.

– Да. То есть нет. Не надо, серьезно, – Тома застыла от страха, боясь даже пошевелиться. Дом явно веселился, а она пребывала в полном замешательстве: ни порки, ни анальной пробки не хотелось. Это пугало так, что даже возбуждение начало проходить.

– Ты не пробовала анальный секс?

В его голосе теперь слышался явный смех, и Тома с облегчением помотала головой. Если смеется – значит, не злится. А если не злится – может, смилуется над неофиткой.

– Ладно. У тебя будет другое наказание. Поднимайся.

Когда Тома выпрямилась и встала, выражение лица Михаила ей совершенно не понравилось. Он явно что-то задумал, и это что-то возбуждало его – что было видно невооруженным глазом не только по глазам, но и по брюкам.

А затем он подошел к тому углу, где размещались девайсы, но неожиданно не выбрал ни один из них, а, наоборот, положил трость на место и достал из кармана телефон. Но, словно почувствовав ее взгляд, обернулся и недовольно уставился прямо в лицо:

– Сядь на кровать, саба. Руки на колени, глаза в пол. И если хотя бы шевельнешься – клянусь, ты получишь оставшиеся четыре удара, ясно?

– Да, мастер.

Тома опрометью бросилась исполнять приказ, чувствуя, что его терпение на исходе – и не удивительно. Наверняка ему никогда прежде не попадалась такая несговорчивая саба. Уже глядя в пол, а, точнее, на свои руки, аккуратно лежавшие на коленях, она тихонько вздохнула. В фантазиях подчиняться было намного легче. Почему только она не способна продержаться дольше тридцати секунд? Ведь, если честно, он ничего такого ужасного с ней пока не делал. Словно внутри нее сидел какой-то чертик, норовящий испортить всю игру.

Ей просто надо взять себя в руки, и с этой же минуты пообещать себе, что будет подчиняться. Просто подчиняться ему, чтобы доставить хоть немного удовольствия… Но зачем ему телефон?

Не удержавшись, она подняла глаза, и Михаил цокнул языком, тут же поймав ее взгляд. Тома зажмурилась и сжалась. Ударит или не ударит? Но он все стоял на том же месте, копаясь в телефоне.

Глава 5

Ник.

– Макс, это какая-то безумная история, – изумленно сказал Ник, качая головой.

Два партнера сидели в баре. Саба Макса лежала на диване, вздремнув, как сытая кошка после хорошей порки и публичной сцены у бара. Ник как всегда с удовольствием понаблюдал за мастерской работой друга с его нижней – своей красотой сцена на девяносто процентов была обязана глубокому уровню доверия, которого достигла эта пара за те несколько месяцев, что они были вместе. Лед, потом огонь… Лиза была великолепна, подчиняясь каждому движению своего дома. Полностью раскрываясь в тепле и доверии.

Но Макс, даже после этой сцены, восхитившей пол клуба, не мог окончательно расслабиться – и, стоило его сабе задремать, как он перестал контролировать свою тревогу и поспешил поделиться с Ником, еще раз пересказав историю с Томой – на этот раз во всех подробностях. Нику, который накануне прилетел из отпуска, и до того слышал о происшедшем от Макса лишь в общих чертах и по телефону, оставалось только удивляться и помогать словом и делом партнеру, попавшему в сложную ситуацию. Скандалы очень вредили репутации клуба, и сейчас для них обоих было важно сохранить все случившееся втайне, чтобы не напугать новеньких саб.

– Да уж, безумная, – согласился Макс, выругавшись и побарабанив пальцами по стойке.

– Хотя идея-то неплохая, – осторожно заметил Ник, наблюдая за лицом друга и потихоньку успокаивая его, – Мы и раньше сводили подходящих людей между собой, только бесплатно.

– Раньше мы не ставили это на поток, – кивнул Макс.

– Да уж. Когда сводишь неизвестно кого, надо все контролировать, – констатировал он очевидное.

– Знаю. Я даже сейчас беспокоюсь, как она там, – сказал Макс и нервно дернул головой вверх, в сторону второго этажа.

– Ну, она же с Мишаней. А он сегодня добрый, как мы знаем, – пошутил Ник, кивая в сторону Лизы.

Оба мастера рассмеялись, поскольку знали, что Михаил хоть и не большой охотник до физического садизма, порой практикует очень жесткие воспитательные техники на грани, выдержать которые способна далеко не каждая нижняя. Он также был единственным мастером в клубе, получавшим особое удовольствие от троек и других игр с чужими сабами – настолько большое, что практически не нуждался в собственной нижней. Заметно повеселев после шутки Макс махнул бармену, чтобы освежил коктейль.

– Ты с кем сегодня? – спросил внезапно Макс, и Ник неопределенно пожал плечами:

– Один пока. Смотрел на вас с Лизой – знаешь, даже подумал, что соскучился. Хочу кого-то не на один раз, но… не знаю. Надоели чокнутые, и все же я их люблю, как ты знаешь.

– Знаю, – усмехнулся Макс, задумчиво глядя на него поверх бокала.

Ник дернул уголком рта. Он любил дерзких, непредсказуемых, немного сумасшедших… его проблема заключалась в том, что попадались только сильно сумасшедшие и меркантильные. Многие новенькие умели считать стоимость костюма и часов быстрее, чем это мог бы сделать сканер кассового аппарата – и делали выбор на основе этого подсчета, а вовсе не исходя из сексуальных предпочтений.

Так и выходило, что сабы часто подстраивались под Ника, и он им это позволял, но уже на вторую ночь такая игра в одни ворота начинала раздражать его самого, и в результате нижняя получала отставку, а он снова и снова оставался один, разочарованный и сердитый.

Как-то раз он даже решил полностью поменять образ, и оделся в точности, как Макс – нейтральный костюм из магазина средней ценовой категории, никаких аксессуаров, кроме кожаного ремня. И так случилось, что именно в эту ночь он встретил самую истеричную девушку за всю историю своих игр в клубе. И с ней Ник на несколько недель залип в столь нездоровые отношения с вечными ссорами по три раза за игровую ночь, что, развязавшись с этим дерьмом, предпочел подобру-поздорову вернуться к знакомым меркантильным охотницам на одну ночь.