Страница 61 из 85
Ей казалось, что мысли её приобретают форму то ли пророчества, то ли проклятия. Онар начала путаться в них, терять смысл, и только потом она поняла, что это просто чувства её стали облачаться в слова. Чувства, которым стало тесно внутри, которые жаждали приобрести форму слов.
«И вот я одна... Кажется, теперь смогу...»
Будто обессилев, Онар села на край кровати, положила на колени руки и с решимостью посмотрела на потемневшее окно, в котором отражались огоньки свечей.
«У Наваждения моего глаза цвета дождя, а в чёрных волосах вспыхивает отблеск пламени. И кожа, как мрамор, бела, и на ней едва заметные синие узоры вен, в которых кровь, должно быть, горяча...»
Она вспомнила Вэриата и встряхнула головой, пытаясь отогнать его слишком ярко вспыхнувший в мыслях образ.
«И вот, я одна. Кажется, мне пора. Теперь я сумею...»
Она поднялась, закинула за плечо заранее собранную небольшую сумку из серой материи и подошла к окну. Приложив немало усилий, Онар удалось лишь немного приоткрыть окно, и сквозь щель в комнату проник тёплый ветерок.
«Не посмею дожидаться Его здесь и скучать по Нём! Прошу, кто-нибудь, скажите, что мне его любовь нипочём, что я просто окутана чарами, которые в праве и в силах сорвать! – Онар закусила губу, чтобы сдержать слёзы. – Хватит, не плачь, прошу, только не плачь!» – уговаривала она себя.
«Арон, ведь мы не могли друг другу соврать, когда говорили, что будем нашей встречи ждать? Что будем любить друг друга до скончания времён? Прошу, освободи меня от мыслей о Нём!»
Руки, прижатые к груди, чувствовали, как трепещет сердце.
«Я ухожу, бегу! Так страшно шагнуть за порог... Наверное, умру, не пройдя и пару шагов, но ждать своего похитителя – он же мой враг! – мне нельзя. Предательство здесь, хуже смерти... Прощайте, простите меня! – вспомнила она родных, а также и Вэриата. – Уже не знаю, как должна поступить. Я ошибаюсь или впервые делаю что-то сама, решаюсь на единственный в моей жизни сильный поступок? О, небеса, дайте сил!»
Она немного постояла, задумавшись, едва дыша, а потом с трудом высунула из окна руку, и кожей чувствуя теплоту пришедшей к власти летней ночи, уже вслух прошептала:
– Ночь, услышь человека! Пусть и такого слабого, как я! Скрой меня! Прошу тебя! Я взамен тебе... голубизну глаз своих отдам, они, как небо чисты, тебе ведь не увидеть иначе его дневной красоты! Только помоги мне бежать...
Онар, крадясь, добралась до выхода из замка. Порой ей приходилось идти по длинным, тёмным коридорам на ощупь. Зажигать свечу она не решалась, а факелы на стенах горели не везде, большинству обитателей замка свет был неважен. На пути Онар никто не встретился, но царевна понимала, что дело тут не только в её везении и осторожности. Опасения Онар подтвердились, когда она не смогла открыть тяжёлые двери, или правильнее назвать их – врата, ведущие к свободе.
Да, у входа в замок не стояла стража, охранять врата просто не требовалось, выйти из них Онар не могла, а опасаться Вэриату, что сюда проникнет кто-то чужой, было смешно.
Онар осмотрелась, будто ища помощи в тёмных холодных стенах и гранитных колоннах, поддерживающих высокий потолок. Её руки ныли от тщетных усилий открыть двери, а глаза наполнялись слезами.
«И всё равно я сбегу!» – решила она и, развернувшись, спешно пошла к лестнице, но не поднялась наверх, а скрылась за неприметной дверью, что была за ней.
Теперь Онар стояла в узком проходе, напоминающим ей нору. Девушка слышала биение своего сердца, и с её губ срывалось отрывистое дыхание. Убедившись, что она здесь одна, что не шаги слышались за её спиной, а стук собственного сердца звучал в ушах, Онар подошла к узкому окну. Через него открывался вид не только неба и пропасти, но и каменной кладки внизу.
Окно тоже не поддавалось, и Онар стало охватывать отчаянье.
«На что я надеялась? Ведь даже не смогла составить план побега, положилась на случай! О, знал бы Вэриат, что я делаю, заточил бы меня в камере! Небеса! – от посетившей её мысли она чуть не лишилась чувств. – Что если за мной наблюдают, что если у меня ничего не получится, и Вэриат узнает о моей попытке бегства?»
Было страшно представить, во что мог вылиться его гнев, и Онар на мгновение пожалела о своих действиях, но быстро выкинула эти мысли из головы.
«Надо найти что-то, чем можно открыть окно и верёвку, чтобы спуститься вниз», – решила она и поспешила обратно в свою комнату.
На этот раз по дороге ей встретилась пара слуг, в темноте больше похожих на два призрака со светящимися янтарным светом глазами. Если они и заметили Онар, то не подали виду, и пока она, затаив дыхание, стояла за поворотом, прошли мимо, даже не взглянув в её сторону. А вот шаги, которые царевна услышала, когда уже вошла к себе в покои и закрыла за собой дверь, испугали её больше, чем недавняя встреча. Кто-то приближался, шаги его были тяжёлые и шаркающие. Каждый раз, слыша их, Онар вздрагивала и сильнее зажимала ладонью рот, боясь не выдержать и вскрикнуть, когда неизвестный станет проходить мимо её дверей.
Когда же это случилось, Онар услышала ещё и хриплое, свистящее дыхание. Затем всё утихло. Она поняла, что неизвестный остановился у её комнаты.
«Был бы Вэриат здесь, не было бы мне так страшно!» – пронеслась у неё быстрая мысль.
«О чём это я?! Неужели, разум покидает меня?» – Онар всё прислушивалась к звукам в коридоре, но слышала лишь своё сердце да звенящую тишину за дверью.
Отойдя от двери, она заметалась по комнате. Платье её приятно шелестело при каждом движении, но сейчас Онар это пугало, ей казалось, что её слышно во всём замке.
Громоподобное биение часов заставило её сердце перевернуться в груди. Онар чуть не лишилась чувств.
Полночь. В коридоре по-прежнему было тихо, будто неизвестный так и не ушёл.
Онар почти неотрывно смотрела на дверную ручку, боясь, что сейчас она повернётся и в комнату кто-то войдёт.
Сорванная с постели простынь была нещадно изранена ножницами, которые Онар нашла в столике. Белые, скользкие полосы шёлка царевна связала друг с другом, стараясь не думать о том, что будет, если связаны они недостаточно сильно.
Онар никак не могла найти, чем можно открыть окно, и, наконец, выбор её пал на золотой плоский поднос, на котором ещё днём лежали нарезанные дольками фрукты.
Приоткрыв дверь и не увидев в щёточку ничего, кроме темноты, царевна решилась выйти. Никого не заметив в коридоре, она пошла к заветной дверце за лестницей. Пусть идти ей было действительно долго, но Онар не ожидала, что блуждания по ночному замку покажутся ей вечностью. Пришлось несколько раз сворачивать и спускаться по широким ступеням, проходить через небольшой зал, освещаемый лунным светом и, наконец, взяться за перила нужной лестницы, на которой каждый шаг отдавался гулким эхом.
И вот окно, в створы которого Онар вставляет край подноса. Как на рычаг надавила она на него, и в окне что-то треснуло. Тогда Онар приложила больше усилий, радуясь, что окно было не замкнутым и довольно старым. Когда створы распахнулись, и прохладный воздух обдул лицо Онар, она привязала один конец простыни к ручке двери, благо, до окна от неё был всего шаг, а второй конец простыни спустила вниз и, проверив, доходит ли он до каменной кладки, взобралась на узкий подоконник.
«Лучше умереть, чем ждать Его здесь, чем виновной быть в любви! Но… нет ли вины моей в том, что предаю сердце своё? О, нет, не предаю, ведь оно уже давно обещано Арону! Я спасаю его, моё сердце, а заодно и совесть!»
И Онар стала медленно спускаться вниз.
Ветер бил её со всех сторон, и царевне мешала хлопающая по ней юбка платья и накидка, которая расстегнулась и рвалась то в одну сторону, увлекаемая ветром, то в другую.
«Главное не упасть, только бы не закричать! Всё хорошо, вот, ещё немного и я убегу!»
Онар была права, ведь до сих пор её никто не остановил только потому, что она вела себя тихо.
Ночь вняла её мольбе.