Вышедший из ночи

«Власть, ради власти, – ответила Карнэ. – Зачем тебе она? Может, чтобы почувствовать пьянящий вкус силы, восторга, охватывающего тебя от осознания того, что ты можешь вершить судьбы других. Клокочущей в груди радости от полученного тобой могущества и облегчения от сброшенных оков закона, правил и предрассудков. Не зависеть от норм, установленных кем-то. Я предлагаю тебе свободу!»

Глаза Карнэ сверкали. Она выжидающе, свысока посмотрела на Рьяна. Карнэ была готова услышать его согласие.

«Свобода при мне, не я нахожусь в заточении у ненависти ко всему миру!»

Когда она услышала это, всё вокруг померкло и самому ветру, в этом ужасном скоплении темноты, не было видно ничего, даже своей собственной руки вытянутой перед собой.

Рьян не слышал своего дыхания, не понимал, где находится Карнэ, и если для Ветра странно, но возможно ничего не видеть, то не слышать ни звука ему казалось до этой минуты невозможным.

Желание покинуть бездну, это единственное, что в тот момент овладело им, так как страшно ему не было. Он попытался принять свой естественный вид, но человеческие черты не хотели спадать, а ноги примёрзли к мрамору, что становился всё холоднее.

И вот Рьян ощутил, как кожа его покрывается тонкой корочкой льда, и острые ледяные иглы пронзают его насквозь. Ветер закрыл глаза и с трудом вдохнул сухой воздух бездны, хотя воздуха, как такового, там и не было. Ему, наконец, удалось обратиться в вихрь и взмыть ввысь. Вспыхнул огонь ярко-синего цвета. Рьян увидел Карнэ, сидящую внизу на троне, под которым двигались глыбы мрамора и лава. Шипящая и жгучая лава, рекой разливалась у ног богини.

Пламя неслось в Рьяна, и ветер было решил сбить огонь, направить его к богине кошмаров, раздуть его, сделать разрушительнее, но у него ничего не вышло: болью прошло сквозь него пламя, и капельки крови, не долетев вниз, испарились от жара огня. Рьян не упал, он взмыл ещё выше, но раскат грома сотряс воздух, и Ветер отбросило в сторону.

«Можешь и не быть моим союзником, не выполнять моих приказов, – Карнэ произнесла это тихо, но голос её звучал отовсюду, – я так же согласна дать тебе то, что предложила, если ты поможешь мне отыскать человека, который блуждает здесь, во тьме и страхе. Для тебя границы миров размыты, ты скорее, чем я, можешь найти Его. Если откажешься, я сделаю так, что ты пожалеешь о своём решении».

«Я не стану помогать тебе! Преступать через законы, идти против Смерти и естественного порядка вещей! – Рьян опустился к Карнэ и с презрением глядя на неё, продолжил: – Ты угрожаешь мне, воплощению ветра, силе, древнее тебя, и смеешь ставить условия? А всё ради чего и по какой причине? А я скажу тебе: все твои беды из-за ненависти. Почему ты так ненавидишь людей? Не потому ли, что в тебе самой есть человеческая часть? Твой отец был человеком и предки твои. А если ты уничтожишь весь людской род, то перестанешь ощущать себя частью их мира, ты будешь одна, а значит – единственная в своём роде. Жалкая… тьма», – выплюнул он последнее слово, после чего исчез, оставив Карнэ гореть в своей злости.

И, охваченная языками огня, богиня кошмаров, глядя в никуда сквозь завесу жара и искр, произнесла:

«Я отомщу тебе, Западный ветер. Совсем скоро тебя коснётся кара моя. Есть способ и с ветра сбить спесь. Не прощаю тех, кто разочаровал меня».

Бездна заиграла красками, сменяющимися тьмой. Карнэ продолжила блуждать в лабиринте своей тюрьмы.

«Прости меня, милый мой, прости, – шепнула она, и злость в её глазах сразу же сменилась невероятной тоской, – я думала, что уговорю Рьяна, и мы оба в скором времени получим свободу, но не вышло. Где же ты? – голос её дрогнул, и Карнэ, прижав к сердцу руку, закрыла глаза. – Надо же… как давно я не слышала своего сердца, – улыбнулась она. – Виновен в том, что оно так больно забилось Ты, моя любовь».

А бездна всё больше поглощала её, делая частью себя – темнотой.

Глава двадцать восьмая

Что стоит ветру вырвать на закате из рук человека карту, чтобы немного исказить её и направить людей по ложному пути? И не важно, что карта эта – полуночный камень, а человек – Арон, поставивший себе цель отыскать и спасти свою любимую.

Рьяна так веселит Анна, которая ждёт от него помощи, которая трепещет, робеет и дрожит при его появлении. Она вызывает у Западного ветра снисходительную улыбку.

– Смешная Анна, – пробормотал он и, прищурившись, посмотрел в небо. – Кружат коршуны... не люблю этих птиц.

Рьян выдохнул и принял своё обычное обличье ветра. Небо темнело, вот и красный луч заходящего солнца пронзил облака. А Ветер нёсся над топью туда, где слышал дыхание людей.

"Не судьба..." – в шелесте трав и листвы деревьев, бульканье и журчанье воды, в хрусте веточек и взмахов птичьих крыльев, различил он женский шёпот и полетел быстрее, чувствуя в воздухе... злобу.

***

Анна, кусая губы, наблюдала, как в руках Арона появляются светящиеся ниточки, которые вот-вот укажут ему в какой стороне искать Онар.

Полуночный камень источал запах полыни. Сегодня лучи, которые он выпускал, были зелёного цвета, в них искрился свет солнца. Ещё немного и карта укажет дорогу, тогда Арон и Джон поймут, что камень ведёт их всё ближе и ближе к Нижнему миру.

Вдруг лучики полуночного камня устремились к Анне и обвили её шею. Они оказались жёсткими, словно прочные нити и так сильно стянули тонкую шею девушки, что та стала задыхаться. Арон и Джон бесстрастно смотрели на мучение свой спутницы, а затем стелившийся по топи густой туман скрыл их от глаз Анны.

Чьи-то руки, показавшиеся из болотной жижи, схватили её за ноги и увлекли под толщу зловонной грязной воды. Анна чувствовала, как лёгкие наполнились жидкостью, а открытые глаза залепила грязь. Она не могла пошевелиться, сопротивляться, дышать. Некто тянул Анну на дно.

"Конечно, убить тебя не могу, ведь я в заточении, – услышала Анна чарующий женский голос. – Но я способна помешать тебе проснуться, когда твоя жизнь висит на волоске".

***

Анна стояла неподалёку от Арона, держащего на вытянутой руке полуночный камень. Несмотря на ранения, нанесённые зверем, он всё же продолжил путь, и к вечеру они все подошли к топи.

Вот первый луч закатного солнца коснулся кулона и золотистые ниточки стали сплетаться в паутину-карту.

Джон, держась за полусгнившее тонкое деревцо, пытался вытряхнуть из сапога попавшую туда грязь и воду, но замер, когда увидел своего сосредоточенного господина в волнительном ожидании того самого луча, который укажет ему в какой стороне искать Онар. Джон до конца не верил, что царевна жива, но всё чаще в его сердце всплывала надежда на чудо.

Анна прикрыла глаза, она очень устала. И, как только дрёма коснулась её, девушку сразу же захватило нечто большее, чем просто сон. Захватило, и пока никто не смотрел на неё, толкнуло в сторону, и она рухнула в воду.

– Анна! – Арон бросился к ней, так и не дождавшись карты.

Джон находился ближе и оторвал у деревца ветвь, после чего, оказавшись по колено в воде, протянул её Анне.

– Хватайся! – крикнул он, подойдя ещё ближе к тонувшей девушке, и сам чуть не погряз в болоте.

Арон приближался к Анне. Вот он сам уже уходит ко дну, но ветвь Джона оказывается рядом с ним. Он хватается за неё, а другой рукой пытается достать Анну, но девушка погружается в воду, и только её светлые волосы остаются на поверхности.

Если бы Анна очнулась, то могла бы спастись... ей стоило только подать Арону руку.

***

Анна чувствовала, как жизнь покидает её. Но внезапно губ её коснулось что-то тёплое, и лёгкие наполнились воздухом.

Рьян отстранился от неё и со злостью проговорил:

– Слабовольная! Тебе стоило только понять, что это сон и попытаться проснуться! А ты позволила этому кошмару случиться. Теперь же тебе не так легко будет очнуться, ведь ты действительно захлебнулась!