Вышедший из ночи

Слуги взяли лошадей, и Арон с Онар отправился к ступеням дворца.

— И я помню всё, — он подал ей руку и они зашли внутрь, — моя королева, как же я рад нашей встрече! Не хочу больше расставаться с вами.

— А придётся, — Онар взбежала вверх по винтовой лестнице, свесилась с перил, улыбнулась и со смехом в голосе сказала: — до ужина мы не увидимся, но время быстро летит! Благодарю, Арон, за прекрасный день, — и она скрылась наверху, только звуки её лёгких шагов ещё продолжали отражаться от стен.

Арон так и стоял, глядя ей вслед.

— Онар… — шепнул он. — Моя Онар…

Отдохнув и приняв ванну, царевна оделась к ужину, вышла за двери и увидела Джона. Он, сложа на груди руки, стоял у стены, недовольно взирая на неё.

— Из-за вас опять ужин поздним вышел, — укоризненно прозвучал его голос. — Как вы провели время? Почему от охраны сбежали? Вы с Ароном, как дети малые… — и он, насупившись, отвернулся.

— Я не обязана отчитываться и оправдываться перед тобой, — отчеканила царевна.

Она прошла мимо своего слуги в сторону лестницы. Свечи на стенах полыхали тёплыми весёлыми огнями, отбрасывая на пол красные блики. Это таинственное сияние отражалось в украшениях царевны, плясало по её шелковистым волосам, скрывалось в складках чёрного, шелестящего платья.

— Ваше высочество, — догнал её Джон, — простите мне мою вольность… Забылся. Просто я всегда волнуюсь за вас. Я помню вас совсем маленькой, мой отец служил вашей матери, вы мне очень дороги. Не гневайтесь, если я порой позволяю себе лишнего…

— Что, что ты? — ласково произнесла Онар, сменяя гнев на милость. — Я вовсе не сержусь, Джон. Ты мой друг и я ценю твою преданность и заботу.

Они вышли в широкий короткий коридор, за поворотом которого находился залитый светом от факелов зал, где за столом их уже ждали Армир с Ароном. Когда Онар подошла и села напротив Арона, он налил ей в кубок красного вина и, казалось, вновь забыл о её отце.

Слушая разговоры короля с Ароном, царевна медленно пила терпкий напиток и думала, что мир прекрасен, а жизнь её просто чудесна.

Джон сидел поодаль от них и ел жареное мясо. Он, как всегда, был похож на пирата, захватившего вражеский корабль и, не успев освоиться в нём, выглядел чужим и неуместным в новом королевском судне.

А ведь не за горами очередной чудесный день, который Онар ждёт с нетерпением и волнением. Её свадьба обещает стать грандиозным событием. Онар, это будущее не только города Илиндор, но и всех близ лежащих земель. Своим браком она объединит два рода. У семьи Арона в подчинении большая армия, их владения, это плодородная земля, вересковые поля, на которых работают люди, уважающие Арона и готовые, как и его воины, пойти за ним, куда бы он ни последовал.

Предполагалось, что брак Онар и её мать, прекрасную белокурую Селестину, сделает ближе к Армиру, с которым у них давно были натянутые отношения. Царица, с окон замка которой был виден безбрежный океан, почти сразу после рождения дочери перестала быть благосклонной к своему мужу, а тот и до этого не испытывал к ней ничего, кроме уважения и чувства долга. Любви между ними не было, появление дочери лишь укрепило чувство долга, которое они оба испытывали друг перед другом, но не создало любовь. Онар до сих пор не уверена, есть ли любовь на самом деле, или же любовью называют обязанности, уважение и долг?

Селестина приедет на праздник и пробудет в Илиндоре целый месяц. Возможно, за это время она сблизится с Армиром.

Царевну о чём-то спросили, и Онар рассеяно посмотрела на отца.

— Прости, я не услышала, что ты сказал?

— Говорю, какой подарок ты хочешь на свадьбу? — Армир выглядел чуть захмелевшим, щёки его покраснели, а в глазах плескалось веселье.

— Не знаю… Пусть это будет сюрпризом, — Онар почему-то смутилась и опустила взгляд, чувствуя, как на неё смотрит Арон.

Через какое-то время царевна вновь принялась слушать их голоса и, не разбирая при этом слов, думать о своём.

«Интересно, а увижу ли я ещё когда-нибудь Его?.. – поймав эту мысль, Онар встрепенулась. Она не понимала, почему незнакомец, которого встретила у пшеничного поля, до сих пор не выходил у неё из головы. — Будто магия, наваждение… Я не должна думать о нём. Это была мимолётная встреча, это был изменчивый, как небо, взгляд, который врезался мне в память только потому, что был необычен… И до жестокости красив. Быть может он не выходит из моих мыслей, потому что в них до сих пор не было ничего подобного? Я никогда не сталкивалась с жестокостью, со злом, с ненавистью. Не думаю, что Он – зло, но мне кажется, будто Он жесток, иначе, почему эти мысли мучают меня? Не будь он жесток, давно бы покинул мои мысли. Как глупо, хорошо, что никто не слышит, о чём я думаю. Я не должна вспоминать того человека. Чувствую себя виноватой, но почему? В чём моя вина, ведь это ни что иное, как наваждение… Да, наваждение… Наваждение…»

***

Запах леса мешался со страхом, тишиной и дыханием вечера, создавая тем самым щемящее сердце чувство тоски.

Ра не любила проводить вечера в одиночестве. Ночи она ещё могла вытерпеть, ожидая рассвет и веря, что с его приходом развеются все тревоги, уйдёт притаившаяся за дверью беда. А вечерами, когда видишь, как сумрак побеждает день, как солнце, прощаясь, дарит земле последние, какие-то тёмные, если можно так назвать свет, лучи, неизбежно становиться грустно.

Сейчас же Ра была не дома, а шла мимо высоких деревьев, которые, казалось, подпирают макушками тёмное небо. Но она была готова полюбить вечера, смириться с их тоскливой тишиной, которая, признаться, иногда ей даже нравилась, лишь бы оказаться дома, а не идти по пружинистой земле, спотыкаясь о сухие ветки и понимать, что из-за темноты продолжать путь становиться всё труднее.

Ра шла, вздрагивая от непонятных лесных звуков, и вспоминала разговор со Скери, как они жаловались друг другу на однообразные, пресные, серые дни. Вот, настали перемены, необычные, опасные, интересные, только не радостные.

Ра было страшно, очень, настолько, что дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Наконец она решила, что так больше нельзя, остановилась, сказала про себя, что прямо сейчас ей ничего не угрожает, и глубоко вздохнув, стала думать, где бы остановиться на ночлег. Бежать через лес всю ночь Ра не видела смысла, прекрасно понимая, что всё равно, не зная дороги, не успеет в положенный срок пешком дойти до Нижнего мира, а тем более, отыскать и поговорить с властителем тьмы.

Но если она не успеет, если поручение Смерти заведомо невыполнимо, то почему же Ра отправили в бессмысленный путь?

Смерть сказала, что не все свои дороги выбирает сама, возможно, она зашла к Ра домой случайно, и сама понадеялась на чудо, отправляя смертную в Нижний мир. Или это была судьба? Ра погибла бы, не приди к её дому Смерть.

До сих пор Ра удивительно от осознания того, кто именно спас ей жизнь.

Но в судьбу она не верила, пусть и случайности считала не случайными. Всё случается от чего-то и для чего-то, любые решения, слова, даже мысли влекут за собой последствия, события. А те, в свою очередь, создают новую цепочку действий. Так может и случайности, это всего лишь последствия чего-то? А судьба…

Нет, Ра верит в выбор, от которого и зависит какой будет жизнь человека. Если изначально людские судьбы записаны, то как объяснить, почему в них есть зло? Мир был создан светлым, природа со своего первого дня не несла в себе зла. Не может сразу, с рождением человека, быть предрешено, что он будет плохим и несчастным. Иначе, каким был смысл его появления на свет? Неужели он был обречён, лишён выбора, шанса изменить что-то к лучшему в своей жизни? Нет, не был. Только тот, кто делает выбор, может стать злом или добром, счастливым или нет, любящим или ненавидящим. Будущее изменчиво, оно зависит от людского выбора, а значит, судьбы нет.

Да и как может быть предрешена чья-то судьба, если и завтрашнего дня не существует, а настоящее, это отголоски прошлого, его стирающиеся следы. Но что же тогда есть время? Может на самом деле оно неизменно, а меняется лишь то, что находится в нём? И что оно значит для Смерти? Для людей-то понятно, но как быть с теми, кто не может умереть? Наверное, они ощущают себя застывшими, наблюдающими за движением чужой жизни, которая кажется им стремительным потоком. И этот поток, великая сила, которая может повлиять и на тех, кто находится вне власти времени.