Мисс Никто

— Вы ничего не понимаете… — еле выдавил он. Кажется, не держи его замораживающее заклинание, упал бы на колени перед быстро разлагающимся телом твари.

— Хорошо. Не понимаю. Благодарить не надо. И лучше… Забудьте все — ничего не было. Ни этого утра, ни душеедки — так будет проще. Правом ловца — забудьте!

На самом деле по протоколу надо было показать знак ловца, но тот остался в доме. Как-то, надеясь на кофе, она его не захватила. Но Эван был слаб, почти выпит до донца душеедкой и явно не маг — с него хватит и слова ловца.

С кинжалом в руке она направилась осматривать дом — мало ли, душеедка могла и потомство оставить. Она же только притворялась ребенком.

Дом был ожидаемо заброшен — толстый слой пыли лежал везде, кроме обжитой кухни, душеедки не любят перемещаться и распылять силы. Пахло сыростью и тленом. Первое ржавое, полустертое пятно обнаружилось на ручке парадной двери. Ник принюхалась и выругалась — пахло ожидаемо железом. Она приподняла с помощью заклинания пыль толстым пушистым ковром и снова от души выругалась — капли крови тянулись от двери по лестнице на второй этаж. Кажется, в этом доме случилась не только душеедка.

Ник осторожно поднялась по ступенькам, заглядывая в первую попавшуюся спальню. Это была розовая детская. Коробки после праздника детского душа были даже не разобраны и утопали в пыли. Тут никто никогда не жил.

Ник пошла дальше — капли крови не заканчивались. А в заброшенной спальне на супружеской кровати капли превратились в море. Кровь пропитала простыни, матрацы, одеяла… Кровь была везде. Даже на мебели.

Ник вздрогнула — тут все было верх дном, кажется, будущая мать до последнего сопротивлялась в попытке защитить себя и дитя. Появление в доме душеедки предстало в другом свете. Женщина мстила за себя даже после смерти.

— Ну ты и тварь, Эван. Жаль, что я появилась так рано — надо было позволить душеедке съесть тебя. Заслужил.

Она пошла прочь. Проходя мимо продолжающего сопротивляться заклинанию Эвана, не удержалась:

— Живи и помни, кого потерял, раз уж человеческий закон обошел тебя прочь.

Она плотно закрыла дверь, оставляя за собой дикий, животный рев убийцы.

— Чтоб я еще захотела кофе… — пробормотала она, направляясь домой. Сейчас не радовал ни газон, ни небо, ни золото кленов. Хотелось одного. Ник вошла в дом и скомандовала:

— Море. Покой. Тишина. И никаких людей.

Ник подошла к своему списку и вычеркнула сгоряча написанное утром «Готовить кофе».

Глава 2. Никаких оборотней

Ник лежала в постели, огромной такой, в которой в одиночку и затеряться несложно, и смотрела в потолок. За узким окном была ночь. Она была и четыре часа назад, когда Ник проснулась первый раз, и два часа назад, когда она проснулась второй раз. Она царила и сейчас — темная, звездная, в всполохах небесных танцоров. Это было крайне неожиданно — Ник надеялась обнаружить за окном море и пальмы, а не полярную ночь и северное сияние. Хотя, быть может, она по неведомой воле дома оказалась за Границей — все же места без людей крайне редки, даже сейчас. Даже после войны, которую кто как ни называл. Она была и Освободительная, она была и Мировая, она была и Великая, она была и Последняя человеческая — так чаще шепотом говорили люди, чтобы победившие в войне освободители: вампиры, оборотни да фейри всех мастей — не услышали.

Ник перевернулась на бок, зевая и рассматривая темень за окном — если она оказалась за Границей, то все равно планы увидеть море неосуществимы. Она еще не сошла с ума купаться там, где пять лет назад шли ожесточенные бои. Границы были возведены не зря — они защищали остатки мира от не зачищенных после войны полей сражения. К сожалению, примененная на последних этапах, когда уже пали тридцать пять из сорока одного человеческих округов, магия хаоса исковеркала земли так, что находиться там было опасно. И это еще не считая неразминированных ловушек с боевой магией, полей неупокойников и мест прорыва нежити. Оказаться за Границей без прикрытия штурм-отрядов — заведомое самоубийство. Не для ловца, конечно, но она-то отдохнуть хотела, а не носиться за нежитью. Это работа для стражей, в которой сплошь нелюди. Когда-то являвшиеся меньшинством, запертым в гетто по признакам происхождения, теперь они стали большинством, крайне быстро восстановившись после Великой войны. Оборотни всегда отличались повышенной плодовитостью, и, сняв ограничения Пакта о совместном проживании, обязующие в семье иметь всего одно дитя, они размножались быстрее кроликов. Даже медвежьи оборотни, про кошачьих можно и не упоминать. Вампиры тоже быстро увеличили свою численность — не за счет рождаемости, за счет посвящения, раньше запрещенного Пактом. Как возродились фейри, тайна за семью печатями — численность этих спесивцев всегда была под большим вопросом. Просто однажды после войны их стало очень много, а людей катастрофически мало. Ловцов, кстати, промышлявших уничтожением нежити и отслеживающих выполнение Пакта о проживании, стало так же мало — многие в последние годы войны ушли на фронт, заменяя погибших магов. Ник повезло, что на момент войны ей было всего пятнадцать лет, она была девочкой и не подлежала призыву, даже несмотря на впечатляющие данные. Все же у военных тогда еще была голова на плечах, хотя хаос они, конечно, зря разрешили к применению. Очень зря. Терять людям было уже нечего, но и надежды победить, применяя хаос, не было. Видимо, кто-то не надеялся, что люди уцелеют и, вот глупцы, продолжат жить, уже подчиняясь новым законам и новым хозяевам жизни.

Ник зевнула и все же решила, что бока она отлежала капитально — еще чуть-чуть и она соединится с кроватью в одно целое. Она встала, ища привычно туфли, но они оказались забытыми на газоне дома Эвана, чтоб до него все же добрались стражи. Желать такого человеку — так себе, но желать подобное убийце вполне нормально. Поджимая босые пальцы от холода, она пошла в гардеробную. И тут кто-то постучал в дверь.

— Вот тебе и никаких людей.

Ник замерла — никого видеть не хотелось, но за Границей свои правила — там не отказывают в помощи никому, даже если это презренный… Сейчас полноценный член общества оборотень. Она спешно натянула на себя поверх легкомысленной шелковой майки длинный, грубой вязки свитер, доходивший ей до колен, и пошла открывать дверь.

За тонкой дверью автодома оказались холод, снег и молодой, заиндевевший парень, спешно, без приглашения шагнувший в дом, чтобы не выпускать драгоценное тепло. Он плотно закрыл за собой дверь, стащил с лица шерстяную маску и улыбнулся, старательно не показывая зубы — так научились улыбаться из-за оборотней, чтобы не провоцировать их.

— Добрый вечер, — парень вслед за маской стащил и меховую нелепую шапку, оказываясь немного обросшим загорелым брюнетом. Кстати, симпатичным, и явно ненамного старше её самой. Может, он даже в войне не принимал участия, хоть и парень. — Я Форд, для своих Маки. Проходил мимо — вижу, автодом стоит, еще вчера его тут не было, и решил заглянуть на огонек. Знаете же обычай — в суровых местах нельзя просто проходить мимо, надо убедиться, что все в порядке. Надеюсь, вы не сочтете это за излишнее любопытство.

Ник обняла себя руками за плечи — Форд, для своих Маки, напустил холода. Надо было хоть носки надеть, раз уж туфли потеряла. Она, как цапля встала на одну ногу, вторую поджимая под себя в попытке согреть.

— Я Доу, для своих Ник. — представилась она. — Обычай знаю — вы имеете право на кров и еду. Если преломите со мной хлеб, то можете остаться. И не беспокойтесь за меня — у меня все хорошо.

Парень кивнул:

— Буду рад разделить с тобой хлеб. Но проверить твой дом все же хотелось — он у тебя магический, насколько я могу судить…

— Сжатое пространство по технологии фейри — внутри больше, чем снаружи.

— И жрет энергии немерено. — он, стаскивая с себя пуховик и теплые, плотные штаны, под которыми оказались джинсы, уточнил: — запасы магии в батареях давно проверяла? За такими домами глаз да глаз нужен — чуть зазеваешься, сожрет всю магию, и ты останешься в ледяной пустыне в доме с тонкими, легко промерзающими стенами. Тут битва Ледяного холма фейри была — это, действительно, страшно, тут птицы замерзают с одного вдоха. Не знаю, зачем уж тебя сюда занесло, Ники, но тут смертельно опасно.