Малера

Она горячая. Ощущаю. Сильно. Так сильно, что начинаю тереться и толкаться необузданно. Но даже не это все срывает голову и качает пол под ногами. Не это!

Лерка меня целует сама. Обхватила не только ногами, она и руками жмет шею так, что следы останутся. Раздирает ногтями дикарка. Жаркая. Необузданная. Инстинктивная. Лижет мой язык, тащит в свой рот, обхватывает губами и сосет. Бля…. Сосет.

Небо и земля меняются местами. Хочу сейчас ее грудь. Сейчас! Перемещаю руки, а она не дает, вырывается. Что за херня? Еще раз хочу залезть и спустить ткань с плеч. Сопротивляется. Ок, не дурак. Оставляю попытки и сосредотачиваюсь на другом.

Я не помню и не хочу помнить, сколько длится наш поцелуй. Загребаю жар, не могу прийти ни к какому насыщению. Мало мне. Я жадно лижу ее шею и вновь и вновь возвращаюсь к губам. Лерка снова засасывает мой язык, что она творит с ним… и я всё… Мне пиздец. Шире развожу ее ноги и теснее соприкасаюсь каменным членом с ее промежностью. Мокрый жар опаляет меня страшно и пекуще. Теряю почву, теряю мир, теряю всё! Максимально быстро толкаюсь в нее через эти мешающие слои одежды и внезапно кончаю.

Странные, сбивающие с ног ощущения. Когда проходит первый шок, очумело промаргиваюсь, но от Леры не отхожу. Продолжаю ее обнимать. Она тяжело дышит мне в шею. Она тоже кончила? Похоже на то, но проверить не решаюсь, не потому что боюсь, просто не хочу торопить. До груди же не дала коснуться, а туда тем более. А жаль! Мне пиздец, как жаль! Я так хочу, кто бы знал, как же я хочу. Сжав зубы, матерясь про себя на весь белый свет, сволакиваюсь в подобие чего-то целостного и хотя бы немного мыслящее.

- Ты как? – покачиваю ее в руках.

- Нормально, – глухо говорит и по-прежнему не смотрит на меня.

- Послушай…

- Мот, все! – резко отстраняется и спрыгивает с поверхности.

Неловко приземлившись, покачивается и я подхватываю ее. Вновь притягиваю, попутно вдыхая аромат атласной кожи. Замирает и тоже ловит секунды. Ведем себя так, словно мы любовники, случайно сбежавшие от своих половин для перепиха. И будто быстрее надо возвращаться. Но это же не так.

- Все нормально?

- Да. Ты иди. Я позже приду.

- Лер, надо поговорить, – задерживаю руку.

- Потом, Мот. Дай время.

- Хорошо.

Это хотя бы не отказ. Шок у нее, наверное. Ладно, оставлю. Хотя уходить сейчас, это последнее, что хочу сделать, но отказать не могу. Я теперь вообще ей не смогу ни в чем отказать!

11

- Ты где? – барабаню руками по стеклу стола.

- Дома.

- Один?

- А что случилось, Лер?

- Один???

- Да.

- Я приду сейчас.

- Ты-ы-ы? Ко мне???

- Глухой?

- Нет.

- Иду.

На хрен. Я пойду. Или сейчас или никогда. Мне надо понять. Да-да. Мне это очень срочно надо. Наматываю по комнате круги, попутно сшибая мебель. Не могу места найти себе. Мотаюсь и мотаюсь без устали, не знаю сколько метров набегала. Матвей. Матвейчик! Гребаный кот! Был же другом детства и наставником каким-никаким. А тут здрассьти-приехали.

Натыкаюсь на стену и пытаюсь идти дальше. Куда? Совсем с ума сошла. Резкий поворот и зарываюсь в покрывало на кровати. На фига я ему позвонила? На фига? Дура какая! Спиной чувствовала, что надо отмазываться от похода в филармонию. Потом ужин этот. Ведь смоталась в туалет от греха по дальше. Выцепил разведчик проныра. Нигде от него не спрячешься.

Ладно, признаюсь себе, что теперь и я в другую сторону на Мота смотреть начинаю. Дико, странно и непонятно мне. На фига это все? За каким хреном? Я перерождаюсь. Точнее ощущения мои перерождаются и перекувыркиваются. Господи, а что, есть такое слово? Я сбрендила. Сошла с ума.

Как же странно, когда все становится с ног на голову. Жили не тужили, а тут такое. Какой же он! Я и не знала, что целоваться так может. Нежный, наглый, потрясающий. Он… Да Макс и рядом не стоял. А Мот он как бог! Сексуальный бог! Когда обнял, не смогла устоять. Да к чертовой матери! Я забыла, что нас объединяет такой пласт общего. Словно впервые его увидела.

Горячий, манкий, пылающий факел. Губы, руки, притяжение, все как впервые познаю. Все забыла. Только он существовал тогда. И еще… Я кончила. И это просто взрыв. Просто от поцелуя. Его влажный язык был таким вкусным, одуряющим, требовательным и сногсшибательным, что не смогла себя удержать. Боже, как же я его целовала, как нимфоманка законченная. Не могла оторваться. Просто не могла.

Мой телефон вздрагивает.

«Ты где?»

Отметаю сомнения. Еще секунда, и я не пойду к нему. А мне нужно! Жизненно необходимо выяснить, что я к нему теперь чувствую. Как мне теперь быть с ним? И есть только один способ еще раз убедиться в этом. Мне надо это сделать.

«Через полчаса» - быстро печатаю и вскакиваю с кровати.

Бегом несусь в душ. Потом причесываюсь и накидываю сарафан. У двери, когда обуваюсь, понимаю, что забыла надеть бюст. На секунду замираю, но потом махнув рукой, решительно направляюсь на выход. Я не знаю с каким лицом я тараню по дорожке, но входящий в калитку папа замирает в изумлении.

- Здравствуй, котенок, – обнимает меня и целует в щеку. – Ты куда с таким видом?

- Привет, па, – старательно ему улыбаюсь. – Мне надо.

- Кому-то не поздоровится? – подмигивает мне он.

Ох, мой родной, знал бы ты истинную причину моих переживаний. Сидеть мне не пересидеть запертой в своей комнате. И носил бы мне папочка еду, как арестанту позорному. Прости меня, мой хороший. Ты так хорошо обо мне думаешь, но я правда-правда не делаю ничего такого! Это я, конечно, про себя проговариваю.

Надо сказать, что мой папа Спарт наитрепетнейший отец. Я люблю его так сильно, что просто не могу, как и любой нормальный ребенок, не скрывать от него свои шалости. Просто для него я лишь маленькая дочка, которая, наверное, никогда не вырастет. Хотя мама окорот в его опеке какой-то дает, а то бы и сейчас в юбке в складку и с косами ходила. Нет, мой папа нормальный, просто уж очень за меня трясется. Но это не мешает мне любить его всесильно.

- Все нормально, па!

- Куда ты?

- К Моту загляну.

- Дааа? – вдруг взгляд отца становится тяжелым и пронизывающим. – Зачем это?

- Па! Ну что за странный вопрос. Я что к другу детства не могу сгонять? Ну в чем дело-то? – дрыгаю ногой в нетерпении.

- Ну если только к другу… То давай.

Срываюсь с места и несусь. Папина задержка поубавила мне пыл, и я боюсь, что и вовсе передумаю.

- Лерка! – догоняет окрик в спину. Оборачиваюсь и вижу внимательный взгляд. – Недолго там.

- Па-а-а-п! – недовольно выкрикиваю и резко развернувшись припускаю во весь опор.

Пролетаю расстояние очень быстро. Знаю, что у Филатовых никого, поэтому смело тараню через двор и толкаю дверь. Сбросив обувь, стремительно перемещаюсь в пространстве. Мота нет. Зову его, но не откликается. Странно. Сбавив скорость, брожу по пространству.

У меня глюки сейчас начались?

На цокольном этаже слышу перебор струн. Нежная мелодия заставляет спускаться вниз, там у отца Матвея небольшая студия. От увиденного буквально спотыкаюсь на входе. Нет, ну это невозможно. Как можно быть таким, а? Да на черта же мы дружили все детство? Сейчас бы так не мучилась.

Мот сидит на высоком стуле, склонившись над гитарой. Неспеша перебирает нейлон, извлекая щемяще пронизывающую мелодию. Я замираю и напряженно вслушиваюсь. Он нежно касается струн, и они слушаются его, словно настоящие. Зачем он приуменьшал свои возможности, говорил, что немного только играет. Нет, это не так. Гитара как живая. И Мот с ней как единое целое. Ведь только полная гармония может так спаивать две сущности. Только такой тандем рождает это все.

Стою, опершись на стену и слушаю, слушаю, слушаю. Моя душа переполняется такой открытой чувственностью и режуще-щемящей негой, что нечаянно плачу. А он все играет и играет. Голая, бугристая от выступивших мышц, спина удерживает мой взгляд. Сильные плечи притягивают. Матвей, немного наклоняется в такт, иногда покачивает головой на особо завораживающих аккордах. Боже, как же он красив. Мужественный, могучий, монолитный! И тут же такие ласковые для ушей звуки, извлекаемые из гитары.