Страница 63 из 65
Чмокнув вампира в гладкую щеку, резко присела, выскальзывая из объятий. Конечно, у меня ничего не получилось бы, если бы вампир не позволил, но странные игры в догонялки в последнее время нас просто одолели.
То Мариус бегал за мной, как мальчишка, дергая за косу, пока я неслась наутек, то я гонялась за вампиром, который с ловкостью фокусника исчезал из любого пространства. Нам нравилось такое ребячество — оно в лишний раз доказывало, что внутри каждого живет ребенок, и наш с Мариусом нас сильно сближает.
— Я опаздываю! Лис уже на взводе!
— С тебя причитается! — смилостивился мой князь и покорно поднял ладони вверх, чего я уже не видела, скрывшись в чужой спальне.
Ну как чужой…
Мариус тоже не остался в долгу и, наслаждаясь соперничеством с братьями Энеску, накупил мне несколько шкафов, под завязку набитых платьями. Про различные женские штучки и всевозможные безделушки и говорить нечего — они заполнили дом плавно, но методично.
По правде, признаться, я уже не всегда понимала, в каком из поместий нахожусь, ориентируясь лишь на меняющийся вид из окна. А там…
Там расцветала весна!..
Сумеречная Лощина фонтанировала яркими красками, затягивая весь воздух сладкой дымкой цветущих каштанов и ароматом расцветших магнолий. Зелень буквально померкла перед пышными головками, окрашивая пейзаж бело-розовыми мазками.
Красиво…
Чем больше я жила здесь, тем сильнее понимала, как близка мне эта неспешность и уединенность от всего мира. Жизнь здесь, казалось, течет в собственном ритме, и неважно, что там, за границами! Здесь все совершенно иначе…
— Рори, поторопись! Энеску уже отправились!
— Пять минут!
Промчавшись все на той же скорости мимо закатившего глаза Лиса, я бросилась наверх, в свою спальню, в очередной раз затаив дыхание при виде собственного свадебного платья.
Оно было вовсе не похоже на то, что для меня выбрала мама для свадьбы с Генри. Не вызывающе-пышное, с изобилием страз и оборок, не пушистое, словно зефирный крем. Я выбрала скромный, но, как по мне, очень элегантный наряд, воспользовавшись помощью замечательно леди Диерри — местной рукодельницы с исключительным чувством стиля.
Очаровательная вампиресса с полуслова поняла мое желание и буквально за несколько дней сшила шелковое платье в пол с открытыми плечами и изящной дорожкой пуговиц-горошин вдоль позвонков. Все это она предложила украсить воздушной накидкой из полупрозрачной сетки, крепящейся к бретелям, и я с радостью согласилась.
Все-таки был плюс в том, что я человек, живущий в обители вампиров — все двери домов были для меня открыты, и в каждом я была желанным гостем, украсившим мирно текущую жизнь.
— Как же я об этом не подумала… Лис!
— Ну что еще? — уже сопящий от раздражения юноша появился на пороге комнаты, за секунду растеряв весь гнев. — Они чертовски будут мне завидовать, когда узнают, что я увидел это первым. Рори, ты сделала этот день лучшим в моей жизни!
— Лучше помоги мне, — фыркнула я, выворачивая руки назад. — Не могу застегнуть.
— С превеликой радостью, ваша светлость.
Остановившись за моей спиной, Лис, неотрывно глядя только на свои пальцы, принялся ловко и быстро погружать пуговицы в петельки. И только когда их осталась всего несколько штук, остановился, поймав мой взгляд в зеркале.
— Знаешь, Рори, я рад, что ты появилась здесь. Еще никогда мне не было так весело измываться над братьями, — хмыкнув, вампир чуть склонил голову, радуя острой улыбкой.
— Я рада, что и ты нашел в моем существование что-то хорошее.
— И еще, — он слегка вытянулся вперед, по-свойски опустив подбородок мне на плечо. — Я хочу узнать именно от тебя кое-что важное.
— И что же?
— Рори, что такое любовь? Я знаю, что такое связь, предназначение, но что такое любовь? Какая она? Как ты ее чувствуешь?
— Не много ли вопросов, многоуважаемый господин Листет? — улыбнулась я, умиляясь странному выражению лица вампира.
— Ответь хотя бы на первый, и я обещаю больше не лезть к тебе с расспросами, — заверил он. — Но только сегодня. Это мой тебе подарок на свадьбу.
— О, премного благодарю! Любовь — это…
Я задумалась.
Можно было бы долго описывать, подбирать красноречивые слова, но даже если собрать их воедино, вывод из всего этого получался только один, и именно его я решилась озвучить.
— Любовь — это когда мир не мил без улыбки близкого человека.
— Рори?
— Что?
На поясе застегнулась последняя петелька, но Лис так и не поменял своего положения, легонько боднув мой висок пшеничной головой.
— А если мне мир не мил без твоей улыбки?
Шумно сглотнув, я смогла только сдавленно выдохнуть, часто захлопав ресницами.
— Но мы обсудим это позже. Завтра. Обязательно завтра.
И, словно ничего не произошло, вампир отшагнул, поднимая со столика найденную тиару, чтобы осторожно опустить ее мне на голову, поправляя свисающую на лоб хрустальную капельку.
— Лис…
— Нет, сокровище, — сухие и теплые ладони накрыли щеки, заставляя меня поднять лицо выше. — Пока ты не выйдешь замуж и тем самым не успокоишь князя и братьев, я и слова больше не скажу. Я не самоубийца. Так что будь чудом, как и всегда, и поторапливайся, а то мы уже очень сильно опаздываем.
— Но Лис…
— Еще слово, госпожа моя, и я тебя поцелую.
Удивленно выгнув бровь, я даже не нашлась что ответить, лишь хлопнув губами.
— Вот и хорошо, вот и замечательно. Пойдем, нам пора.
Повинуясь аккуратности чужих пальцев, подхватившись мою ладонь, я в крайне растерянном состоянии покинула Виндэм-холл, устраиваясь, как по случайности, в двухместной карете. Прямо рядышком с Дрэго, который вновь начал привычно для себя улыбаться, сосредоточенно глядя на дорогу.
Даже прыгая через изломы, я не могла перестать думать о его словах, то и дело ловя себя на задумчивых взглядах, устремленных в вампира.
Я все понимала. И все чувствовала уже давно.
Листет всегда был рядом — даже больше, чем того требовалось, и как-то незаметно стал неизменной частью семьи, деля с нами ужины и обсуждая ближайшие планы. Он даже помогал мне с выбором платья и милостиво выполнял любые, даже самые глупые просьбы.
Он всегда был рядом, так или иначе опекая своим присутствием.
— Лис…
— Ты не отстанешь, верно? — усмехнулся он, резко тормозя коней.
Мне оставалось только интенсивно закивать, подтверждая его слова.
— И что ты хочешь услышать, женщина моей души?
— Как… почему ты решил, что я…
— Рори, я одиночка, понимаешь? У меня не было братьев или сестер, как и шансов создать семью, не говоря уже о том, чтобы найти свою единственную. Я знаю свою роль и приемлю ее такой, какая она есть. Но…
— Но?..
— Но я хочу видеть, как ты улыбаешься, хочу бежать к тебе всякий раз, когда ты зовешь. Хочу слушать, как ты читаешь сказки вслух, и наблюдать, как странно ты ешь спаржу, разрезая ее на малюсенькие кусочки. Если это не предназначение, то что? Любовь? Я и сам растерян не меньше, чем ты, даже Мариус сказал…
— Ты говорил об этом с Мариусом? — возмутилась я. — Издеваешься?
— Ничуть. Уж лучше он оторвал бы мне голову, чем распотрошили бы братья Энеску. Они изощреннее, а Мариус импульсивный, смерть была бы быстрой. Но неважно. Рори, я не знаю, то ли это чувство, что они испытывают к тебе, но я уверен на сотню процентов — мое не меньше. А теперь я скажу кое-что один-единственный раз, и больше никогда не повторю этого вновь — даже если ты позволишь любить себя лишь издалека, я никогда не уйду. Я верен, и в этом моя сущность. Можешь даже не обращать на меня внимания, но знай: я уже все решил.
Огорошив меня этими словами, юноша несколько секунду изучал мое лицо. Громко и измученно вздохнув, прошептал:
— Отомри, звездочка.
Короткий, почти неощутимый поцелуй обжег губы, распахивая мои глаза и заставляя возмущенно приоткрыть рот для гневной тирады.
— А ну прекрати! Что за привычка у вас, де Романус, — целовать не спрашивая?!