Страница 77 из 79
«Звонок», скользкий, круглый, неудобный. Основная хитрость — правильно схватиться за него. Пальцы должны быть ровно посередине зацепа. Сместишь чуть влево — влево же и соскользнешь. Вправо — туда же и отправишься. Но есть и другая хитрость. Если ухватиться за «звонок» не кончиками пальцев, а ребром ладони, причем завести ее именно слева, то будет гораздо удобней бросить вес тела на другой зацеп.
Это сейчас я и сделал. Неудобно чертовски! Запястье вот-вот затрещит. Но только так можно без сильного риска пройти дальше.
— Готовься проиграть, неудачник! — надменно кинул противник, одолевая еще один зацеп.
Я не обратил на него внимания, хотя и сильно хотелось бросить что-то едкое в ответ.
Пот уже лез в глаза, но смахнуть его не было никакой возможности. Пришлось сдувать. Это помогло, но ненадолго. Вновь сдунув подкатившуюся каплю, я сделал рывок.
Есть! Вот он и «камешек».
Противник уже был наравне со мной — я заметил краем глаза его серую тень.
Не отвлекаться! — приказал я сам себе.
И двинул дальше.
Только вот дальше был выбор. И очень непростой выбор.
Я вновь глянул на Костарева. Он шел уверено, и, кажется, даже не устал. А вот я немного вымотался. Если он продолжит в таком же темпе, то мне точно его не обогнать. А с учетом того, что ждало меня впереди, шансы победить делились еще надвое.
Я поднял голову.
Карниз.
Массивный, нависающий, кажется, высоко впереди, закрывающий обзор. Еще бы, целый метр выноса. В память о Нестерове, величайшем альпинисте, единственному которому этот такой карниз и был под силу.
— Обходи! Обходи как говорил! — раздался внизу голос Молодова.
А потом Кайрат Айдынович что-то пробурчал и Молодов затих.
Обходить слева? На это уйдёт секунд десять или даже больше. За это время Костарев уже будет стоять на верху и смеяться надо мной.
Тогда как быть? Справа обойти? Но это значит, что придется зайти на четвертую стенку, а это автоматом проигрыш. Идти маршрутом, который описал Молодов и надеяться на то, что Костарев ошибется? Не ошибется. Слишком хорошо и уверенно он идет. Да и трасса у него легкая.
Тогда как?
Я был на распутье. Но решение принял за доли секунды. В голове не было никаких доводов в пользу моего выбора, и даже никакие убеждающие речи и лозунги не прозвучали. Я просто принял решение, холодно и отстраненно. Именно так, как и нужно их принимать в такой ситуации.
Идти через карниз.
И едва я принял это решение, как кристально четко осознал — это безумный, но… единственный верный выбор.
А дальше уже не сомневался ни секунды.
— Что… что он делает? — раздался голос Молодова.
— Он же… Он к карнизу идет! Во рисковый парень! Сорвётся! Зря, нужно было иначе идти, — тут же загалдели другие зрители.
Но я уже не слышал их.
Приняв решение — не изменяй ему и иди до конца.
Я и шел.
Сколько раз я пробовал до того совершить этот самый рывок Нестерова? Ну, очень много раз… До тех самых пор, пока Молодов не пояснил мне, что такое в принципе невозможно. Но ведь Нестеров-то смог! Да, смог. Один раз. В ситуации, когда это нужно было сделать. И я помнил ту черно-белую фотографию, на которой запечатлён тот самый немыслимый подвиг.
Значит это можно сделать, что бы кому не говорили ученые и тренер.
Я вспомнил фотокарточку. На удивление, она всплыла перед глазами в мельчайших деталях: сам Нестеров, монолитный, крепкий, летящий пружиной вверх, к краю карниза, готовый ухватиться за стену невероятным образом. Вспомнилась и сама стена, ровная, почти гладкая, и только несколько трещин, за которые Нестеров держался перед тем, как прыгнуть, виднелись там. Три трещины: одна побольше, расположенная чуть внизу — в ней, наверняка стояла в распоре нога. И две выше, совсем крохотные…
И вдруг я понял, что нужно было делать.
Никто ведь не изучил самого главного! Все смотрели на фото самого Нестерова. Еще бы, такая легенда! Но никто, вероятно, не изучил стену, с которой он делал свой невероятный прыжок. А может быть, и смотрели, но не задавались главным вопросом: что же помогло ему сделать это?
Четыре точки опоры. Четыре момента, благодаря которым он и попал в разряд легенд. Не две, как думалось. И не три, как бывает чаще всего. А четыре. И ведь верно, можно легко подумать, что Нестеров прыгал, отталкиваясь только ногами. А как иначе? Но было, скорее всего, немного не так…
Рывок был сделан иначе!
И теперь я готов был его повторить. Без подготовки и репетиций — или пан, или пропал!
— Да что же он делает⁈ Сорвется ведь! — не унимался Молодов.
— Владимир Федорович, держите себя в руках! — рявкнул Кайрат Айдынович.
В голосе его звучала радость — он понимал, что момент, когда он сможет меня выпнуть из набора, уже практически наступил.
Я поднялся выше. До карниза оставалось чуть больше метра. Нужно еще немного, совсем чуть. Только вот… выше четырех нужных точек нет. Они почти в метре от карниза. Ничего не остается, как взять их.
Костарев, шедший уже чуть выше меня, даже остановился, чтобы посмотреть — неужели я и в самом деле готовлюсь совершить самоубийство? Парень понимал, что ему достаточно просто дождаться того, что я попытаюсь взять карниз и сорвусь вниз, чтобы победить.
Я же старался изо всех сил очистить свой разум от ненужного. Получалось так себе. Тело дрожало от усталости, а в голове роились потревоженными пчёлами разные лишние мысли.
Носки ботинок встали на небольшую полочку. Обе руки ухватились за длинную зацепку на уровне глаз. Почти «дверная ручка», какое совпадение!
Намерено или чисто случайно, но необходимые точки были расположены почти так, как нужно. Я встал в полуприсед, пружиня ногами. Проверил и зацепку, на которой лежали руки. Даже на мгновение повис. Не широко и не узко. Именно так, как нужно. Отлично.
Теперь успокоиться. И понять, что теперь в мире всё не важно. Каким бы не был результат, его не изменить.
Вдох. Пауза.
Руки налились силой. Резервы организма раскрылись, и я почувствовал уверенность в том, что делаю.
Выдох.
Глянул вверх и примерился. Убедил себя, что расстояние — совсем маленькое. Как сделать шаг. Как почесать нос. Как моргнуть.
Вдох. Пауза.
Ощутил, как поле зрения сужается, периферия затягивается белым туманом и впереди не остается ничего, кроме карниза.
Выдох!!! Рывок!!!