Парадокс Атласа

Краем глаза Рэйна видела, как Тристан подался вперед. Уперев локти в колени, он взирал на происходящее со смесью тревоги и отвращения во взгляде.

– Мы все будем наблюдать, как посвящают других?

– Да, – ответил Далтон, и в тот же миг напротив проекции Нико появилась призрачная форма Рэйны. Нико осклабился.

– Отлично, – сказал он и взмахом руки убрал всю мебель в своей версии комнаты. Как всегда, когда Нико творил свою магию, никто не успевал ничего разглядеть. Просто раз – и мебель уже стоит по периметру комнаты. Словно так и было с самого начала.

Нико протянул руку к проекции Рэйны. Так они начинали каждый свой дружеский спарринг. И даже сейчас, спустя год, этот жест знаменовал начало поединка.

Париса по ту сторону прозрачной картинки закатила глаза.

«В чем дело?» – сердито подумала Рэйна.

Париса взглянула прямо на нее. «Если бы я хотела посмотреть, как вы двое ребячитесь, давно бы это сделала».

Но не успела она закончить свою мысль, как проекция Рэйны уже атаковала Нико ударом в голову. Нико едва ушел в развороте и сам сделал выпад, проверяя расстояние. Настоящая Рэйна ждала бы такого хода (да и сама бы, наверное, поступила так же), а вот ее проекция уклонилась, как будто Нико бил всерьез. Она слишком низко опустила руки, и он слегка чиркнул ее кулаком по щеке, как бы говоря: не забывай двигаться.

Проекция Рэйны выдала серию одиночных прямых ударов: один, два, три и, наконец, четыре. Последний Нико парировал, выведя Рэйну из равновесия, и сразу же нанес ей хук в висок. А она, вместо того чтобы уйти под руку, поспешила выставить блок. «Зря», – подумала, кривясь, настоящая Рэйна. Полностью смягчить удар не удалось.

Противники кружили на месте, проверяя друг друга. Нико шагнул к Рэйне, а потом, когда она купилась на уловку, легко ушел от ее хука и ударил по почкам. Рэйна вслепую отмахнулась, задев лишь мочку его уха. Нико засмеялся. Проекция Рэйны – нет.

Париса вдруг села ровнее и нахмурилась.

«Что, тебе вдруг стала интересна стратегия боя?» – презрительно подумала в ее сторону Рэйна. Атласа она не видела: его скрывала одна из книжных полок, – но возникло чувство, что и он насторожился.

«Я тебя умоляю, – раздраженно подумала в ответ Париса. – Дело не в драке. Просто ты, как обычно, упускаешь главное».

Что тут высматривать? То же самое она могла наблюдать сколько угодно и в реальной жизни. Однако, будь у нее выбор, не стала бы. Следить за собой в бою страшно неловко хотя бы потому, что так ты видишь все свои слабые места. А сейчас, в присутствии посторонних, ошибки казались особенно выпуклыми. Нико двигался плавно и непринужденно, кружил по собственной орбите в легком, раскованном ритме. Его нельзя было застать в одном месте дважды. Рэйна, напротив, казалась грузной и неповоротливой, этаким утесом, который словно подтачивали приливы Нико. Рэйна невольно стала отводить взгляд и при этом заметила, что Париса по-прежнему пристально наблюдает за проекцией.

«Да что в этом такого интересного?» – сварливо спросила Рэйна, и Париса посмотрела на нее через проекцию, не менее раздраженная тем, что приходится отвечать.

«До сих пор не поняла? Это он тебя такой видит», – сказала она в голове Рэйны.

В этот момент она как будто ненароком стрельнула взглядом в сторону Атласа, однако по-настоящему ее занимала именно проекция Рэйны, и вот это-то сейчас сильнее всего приводило в замешательство настоящую Рэйну. Если Париса смотрит на тебя так внимательно, это не к добру. (Фикус в горшке согласился.)

«И что?» – подумала Рэйна.

«А то, что, во‐первых, нам никто не запрещал колдовать, но Нико не пускает в ход магию, как и его версия – тебя. – Париса мельком улыбнулась. – Во-вторых, не знаю, заметила ли ты или нет, но он, похоже, совсем не считает тебя опасной».

«И что?» – повторила Рэйна.

«В том году нам дали задание убить кого-нибудь, и мы лишь недавно выбрали жертву. – Париса покосилась на приплясывающего Нико. – Разве так ведет себя тот, кто видит в тебе угрозу собственной жизни?»

Проекция Рэйны пошатнулась, угодив в очередную ловушку: повелась на ложный выпад джебом и пропустила хук. Жесткий кросс справа и апперкот не заставили себя ждать. Последний Рэйна заблокировать не смогла. Все это были ошибки, причем ее собственные. Те, что она уже совершала.

«А, вот ты и заметила наконец, – с большим нездоровым удовольствием подумала Париса. Ее замечания, как ни старалась их заблокировать Рэйна, пробивались в голове белым шумом, треском статических помех. – Он считает тебя уязвимой. – И тут же, куда насмешливей: – Слабой».

Рэйна со злостью заставила себя ни о чем не думать, вызвав в памяти приставучую мелодию из рекламы зубной пасты, бич телевидения ее детства. Улыбка на лице Парисы сменилась гримасой типа «туше, гадина», и мысли этого диванного психиатра потекли в другом направлении. Проекция Рэйны тем временем ушла от правого кросса Нико и ответила парой несильных джебов. Впрочем, Нико парировал их серией ударов, полностью отразить которые у нее не хватило скорости. Настоящая и раздраженная Рэйна старалась сохранять равнодушный вид, но поняла, что Париса – не единственная, кто следит за ее реакцией. Каллум украдкой смотрел на нее – долго, пристально, изучающе.

Что сейчас творилось с ее чувствами? Обычно Рэйна подобными вопросами не задавалась, считая себя человеком неэмоциональным. (Раздражение, злость, нетерпеливость – не в счет. По ее личной эмоциональной шкале Рихтера это просто комариный писк.) Но сейчас она худо-бедно различила какое-то неудобство, будто боролась с чем-то. Не со страхом и не с тоской… и уж точно не с чувством, что ее предали. Париса сколько угодно могла демонстрировать своим видом, будто понимает все нюансы психики человека, однако тут она все же не угадала.

Хотя и была близка.

В отличие от некоторых (а именно Либби) Рэйна не поддавалась капризам души вроде чувства беззащитности, и знала, что Нико не считает ее слабой. Нико, разум которого напоминал безбожно захламленный чердак, вообще ни в ком не видел противника настолько опасного, чтобы пытаться его уничтожить. Такая беззаботность притягивала, но вместе с тем и отталкивала, так как не отличалась от самоуверенности. Обижаться на это мог лишь тот, кто в принципе не понимал Нико. Обращать внимание на его заносчивость значило показать эмоциональную уязвимость, попусту тратить время, свое и его.

И вместе с тем Нико считал Рэйну… предсказуемой. Думал, что ее уровень высок, но до его планки недотягивал. И если честно, в оценке Нико не ошибся: в некоторых дисциплинах – той же физической магии и рукопашной – Рэйна правда уступала. И что? Выше головы она прыгать не стремилась. В Общество ее привела жажда знаний, а не престижа.

Думала ли она, что, если не проявлять свои таланты четко, другие решат, что их у нее нет? Да, но, если речь шла о Тристане, Каллуме или Парисе, это не имело значения. От них Рэйна свои способности скрывала намеренно и вполне успешно. С Нико получилось не так хорошо, но он-то проводил с ней куда больше времени. Неужели и он не сделал выводов?

Рэйна не к месту вспомнила один случай. Чаепитие с бабушкой после одного особенно неудачного ужина с матерью. «Придет день – и тебя заметят, – заверила Рэйну кроткая бабуля, которая частенько бормотала что-нибудь невпопад. – Придет день – и они увидят в тебе то же, что и я».

«Мама, мама?» – с сомнением уточнил из угла папоротник.

Рэйна невольно согласилась.

Мать Рэйны, о которой та почти не вспоминала и никогда не рассказывала, была средней из трех сестер и двух братьев. («В молодости умела хлопот доставить», – говорила бабушка, будто пересказывая сюжет какого-нибудь сериала, а не события из жизни родного ребенка.) Бабуля, эксцентричная и необычайно добрая женщина, не желала, чтобы из-за одного небольшого проступка судьба дочери пошла под откос, и проявила, как могло показаться, великодушие – забрала Рэйну к себе. Через год или два мать Рэйны выгодно вышла за смертного предпринимателя, чья семья нажила состояние во время бума электроники, уступившего затем место эпохе техномантии.