Предатель. Цена ошибки

– Всё в порядке. Я думала, что сегодня ты проводишь день с Ильдаром.

– Я пытался, – закатывает глаза, нетерпеливо листает что-то в телефоне. – Но он захотел к маме и никакие аргументы не действовали. Придётся вам отменить свой девичник.

– Не переживай. Ребенок нам не помешает. Я своего ношу с собой всё время, Аля не жалуется.

Булат хмыкает, а после отходит к своей семье. Мне нравится наблюдать за этой парочкой. Немного колит сердце завистью, но я быстро отгоняю плохие мысли.

Мне хотелось бы, чтобы у моего ребенка была такая же семья. Крепкая, надежная. Знать, что у моего сына или дочери будет отец, который подхватит в любой момент. Но…

Я не собиралась прощать Демида. Да и он прощения не просил. Зависли в непонятных отношениях. Юсупов сдержал своё слово, ко мне больше не лез, не преследовал. Держался на расстоянии.

Делал вид, что его вообще нет рядом.

Просто ежедневная доставка ягодных букетов – случайность, тайный поклонник появился, не иначе.

Как и парочка подарочных наборов для ребенка, якобы от больницы. Только ни Костенко, ни персонал об этом ничего не знали.

И десяток мелочей, которые происходят постоянно.

Сначала это раздражало, хотелось бросить детской бутылочкой в наглую рожу Юсупова. Но… Блин, бутылочка действительно классная была, целый набор.

Тем более, что в остальные моменты моей жизни Демид не лез. Внял моей просьбе быть как можно дальше. Я твердо уверена, что моя квартира снята именно мной, без чужой помощи.

Как и охрана Рязанова не следует по пятам, прикидываясь врачами или доставщиками. После того как Аслана арестовали, всё стало намного спокойнее. Тот потерял и бизнес, и связи.

Никто не хотел мараться в таком деле.

С Рахмановыми Демид договорился, не знаю как. Но убедил меня, что больше никто ко мне не полезет. И слово сдержал – полтора месяца я живу донельзя скучной и обычной жизнью.

Только сложная беременность добавляет краски.

Сложная потому, что у меня токсикоз не проходит, постоянно хочется спать. Иногда укачивает от того, что я стою, а давление гуляет американскими горками.

Поэтому Костенко пришлось отпустить меня в декретный отпуск раньше, я не могла даже в больнице находиться, где всё пропахло лекарствами и моющими средствами.

А я… Переехала, в другой город. Чтобы на время начать новую жизнь, подумать, где и как мне было лучше. Чего мне хочется на самом деле, а не под влиянием воспоминаний.

Только Демид не дает сбежать окончательно.

Я знаю, что если напишу ему, то он тут же прекратит. Присылал мне цветы – я отказалась, больше ни одного букета не получила. Сейчас он прислушивается к моим желаниям.

Только почему-то палец замирает над кнопкой, когда я в очередной раз хочу отправить банальное «хватит». Стираю, оставляя наш диалог пустым.

Позже напишу.

– Прости, – Аля виновато морщится, удерживая на руках сына. – Моя маленькая липучка, ничего не могу поделать.

– Без проблем. Тебе нужно домой или остаешься?

– Остаюсь, конечно. Тебе скоро в Киев возвращаться, не хочу терять время с тобой. Здесь недалеко парк, пройдёмся?

Я киваю. С Алей мы познакомились случайно. Ильдар налетел на меня, а девушка очень долго извинялась, помогая собрать мои вещи. С растущим животом это делать не так просто.

Девушка младше меня на пять лет, но не думаю, что встречала настолько открытых и радостных людей. Она даже дождю улыбается так, словно впервые видит.

Но дружба с Марисой научила меня многому. Первое – не вестись на милую улыбку и не доверять слишком, даже если кажется, что это твой человек. Потому что нет, не факт.

Мариса пыталась со мной поговорить, но я даже слушать не стала. У Демида был хоть какой-то повод так поступать, у моей «подруги»… Свои желания, которые никак не вязались с моей защитой.

Она радо променяла нашу дружбу на возможность выйти за мужчину, который устроит и её, и её родителей. С радостью распускала слухи о разводе, не пыталась меня предупредить… Поставила свою выгоду выше нашей дружбы.

Могу ли я её понять?

Возможно.

Но точно не простить.

То, что Мариса пыталась как-то осадить Демида при нашем разрыве, не говорить такие ужасные вещи… Это её не оправдывает, ни капли. Как последний ужин для смертника – сомнительная милость.

– Так, ты уже знаешь какого цвета мне брать подарки? – Аля улыбается, протягивая мне стаканчик с лимонадом. – Девочка или мальчик? Ты должна была узнать на днях, я помню.

– Нет, не узнала. Я была на УЗИ, – успокаиваю, пока девушка не подняла панику. Аля чем-то напоминает мне Рину, только куда больше знает о личных границах. – Но мой разбойник лежит попой всё время, отказывается раскрывать секрет.

А даже знай… Я не уверена, что рассказала бы Але сразу. Не то, чтобы я не доверяла девушке… Просто внутри стойкое ощущение, что первой об этом узнать должна не она.

Не могу отделаться от этих чувств.

Глубоко сидят, ничем не вытравить, не вытащить.

Часть нитей ДНК, куда вплелась настойчивая привязанность к Демиду.

Я не могу сказать, что всё так же люблю Юсупова. Нет, потому что он знатно прошелся по моим чувствам. Но любой дом можно восстановить, если остался фундамент. Или отстроить что-то новое.

Было бы желание.

А я…

Нет, не хочу!

– Ты снова думаешь о нём? – Аля слишком понимающая для своих лет. – У тебя вечно такое лицо, Лиз. Сразу понятно, что ты думаешь об Юсупове.

– Да? – девушка лишь знает поверхностно о моем разводе. – Какое у меня лицо?

– Будто ты очень чего-то хочешь, но взять не можешь. И губы поджимаешь, словно болит что-то. Хоть получишь, хоть нет – а больно.

– Какие у тебя сравнения. Ты точно не на философа училась?

Я фыркаю, сжимая стаканчик крепко. Делаю несколько глотков лимонада, стараясь запить горечь внутри. Хватит мне Рязанова с его задачками.

От которых в голове до сих пор сомнения.

Я ведь…

Наверное, я не сильно отличаюсь от Демида.

Если вопрос его жизни стоит выше его желаний.

Я не хочу возобновлять отношения с Демидом.

Не хочу возвращаться к прошлому.

Бояться нового предательства, всегда быть на чеку. Вдруг в следующий раз снова что-то всплывёт? И Демид дальше меня отправит в ночь, чтобы защитить?

Нет…

Не. Хочу.

– Я знаю, что я не твоя близкая подруга, – Аля произносит медленно, словно боится ранить. – И не могу давать советы. Но я всё же попробую. Ты уверена, что ничего у вас больше не получится?

– Я ведь говорила, что не собираюсь прощать его.

– А при этом изводишь себя мыслями и непонятками. А может… Ну вот если… Он же… – даже глаза закатывает с какой-то детской непосредственностью. В двадцать всё кажется проще. – Скажешь, что не думаешь так?

– Думаю.

– Так почему не попробовать? Ну, если ты его ненавидишь – то всё ясно. Прощай Юсупов, здравствуй красавчик из булочной. Но если у тебя остались какие-то чувства…

– То что? Попробовать и разочароваться?

– Да!

Аля заряжает такой дозой энтузиазма, что мне хочется в эту же секунду принять её предложение. Но я качаю головой. Она не понимает какого это – оказаться настолько преданной.

Не только изменой, которой и не было.

А оказаться недостойной, чтобы всё рассказали. Позволили самой решать, как жить и что делать. Да, я бы волновалась! Изводила бы себя круглосуточно, дергалась по любому поводу. Моя жизнь могла бы быть сплошной нервотрепкой.

Но у меня было это право.

А Демид, желая защитить меня, лишил его.

Единственное, что спасает мужчину, что я сейчас беременна. И такой уровень стресса просто бы лишил меня возможности выносить ребенка.

– Если не получится, то что ты теряешь? – ждёт ответа, а у меня его нет. – Я ведь не говорю за него замуж выходить или возвращаться. Можно просто попробовать. Нет так нет.

– Мне будет плохо?

– А сейчас тебе всё время хорошо? Ты ведь тоже изводишь себя сомнениями. Лучше проверить, а после согласиться, что была права. Рискни, Лиз. Если ты сомневаешься, значит, принятое решение тебя не устраивает.