Предатель. Цена ошибки

– Я так понимаю, проще перечислить твои сильные стороны?

– Медицина. Если вдруг тебе понадобится операция…

– Постараюсь обойтись без этого, – Ильяс хмыкает, достает пачку сигарет из кармана. А после косится на мой живот, и тут же прячет обратно. – Удивлён, что Демид не знает о твоей беременности.

Я тоже. Это все ещё не укладывается в голове. Выкидыш… Он решил, что ребёнка больше нет. И это… Никогда не думала, что буду радоваться вырезанному аппендициту.

Но это прикрыло мою беременность лучшим способом. Теперь осталось сходить с кем-то на свидание, придумать историю про ослепительную влюбленность.

То, что у меня уже второй месяц беременности, немного портит ложь со сроками. Но я смогу с этим справиться, прикрыть себя по всем фронтам. А дальше… Просто жить?

– Помогу, – вдруг отвечает Ильяс, а я непонимающе смотрю на него. – С разводом и прочим.

– О, спасибо большое!

– Это моя работа.

– Всё равно, ты мог отказаться. Кстати… Мы с Риной так и не обсудили гонорар, потому что я думала только об акциях. Мы договорились, что если дело выгорит, то тогда я заплачу. Хотелось бы знать, когда и сколько.

– Опыт с мужем тебя ничему не учит? Всё обсуждать нужно на берегу. Сейчас прикину, сколько для тебя отсудил, завышу свой ценник, обдеру до нитки. И что тогда?

– А я тогда Рине пожалуюсь. По какой-то необъяснимой причине она испытывает ко мне приятельские чувства.

– Черт. Нельзя же столь запрещенные методы использовать. Это незаконно.

– Подашь на меня в суд?

– Следовало бы, – Ильяс смеётся. – Обсудим цену после развода, зависеть будет от того, как много времени я потрачу. Ладно, тебя подбросить? Я как раз еду в сторону твоего дома.

Я соглашаюсь, только прошу подвести к самой больнице, если мужчине будет удобно. Костенко со своим заговорщицким тоном очень сильно меня заинтриговала. Хочу сразу понимать, что меня ждёт.

Время от времени я морщусь, когда машину потряхивает на неровностях дороги. Швы тут же начинают ныть, отдавая пульсирующей болью вглубь живота.

Ищу в сумке телефон, чтобы уточнить на месте ли замглав, а потом вспоминаю о Рязанове. Зачем он так упорно мне названивал? Мобильный вибрирует входящими сообщениями, оповещая о десяти пропущенных от Артёма. Все попытки закончились вскоре после того, как я выключила телефон.

Сомневаюсь минуту, а после набираю номер мужчины. Он ведь зачем-то хотел со мной поговорить. Вдруг он знает, что я беременна, но почему-то решил прикрыть перед Демидом?

Нереальный вариант, но другого у меня нет.

– Пропажа нашлась, – Артём отвечает мгновенно. – Как дела, Лизк?

– Нормально. Ты звонил, чтобы спросить об этом?

– Я? Да нет… Хотел консультацию у тебя попросить.

– По поводу?

– Уже всё, решил. Больше вопросов нет. Забудь, не обращай на меня внимания. Никаких проблем. Хорошего дня, Лиз, пока, – бросает трубку.

И что это было?

В трубке раздаются короткие гудки, а я прикрываю глаза, рвано дышу, сдерживая раздражение. Рязанов… В своем репертуаре. Не удивлюсь, если с его концентрацией внимания что-то действительно стрельнуло в голову.

Либо Демид так старался меня отвлечь, но больше в этом нет смысла.

– Всё нормально? – уточняет Ильяс, машина набирает скорость. – Плохие новости?

– Что? А, нет, – пишу сообщение Левенко с вопросами про замглава. – Рязанов чудит. Это друг Демида, если что. Названивал мне без объективной причины.

– Достает тебя? Мой совет, Лиз, заблокируй всех. Любого, кто как-то связан с Демидом, просто уноси в блок. Вряд ли вам нужно будет что-то мирно обсудить.

– Ты этот совет отдельной строкой в счет пропишешь?

– Естественно. Самый дорогой пункт моих услуг. Кстати, подготовься к звонкам Рины. Она захочет всё узнать из первых уст. И немного поныть. Раз ты заказчик – ты это и слушай.

– Поныть?

– Она надеялась на то, что придётся немного сыграть на общественном мнении. Обыграть твой развод с Демидом, потягаться с ним. Кризис-менеджер, чтоб её. Не то, чтобы она не рада, что ты всё решила мирно, но уже готовилась показать свои способности во всей красе.

– Ильяс… А ты знаешь, почему Рина так захотела мне помочь?

Я ведь понимаю, что если бы девушка не пришла ко мне в тот день, я бы никогда не смогла добиться хоть чего-то от Демида. И пусть акции теперь его, но у меня есть большой запас на время декрета.

Ещё недавно я ждала подвоха и подставы от Рины, а оказывается, что она действительно хотела мне помочь! Карзаевы сделали для меня куда больше, чем все в моем окружении.

И не в оплате их работы дело.

– Без понятия, – Ильяс пожимает плечами, спокойно ведет машину одной рукой. – Моя сестра любит выбирать для сочувствия неожиданных людей. Чаще всего, не тех людей.

– Ты все ещё думаешь, что я влезла в их отношения? Я бы не…

– Я не о тебе говорил, – перебивает. – Была пару лет назад неприятная ситуация. Рина решила помочь какой-то девчонке, повелась на слезливый рассказ, почти ничего не взяла с неё. А потом выплыла правда, та девчонка перекрутила всю историю. Сестра зазря потратила несколько месяцев, ещё и нервы ей потрепали.

– Отсюда правило – не врать?

– Правила всегда пишутся после того, как был неприятный опыт. А что касается тебя… Это был брак Рины, не мне туда лезть и делать выводы. Мы приехали. Не против, если не буду заезжать на территорию? Или ты чувствуешь себя не очень хорошо?

– Нет. Конечно. Высади меня там, где тебе удобнее.

Ильяс резко поменял тему разговора, а осадок внутри остался. Неприятное ощущение стянутости, когда я не могу доказать правду. Но у меня нет вариантов, как по-другому обелить свое имя.

Всем мил не будешь и так далее.

Можно сколько угодно копаться в прошлом, но я лучше буду думать о будущем. Несколько раз благодарю Ильяса за помощь, пока иду в сторону больницы – заношу пару контактов в черный список.

Карзаев прав, пусть никто меня больше не достает. Может они и не планировали звонить, но мне будет спокойнее, зная, что даже если захотят – не смогу меня потревожить. Это бодрит.

– Войдите, – Серафима Ивановна мигом реагирует на стук. – Какие люди, Юсупова. Или будешь девичью фамилию возвращать?

– Не буду, слишком много волокиты бумажной. У меня ведь даже диплом уже на эту фамилию.

– Ну-ну, – согласно кивает, указывая мне на кресло. – Как себя чувствуешь? Напрягаешься, как всегда, хотя тебе прописан отдых и меньше сидеть?

– Немного? Я скоро решу все свои проблемы. И смогу вернуться к полноценной работе. На пару операций в день у меня точно хватит сил.

– Не сможешь. Боюсь, в ближайшие полтора месяца в больнице тебя не будет.

– Но я себя хорошо чувствую.

Я сжимаю подлокотники, унимаю грохочущее сердце. Оно, бедненькое, на износ работает последние дни. Сразу лезут предположения про то, что меня действительно уволят.

И хотя Костенко повторяла, что свой персонал набирает сама, но это ничего не значит. А я не верю, что в моей жизни начнётся сплошная белая полоса. Слишком нереально.

– Отлично, – Серафима Ивановна мягко улыбается. – Ты не переживай, деточка. Твоей работе ничего не угрожает. Но ты мне вот что скажи. Ты не планируешь никуда переезжать?

– А должна? Мне лучше уехать?

– Бог с тобой! – женщина смеётся. – Забываю я, какие беременные мнительные бывают. Я лишь уточняю твои планы. Вдруг ты хочешь начать жизнь с чистого листа и уехать куда-то?

Пару раз я задумывалась об этом. Убраться подальше от Юсупова и его клана, от мамы с её нравоучениями. На новом месте мне было бы спокойнее. Но я поняла, что не хочу никуда бежать.

Это мой город. Я здесь росла, ходила в школу, заводила знакомства. В центре есть дешевое кафе, где мы с одноклассницами собирались после курсов. Парк с прудом, куда водил меня отец. Есть работа и клиника, в которой мне нравится всё: от персонала до нового оборудования.

Я ничего плохого не сделала, чтобы бежать.

Хочу остаться.